Я на постели. Тяжесть его тела. Он заводит мои руки за голову и переплетает наши пальцы. — То есть, я тебе нравлюсь? И вот это тебе нравится тоже? Аларик еще ближе ко мне. Я чувствую его возбуждение. И эта твердость, сила его тела придает уверенности мне. — Может быть, — нежно отвечаю я. — Может быть? — дроу внимательно смотрит в мои глаза. — Ды ты просто бесстрашная женщина, моя драгоценная. На спине моего мужчины сейчас не только белые линии шрамов, но и розовые, будто джем из розовых лепестков, отметины от моих пальцев, а мои губы едва ли не болели от поцелуев. Эти глубокие, жестокие в своей плавности движения — и пугающая нежность, с которой мой мужчина смотрит на меня. Разумеется, на обед мы почти опоздали. *** Ощущение его члена внутри — нечто невероятное. — Прости, я не хотела… Чтобы она целовала меня, добавляю мысленно. — Я в курсе. Аларик склоняется надо мной, и я касаюсь кончиками пальцев его щеки. — Я, знаешь, готов подохнуть был от счастья, когда увидел в твоих мыслях, что ты хочешь — меня. Любишь меня. Но должен предупредить, — губы его изгибаются в хищной улыбке, — если еще раз кто-либо чужой к тебе дотронется — я его убью. А если ты сама не против будешь — убью и тебя. Понятно? Я и хотела бы спорить, возражать. Но не стану. Я сама сделала свой выбор. Аларик — мой правильный выбор. Я слишком хорошо знаю, на что он способен. Только вот сейчас мне не своей жизни жаль, а причинить легкомысленно боль своему мужчине. — Несомненно, — я мягко касаюсь поцелуем губ Аларика. А после мы нежились в ванне и смотрели на пушистый мягкий снег, падающий за окном. Вода с лавандовым маслом была горяча, но больше сердце мое согревала наша с супругом близость. Узнав меня, Аларик понял, чего на самом деле он хочет. И дал мне возможность понять, что нужно мне. Насколько опасно выбрать мужчину, который, вполне возможно, умнее тебя? — Нам пора уже идти на обед. Аларик весьма талантливо сделал вид, что не услышал. Его ладонь переместилась ниже, на мое бедро. — Мы почти опаздываем, родной. Хаиш наверняка прибыл уже. Взгляд дроу более чем красноречиво выражал все, что принц думает обо всех этих официальных обязанностях — но выбора нет. Тем более, что орки стали нашими союзниками. — Не спорю. Но я сейчас о другом думаю. Аларик уже надел черные брюки и рубашку в бело-бордовую клетку, и сейчас собирал волосы в косу. — О чем же? Я придирчиво осматривала себя в зеркале. Узкая черная юбка длиной немного ниже колена, белая строгая блуза, синий джемпер свободного силуэта и серебряная брошь с опалами в виде полумесяца. Высокий, немного небрежный хвост. Что же, мне нравится. Да и супругу, кажется, тоже — он сидел на кровати и смотрел на меня, не отрываясь. — Я думаю о том, что стоит внимательнее приглядеться к Анне. Она не так проста. Я повернулась к принцу, заинтересованная его словами. — Камень из твоей броши выпал во время пребывания в ее доме. Да и прозвище этой женщины весьма говорящее. Ее волосы — рыжие, как мех лисы. Учитывая предупреждение Змеи, все это уж очень очевидно. Слишком складно получается. *** Я действительно была благодарна Лидии за все, что произошло. Она могла гораздо более резко отреагировать на те вольности, которые я себе позволила — но не сделала этого. Более того, кажется, она искренне мне сопереживает. Что касается природы моего к ней влечения, то это, конечно, некая забавная ирония. Я даже обрадовалась, ощутив влечение к красивой женщине — не стала скучной и сухой матроной, значит. А оказывается — это ее дар, ее тепло. Сексуальная окраска моего чувства ничуть меня не удивила. Просто близость тел для меня всегда более простой вопрос, нежели близость душ. Родители не считали нужным учитьменя глупостям, таким, как чувства, например. Мне всегда казалось, что счастье оно… делает жизнь более тусклой, что ли. Какой в счастье риск? Где темная опасность, что щекочет нервы острием ножа? А наш союз с Хаишем — все Боги, в которых верит он, и те, в которых не верю я — тому свидетели, был счастливым. Даже слишком счастливым. Я не могу без него, он не может без меня. Мы вместе. Это данность. Это факт. Где же место для импровизации? Да, конечно, жизнь орков скучной не назовешь. Я была в восторге, когда узнала о том, что есть и другие миры, и там все ново для меня. И Хаиш — о да, Хаиш. Не такой, как все известные мне до того мужчины. Более сильный. Властный, способный удержать меня в руках. Жесткий. Способный на любое безумие. Вот только есть серьезная проблема — в этом безумии никогда нет места мне. Муж считает меня фарфоровой, мать ее, куклой. Слишком хрупкой. И это мучает меня. То, что он, кажется, прав. Ведь моя слабость стала причиной того, что сейчас ему грозит смерть. Я гляжу на орчанок — сильных, смелых, здоровых — и охрененно тяжело не думать постоянно о том, что каждая из них могла бы родить Хаишу сына, и это никоим образом не стало бы причиной опасности для правителя. У меня сильнейшая аллергия на слово «долг» и я не понимаю природы того, что связывает моего мужа с его народом. Но я действительно хочу быть ему хорошей женой. И не все еще потеряно. Я что-нибудь придумаю. Лисы ведь очень хитры. Глава 17 Обед порадовал меня изысканностью вкусов и спокойной атмосферой — невзирая на то, что, по мнению Аларика, дроу с орками не то, чтобы союзники. В любом случае, и дети камня, и темные могут быть весьма полезны друг другу. Пирог с тунцом и помидорами. Мясо индейки в медовом соусе с кунжутом. Маринованные в имбире груши. Портьеры из тяжелого атласа цвета янтаря раздвинуты, и тусклые лучи скользят по темно-синему камню стен, кремовому льну скатерти и ножкам мебели, изогнутым причудливо, как шипы колючей сливы. Белоснежные гортензии в высоких вазах. Ее Величество в длинном закрытом платье цвета красного вина. Изящная, довольно пышная юбка, согласно традиций, скрывает щиколотки, а едва заметная улыбка — истинные мысли королевы. А королю ухищрения не нужны: он холоден, его движения точны и выверены идеально. Как и всегда. Анна же сдержана и спокойна. Костюм почти мужского кроя, очень элегантный, лавандового цвета, белая блуза и длинные нити жемчуга. Волосы собраны в аккуратную, причудливого плетения косу. Ничто в этой девушке, исполненной достоинства, не напоминает о той порочной нежности поцелуя в розарии. И я рада этому. Ограничения, которые налагают на нас истинные чувства, добровольны, и я принимаю их. Да, Анна прекрасна. Тем более, что естественная, в силу моего дара, склонность к исследованиям влекла меня. Но — каждый из нас сам делает свой выбор. Вот Хаиш, например, выбрал камень, идеально повторяющий оттенок его глаз. Он украшает простой стальной браслет на руке. Темно-серый, тяжелый, как взгляд вождя орков. Его энергия — густая, медленная, как патока. Темная, как и энергия моего мужчины. И он так же, как и Аларик, привык брать свое. И отдавать долги. Вот только мой принц предпочитал кофе с медом, а вождь орков — чай с шиповником и корицей. Во время десерта, нарушая плавный, будто течение осенней реки, разговор, Хаиш сказал: — Илиас, правитель северной стороны. Я знаю, чего ты боишься. Хочешь, я помогу тебе избавиться от этого страха? *** Король поднимает голову и пристально смотрит на орка. — Откуда ты можешь знать это? Илиаса, кажется, ничуть не трогает предмет разговора. Длинные бледные пальцы на подлокотнике кресла совершенно неподвижны. — Разрыв-траве, чьи семена отравляют тебя, свойственно расти на камнях. Камень зовет ее. Прости, я знаю, это причиняет тебе боль. Хаиш снял браслет, отломил камень так легко, будто это был кусок мягкого хлеба, и положил его на кремовый лен скатерти у руки короля. — Женщина твоего сына — целительница. Она сможет помочь. В тишине, густой настолько, что ее резать можно ножом, как рисовый пудинг, орк поворачивается ко мне. — Разрыв-трава живет под ребрами. Через разрез она уйдет в камень. Ложь — или правда, обращаюсь я мысленно к супругу. Правда, отвечает он. Анна прячет улыбку в бокале с охлажденным белым вином, легким, сладким, а Ее Величество и Его Величество смотрят друг на друга, и вино этой связи багряное, горькое. Думаю, Хаиш имел в виду, что страх короля — жестокая боль от побегов, разрывающих его плоть. Но мне кажется, что гораздо более его страшит разлука с супругой и сыном. Илиас улыбается и говорит медленно: