Часть 41 из 47 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Я протянула руку, и девушка положила украшение на мою ладонь.
— У тебя много еще столь же захватывающих историй?
Анна, едва заметно улыбаясь, смотрит на меня спокойно и прямо.
— Немало, — отвечает она.
— Прекрасно, — я поднялась из кресла и поправила выбившийся из прически локон. — Я с удовольствием их послушаю.
Мы отправились прогуляться в розарий. Сладкий, нежный аромат и многообразие оттенков бархатных лепестков — кремовый, розовый, янтарный, темно-багряный — всегда настраивают на откровенный и неспешный разговор, и мы с Анной неспешно шли по мягкому песку дорожек.
— Я обожаю розы, и когда я только узнала Хаиша, моя квартира напоминала этот сад — столько букетов он мне дарил, — тихо сказала Анна. — Уж не знаю, как он узнал о правилах ухаживания за человеческими девушками, но у него получалось замечательно. И вот случилось так, что мой бывший мужчина ударил меня после того, как я сказала ему, что ухожу. Я ведь тогда уже влюбилась в своего карамельного зайчика по уши. Хаиш увидел синяк, и конечно, я все ему рассказала. На следующий день я прихожу домой, а орк мой говорит, что у него есть сюрприз для меня. Захожу в ванную — а там в ледяной воде труп моего бывшего, невероятно красиво украшенный розовыми лепестками.
— Представляю. Наверняка это было великолепное зрелище, — заметила я. — Аларик бы еще и запек виновного мне на ужин. Он мастер подобной готовки.
— Кулинария — это интересно.
Голос Анны томный, мягкий, будто запах роз, что нас окружает. Она подходит ко мне очень близко — гораздо ближе, чем дозволено приличиями, — и касается пальцами моих губ.
— Сейчас мне очень хотелось бы попробовать какое-нибудь изысканное блюдо. Например, капли меда, которые будут стекать между твоих бедер.
Она касается поцелуем моих губ легко и почти невесомо, но этого достаточно. Под сладостью желания ко мне я чувствую ту горечь, которая отравляет Анну. Ребра будто сдавлены, и тяжело дышать.
Она хочет тепла, и это естественно. Жаль только, что она из тех, кто черпает его более из связи плотской, нежели духовной.
Я осторожно отстранилась и погладила девушку по щеке.
— Тебе очень тяжело сейчас, и я понимаю это. Хаиш останется с тобой — ведь в вашем сыне течет и его кровь. Не печалься. Возможно, есть шанс обмануть неизбежность.
Анна закрывает глаза и глубоко вздыхает.
— Прости.
Я улыбаюсь.
— Никакой обиды. Это действие моего дара — тебе необходимо утешение, и ты чувствуешь, что можешь обрести его во мне. Но на самом деле, я лишь отражаю то, что есть в тебе самой. Ты должна быть сильной, чтобы принять данность. У тебя есть причины быть сильной.
***
— Твой дар? — медленно повторила Анна. — А я думаю, это твоя красота. Ты прекрасна.
Вновь она касается моих губ. Расстегивает несколько пуговиц на моей блузке, и тонкие пальцы скользят под ткань, лаская грудь.
Я прислушиваюсь к своим ощущениям. Не то, чтобы мне неприятны прикосновения Анны. У нее такая атласная, гладкая кожа, пахнущая жасмином, и ярко очерченные пухлые губы. К тому же, новизна, в силу моей неопытности, весьма привлекает.
Но… это чужие прикосновения. Чужие руки и чужие губы. Они не идут ни в какое сравнение с тем, что я чувствую рядом со своим мужчиной.
Анна целует мою шею — и это чудесное ощущение, будто вкус мягкого черничного пирога с сахарной глазурью. Но близость этой женщины не вызывает во мне… желания. Желания брать — и отдавать. Принадлежать и владеть.
Что же, нам пора заканчивать это. Время возвращаться.
***
— Представь себе Хаиша мертвым.
Голос Лидии, жестокий, холодный, мгновенно отрезвляет меня.
— Тело его истлело, а дух отправился искупать свои деяния. И больше ты никогда его не увидишь.
Никогда? Никогда не будет его тепла рядом?
Я не чувствовала боли. Я чувствовала пустоту, которая лишала воли. Лишала способности мыслить и чувствовать. Это страшнее.
Утерев слезы, я сказала, неожиданно зло и решительно:
— Не хочу его потерять.
Лидия улыбнулась и обняла меня за плечи:
— Вот и прекрасно. Думаю, мы сможем что-нибудь придумать, дабы изменить ситуацию. А сейчас идем в замок — пора переодеваться к обеду с королевской четой.
***
Аларик лежал на полу их спальни. Ладони на закрытых веках, губы плотно сжаты.
Интересно, знала ли Лидия, насколько ясно он способен чувствовать и видеть все, что чувствует и видит она?
Конечно, он мог бы быть сейчас там, в розарии. Разодрать голыми руками плоть этой дряни, что целовала его женщину. Но принц оставался недвижим.
Лидия залечила его раны. Омыла их. Заставила почувствовать, что он желанен. Что он любим.
Правда. Или ложь? У него не было желания выбирать.
Если он придет в розарий — навсегда потеряет возможность узнать. Потому просто наблюдал.
А ведь раньше он считал, что знает о боли все. Еще одна ошибка. Теперь он весьма точно представлял ощущения тех, кто рассыпался в прах заживо.
Чужие прикосновения. Чужие губы, чужие руки.
Аларик и сам не знал, насколько сумасшедшая улыбка змеится на его губах, когда он видит себя в сознании своей женщины.
Она думала о нем, и лишь о нем.
Тут принц был совершенно солидарен со своей любимой: зачем ей кто-то еще, если есть он?
Аларик поднялся плавным, медленным движением. Член его был болезненно напряжен — благо, что замшевая ткань брюк скрывала это.
Ему предстоит серьезный разговор с своей женщиной.
***
Блузу я застегнула, естественно, сама.
На обратном пути мы не вспоминали о том, что произошло только что под сенью роз. Анне есть сейчас, о чем подумать. Да и мне тоже.
Я не успела должным образом закрыть свои мысли от Аларика. Разве я могла предвидеть необходимость скрывать что-то? Удивительно, но я привыкла уже доверять супругу. Не рано ли?
У дверей своей спальни Анна пожала крепко мою руку, сказала: «Спасибо» и скрылась в комнате. Я же направилась было к себе, но не тут-то было.
Из-за поворота коридора вышел Аларик. Я замерла на мгновение, напуганная — мое внимание ранее не привлекало то, насколько бесшумно он двигается.
— Ты сильно напугал меня.
Я отступаю назад — он делает шаг вперед.
— Неужели? — мой принц иронично изгибает бровь. — А мне кажется, недостаточно сильно.
Аларик схватил меня на руки так быстро, что я охнуть не успела, и прижал спиной к стене. Серый камень, исчерченный фиолетовыми прожилками, холодит кожу сквозь ткань блузы.
Я хотела попросить, чтобы супруг отпустил меня — но конечно, такой возможности мне никто не дал. Он целовал меня, почти кусая и причиняя боль.
— Аларик…
— Молчи.
Мои оправдания ему вовсе не нужны.
— Все, что я хотел узнать — я узнал.
Я обнимаю своего мужчину, очень крепко. Кусаю его шею в ответ — и сразу же зацеловываю след.
— Я тебя съем сейчас, — тихо и вкрадчиво говорит мой принц. И уверена, сейчас эта угроза близка к исполнению, как никогда. Это меня пугает — и… превращает кровь в расплавленную карамель.
Взгляд этих непроницаемо-черных глаз заставляет меня дышать глубже.
— Аларик…
Дверь в нашу спальню дроу едва ли не выбивает ногой.