Я отклонила это заботливое предложение, но Рене помог Берте сесть на одного из малюток и пошёл вслед за ним, когда мы тронулись. Нашему каравану требовалось около часа, чтобы пересечь равнину — разве что животных приободрили бы палкой, чего я никогда не разрешаю: ослы передвигаются не намного быстрее человека. Я не сводила глаз с Эмерсона, шагавшего впереди. Абдулла и его сыновья находились непосредственно рядом с ним, что вызывало явное раздражение Эмерсона. Звуки в пустыне разносятся просто великолепно. Поднявшись в предгорья, мы достигли входа в вади, где уже ждал Эмерсон. Он закатывал глаза, стучал ногой и демонстрировал другие нарочитые признаки нетерпения, но даже он, считаю, был рад отдохнуть и отдышаться — хотя бы немного. Мы находились достаточно высоко, чтобы видеть реку, сверкавшую в утреннем солнечном свете за нежной зеленью обрабатываемых полей и пальм. Мной так сильно овладело чувство надвигающейся обречённости и сопутствовавшее ему напряжение всех нервов, что я повернулась, чтобы рассмотреть тёмное отверстие в скалах. Реальность выглядела довольно мрачно, хотя, конечно, не так, как фантазия, долгие годы вторгавшаяся в мои сны. Бесплодный, голый и мёртвый пейзаж — ни травинки, ни струйки влаги. Склоны скал повсюду покрывали трещины, горизонтально и вертикально, придавая им вид осыпающихся развалин. Под ними лежали покатые груды обломков. А гальки и валуны, засорявшие землю долины, являлись зловещими свидетельствами постоянных камнепадов и редких, но ошеломляющих внезапных наводнений, которые и помогли вади сформироваться. Когда мы вступили в Долину, только верхушки скал по левую руку от нас озарялись солнечным светом. Саму Долину ещё покрывала тень. Свет постепенно скользил по скалам и двигался к нам, когда мы шли по тропе, извивавшейся среди обвалившихся скал, пока, наконец, солнце не обрело полную силу и не обрушилось на нас, как поток раскалённого воздуха из печи. Бесплодная земля дрожала от жары. Единственными звуками, нарушавшими тишину, были прерывистое дыхание людей и ослов, хруст камней под ногами и весёлый звон инструментов, свисавших с моего пояса. Никогда я не испытывала такой благодарности за удобные новые брюки и изящные ботинки до колен. Даже практичные блумеры, которые я носила во время первого путешествия в Египет, хотя и были гораздо лучше дорожных юбок и неуклюжих турнюров, не позволяли передвигаться так легко. Единственное, по поводу чего я завидовала мужчинам — возможность снимать больше одежды, чем дозволялось мне. Эмерсон, конечно же, сбросил куртку и закатал рукава рубашки, не успели мы и мили пройти. А когда солнечный свет окутал наши вспотевшие тела, даже Сайрус, бросив на меня извиняющийся взгляд, снял полотняную куртку и ослабил галстук. Хлопковые халаты, которые носят египтяне, лучше приспособлены к климату, чем европейская одежда. Когда-то я задавалась вопросом, как им удаётся с такой лёгкостью карабкаться по горам, не запутываясь в собственных юбках, но вскоре поняла, что они без малейших колебаний подбирают халаты или вообще сбрасывают их с себя, когда это необходимо. Примерно через три мили каменистые стены начали смыкаться, и с обеих сторон стали открываться более узкие каньоны. Эмерсон остановился. — Мы разобьём лагерь здесь. — Царская гробница дальше, — пробормотал Сайрус, вытирая мокрый лоб. — Вверх по вади к северу… — Там не хватит ровного пространства для ваших чёртовых палаток внутри королевского вади. Кроме того, другие гробницы, о которых я упоминал, расположены поблизости. В этой маленькой долине на юге найдётся по крайней мере одна. У Сайруса иссякли возражения. Слово «гробницы» оказывало на него такое же действие, что и упоминание о «пирамидах» — на меня. По ироническому выражению Эмерсона я заподозрила, что он предвидел мои ожидания: другие гробницы находятся в ещё более разрушенном и опустошённом состоянии, чем заброшенная усыпальница Эхнатона. Однако, надежда, как говорится, вечна, и я симпатизировала чувствам Сайруса. Гораздо разумнее быть оптимистом, а не пессимистом: если обречён на разочарование, зачем переживать его заранее? Мы оставили людей разбивать лагерь, — нелёгкая задача на земле, усеянной мусором — и отошли на сотню ярдов к северу по королевскому вади. Несколько минут спустя мы стояли у цели. После краткого молчания Сайрус мягко и задумчиво произнёс: — Где-то здесь… Чего он на самом деле желал, этот странный, загадочный человек? Во что он действительно верил? Я поняла по выражению лица Эмерсона, что он не остался безучастным, но его ответ звучал сухо и практично. — Сама гробница несёт в себе ещё больше тайн. Здесь похоронен Эхнатон, я готов поставить на это свою репутацию. Были найдены фрагменты его погребального снаряжения, в том числе саркофага. Этот массивный, жёсткий камень разбили на куски, немногие из них больше пяти сантиметров в поперечнике. Расхитители гробниц не станут прилагать такие усилия. Вандалы, очевидно, были врагами правителя, движимыми ненавистью и желанием отомстить. Уничтожили ли они и его мумию, или её перевезли в более безопасное место вместе с оставшейся частью погребального снаряжения, когда город был оставлен? Далее, вторая из его дочерей умерла молодой, прежде чем ей успели подготовить отдельную гробницу. Здесь нашли фрагменты и другого саркофага, который, вероятно, принадлежал ей. Я не сомневаюсь, что её похоронили в комнатах, стены которых украшали фрески, изображавшие родителей, плачущих над её телом. А Нефертити? В погребальной камере находится только один саркофаг. Отдельная группа комнат, куда ведёт проход от главного коридора, возможно, предназначалась для её погребения, но строительство не было завершено, а части погребального снаряжения не появлялись ни в гробнице, ни рядом с ней. - А как насчёт ювелирных изделий, купленных Домом Монд в 1883 году? — спросил Сайрус. — Среди них было кольцо с её именем… — Это, — авторитетно заявил Эмерсон, — лишь часть, причём мизерная, богатого снаряжения её мужа. Обломки и кусочки попали в карманы — я, естественно, выражаюсь образно, — кого-то из тех, кто перенёс мумию Эхнатона в другую гробницу или вандалов, уничтоживших саркофаг. Первая гипотеза кажется наиболее вероятной. Саркофаг был слишком тяжёлым, чтобы его перемещать, но тело и погребённое с ним снаряжение — кувшины с маслом, одежда, украшения — спрятали. Ювелирные изделия, приобретённые Мондом, были куплены у местных жителей. Древний вор спрятал свою добычу где-то в вади, намереваясь вернуться к ней позже, но не смог. Добычу эту, несомненно, обнаружили современные грабители. — Значит, вы верите, что её могилу… — начал Сайрус. — Ещё можно найти, — завершил Эмерсон. — Но в первую очередь мы должны заняться королевской гробницей. Я хочу, чтобы место полностью расчистили до голого камня. То, чем заполнены шахты, нужно извлечь и просеять. Полы, потолки и стены надлежит исследовать, чтобы там не оказалось никаких скрытых дверных проёмов. Где, к дьяволу… демоны ада, Абдулла, ты когда-нибудь перестанешь дышать мне в затылок? — Я следую за вами, чтобы быть наготове, когда прикажет Отец Проклятий, — ответил Абдулла. — Тогда я приказываю тебе не подходить ко мне так близко. Возьми Али и четверых — нет, пятерых — из оставшихся; я хочу, чтобы здесь работали только обученные люди. Ты знаешь, что искать, Абдулла. — Начинать сейчас? — осведомился Абдулла, закатывая глаза. Высоко над головой безоблачное небо блестело от жары. — Почти полдень, — вставила я, прежде чем Эмерсон успел ответить. — И путешествие было долгим и трудным. До начала работы мы отдохнём и пообедаем, Абдулла. — Что касается вас, — одарил меня критическим синим взглядом Эмерсон, — то можете забрать своего друга Вандергельта, великого охотника за кладами, обратно в главный вади и приступить к поиску других гробниц. — У нас нет рабочей силы, — возразил Сайрус. — А там тонны камня и песка, которые нужно убрать. — Наймите рабочих из деревни. — Ради всего святого, Эмерсон, — воскликнула я. — Вы сошли с ума? — Вы повторяетесь, — мягко ответил Эмерсон. — Мы не можем принимать к себе незнакомцев, — настаивала я. — Несколько жителей Хаджи Кандиля прятались в скалах, готовясь унести вас, если план нападавшего на вас Мохаммеда увенчается удачей. Полагаю, большинство из них честны, но мало… — Значит, наймите честных, — нетерпеливо прервал Эмерсон. — Почему, чёрт побери, вы не в состоянии проявить хоть небольшую инициативу вместо того, чтобы по любому поводу обращаться ко мне за советом? * * * Естественно, я не обратила внимания на попытку Эмерсона разделить наши силы. — Если вы хотите сосредоточиться на королевской гробнице, тогда давайте сосредотачиваться, — твёрдо заявила я. — В дополнение к задачам, о которых вы упомянули сегодня утром, мы должны составить более точный план всей гробницы и скопировать оставшиеся рельефы. Копии Буриана[206] бесценны, потому что показывают ныне исчезнувшие участки, но они не совсем точны и… — Чёрт возьми, женщина, не читайте мне лекции! — взревел Эмерсон. Он пощупал подбородок. Не найдя бороды, за которую намеревался дёрнуть, он растёр его до красноты. — Я как раз и намеревался сделать всё, что вы так любезно предложили. Ну, раз уж вы так хорошо меня предвосхитили, можете получить удовольствие от копирования рельефов. Я, безусловно, понимала причину этого предложения. Он мстил мне за бороду. Внутренние камеры гробницы были такими же горячими, как ямы адского огня. — Конечно, — спокойно согласилась я. — Какой метод вы имели в виду? Сухую протирку или обводку? — И то, и другое. — Губы Эмерсона искривились в выражении, которое едва ли можно было назвать улыбкой. — Я хочу, чтобы каждая царапина на этих стенах была зафиксирована. Один из способов может показать подробности, которые пропустили другие. После того, как вы сравните их и сделаете общую зарисовку, вернётесь с ней в гробницу и проверите её точность рядом со стеной. Можете взять Рене на помощь. Начните в комнате E и убедитесь, что вы не упустили ни одного дюйма на каждой стене. Комната E была погребальной камерой — самой глубокой, самой отдалённой, самой жаркой частью гробницы. — Конечно, — повторила я. Эмерсон ушёл, ухмыляясь. Пока он разглагольствовал перед людьми о том, что им следует выполнять, я отвела Абдуллу в сторону. — Я не знаю, что он задумал, Абдулла, но он только что отослал меня в самую глубокую и удалённую часть гробницы, где я не могу следить за ним. Он не сказал, чего он хочет, но опасаюсь худшего. Я полагаюсь на тебя, друг. Стереги его! Не позволяй ему бродить в одиночестве. — Не бойтесь, ситт. После того, как он в последний раз ускользнул от нас, я сам проверяю, что кто-то наблюдает за ним, даже когда он спит или кажется спящим. Он больше не скроется от нас. — Отлично. Я доверяю тебе, как самой себе. Я уже поворачивалась, когда старик нерешительно произнёс: — Ситт Хаким… — Да, Абдулла? — Мне бы не хотелось, чтобы вы думали, будто ваша безопасность для нас не столь важна. — Не нужно говорить мне это, старый друг, — тепло ответила я. — Мы с тобой читаем в сердцах друг у друга. И оба знаем, что Отец Проклятий неизмеримо больше нуждается в защите, чем я; он самый храбрый из людей, но принимает глупые решения. — И добавила, поправляя пояс: — Я в состоянии позаботиться о себе. Бородатые губы Абдуллы дрогнули. — Да, ситт. Но надеюсь, что не обижу вас, если скажу: как вы доверяете мне, так я верю богатому американцу, он тоже ваш друг. И не позволит причинить вам вреда, если сможет это предотвратить. — Мистер Вандергельт — настоящий друг, — согласилась я. — Нам повезло, что у нас есть такие преданные друзья — а ты, Абдулла, самый верный из них. Исполнив правила вежливости и удовлетворив требования привязанности, Абдулла отправился преследовать Эмерсона, а я нашла Рене и поручила ему заняться экипировкой. Сайрус, конечно же, предложил мне помощь, но я видела, что его не интересует такая кропотливая работа, требующая усидчивости, и он не обучен ей. Когда я заверила, что справлюсь и без него, он не настаивал. Он уже смотрел сквозь вади на кучу обломков рядом с местом, где другие исследователи, в том числе Эмерсон, нашли доказательства возможного существования гробницы, и я видела, что он испытывал неодолимое желание начать раскопки. Мы с Рене несли рулоны бумаги и карандаши по длинным насыпям и лестницам, через полузасыпанную шахту по дощатым мосткам и вниз по короткому уклону в погребальную камеру. Её размеры составляли примерно тридцать футов с каждой стороны (точнее — 10,36 на 10,40 метра), внутри находились две квадратные колонны и поднятый цоколь, на котором когда-то покоился саркофаг. Пол покрывала затвердевшая грязь, выглядевшая, как штукатурка. Поверхности стен и колонн украшали раскрашенные рельефы, смоделированные на слое штукатурки, нанесённой на поверхность скалы. Здесь, где покоилось само тело еретика, ярость его врагов проявилась полной мерой. Бо́льшая часть штукатурки исчезла. Однако некоторые рисунки были очерчены в виде набросков на самой скале до нанесения гипса, и эти грубые наброски всё ещё сохранялись. — Мы начнём с задней стены, — сказала я Рене. — Я в правом углу, вы слева. Посмотрите сначала на меня: уверена, что вы знакомы с техникой, но у меня — свои методы. Процесс сухой протирки состоит в прижатии тонкого листа бумаги над резьбой кончиками пальцев. Разумеется, влажная протирка даёт более точные копии, но часто повреждает разрушающиеся рельефы и удаляет последние следы любой оставшейся краски. Техника протирки самоочевидна: мягкие карандаши и постоянное, равномерное давление. Для рук это очень тяжело, особенно при работе на вертикальной поверхности. Не буду подробно останавливаться на рабочих условиях. Представьте себе самый жаркий, самый пыльный, самый мёртвый, самый сухой климат, который может вообразить ваш разум, а затем удвойте силу этого представления, и тогда получите некоторое представление о том, что мы с Рене пережили тем днём. Я намеревалась держаться, пока не упаду, а Рене — ни в чём не уступить заурядной женщине (хотя, конечно, держал свои мысли при себе). Ради него, а не себя, я устраивала время от времени перерывы — отдохнуть, подышать воздухом и освежиться. Для предотвращения обезвоживания необходимо значительное потребление воды. Каждый раз, когда мы поднимались наверх, мои глаза искали Эмерсона. И каждый раз он был в другом месте: заново измеряя комнату, уже измеренную Чарли, и заявляя ему, что он всё сделал неправильно; критикуя Абдуллу за то, что он просмотрел глиняный черепок в трещине на полу; запугивая небольшую группу рабочих, которую он предоставил Сайрусу и так далее. Я услышала слабый стон со стороны Рене. И сказала: — Как только я закончу с этим листом бумаги. Эмерсон взял одну из зарисовок, законченных мной, поднёс её к лампе, хмыкнул и бросил обратно. Когда мы вышли, долина уже погрузилась в синие тени. Рене, задыхаясь, рухнул на уступ. Я сунула ему свою флягу; вода так нагрелась, что в ней спокойно можно было заварить чай, но она придала юноше сил. Однако мне пришлось помочь ему спуститься по склону. — Как успехи? — спросила я Сайруса, который ждал внизу. — Не так много. Эмерсон настаивает на том, чтобы мы просеивали каждый чёртов квадратный дюйм песка. При такой скорости потребуется две недели, чтобы добраться до скалы. До сих пор мы нашли диоритовую кувалду, которую древние использовали для разрушения скалы, и четыре куска керамики. — Сайрус вытер пот со лба рукавом, а затем, моргая, взглянул на меня. — Но бедная моя дорогая девочка, вы выглядите так, будто целый день провели в паровой бане. Вы, должно быть, полностью вымотались. — Не совсем. Добрая чашка горячего чая и добрая чаша с тёплой водой, чтобы вымыть лицо — и мои силы полностью восстановятся. — Есть способ получше, — взял меня за руку Сайрус. — Идём со мной и посмотрим, что сделали мои ребята.