Пальцы дроу коснулись моей шеи — там, где лихорадочно бился пульс. И я полностью потеряла возможность двигаться, как мушка, завязшая в янтаре. Не было отчаяния, не было страха. Лишь разрывающая сознание тоска. Крылья птиц, терзающих мое тело, измазаны кровью, обратившейся уже в серый пепел. Тоска по тому, что не вернется. Дроу сидел в стороне. Как это?.. Меня мучила ужасающая жажда, и я лихорадочно потянулась к кружке с вином — но рука прошла сквозь нее, даже не задев. Я вскрикнула — горло было сухим, будто земля в степи, — и пробовала вновь сделать что-то, но безрезультатно. Желудок сдавливал голод, но мясо оказалось столь же недостижимым. Чувство опустошенности, рассыпавшись на тысячи белых червей, пожирало меня заживо. Только один глоток… Какое блаженство! Я пила и не могла напиться. Когда темный отнял кружку от моих губ, я едва могла перевести дух. — О Мудрейшая… Это… — Да, так это и бывает. Что же, никто и не обещал, что знакомство с миром дроу будет приятным. Но это важный опыт. За кругом моего комфорта. — В следующий раз предупреждай о подобном, пожалуйста. Дроу поцеловал мою ладонь. Он действительно сожалел. После произошедшего еще некоторое время мы сидели в молчании, обнявшись. Но, как бы нам обоим не хотелось остаться здесь, Аларик все же понимал, что подобная погода не особо благоприятна для столь нежного и хрупкого существа, как я. — Здесь холодно. Думаю, нам стоит вернуться в твой дом. Или хочешь погостить у меня? Я иронично изогнула бровь. — Как мило. Мне даровано право выбора? Замалчивать имеющиеся проблемы — не в моих правилах. Следовало признаться самой себе — сердцем я уже знала, что скажу этому дроу «да», и потому необходимо внести ясность и обсудить некую разницу наших убеждений. Я не желала быть причиной страданий ни в чем не повинных существ, когда принц будет забирать их жизнь для меня. Кроме того, в посмертии сам принц, возможно, пожалеет об этом. Я уже вполне четко понимала, что за свои поступки он будет расплачиваться… долго. — Я не хочу, чтобы ты замерзла, — Аларик поднялся и протянул руку мне. — Мужчина должен заботиться о своей женщине. Оказывается, весьма приятная обязанность, скажу откровенно. Я немного запуталась в пледе, но встала, сохраняя достоинство и вздернув подбородок. — Я не твоя женщина. Принц, улыбнувшись мягко, обнял меня за талию и привлек к себе. — Как я уже говорил, я уверен, что смогу тебя убедить. — А если нет? Что тогда? Похитишь меня? Может быть, изнасилуешь? Аларик взял меня руки и усадил на широкий каменный подоконник — я успела лишь судорожно вздохнуть. Ветер сразу же ужалил холодной лаской кожу, лишенную защиты теплого пледа. Впрочем, ощущение это было довольно отстраненным. Гораздо больше меня волновало то, что принц так близко, и его бедра между моих коленей. — Идеи — одна соблазнительнее другой. Но насилие вряд ли поможет мне завоевать твою любовь. Губы дроу коснулись моей шеи, превращая кровь в хмельное вино. — О, насилие для тебя — соблазнительная идея? Да ты просто деспотичное чудовище! — возмутилась я. — Именно так, — совершенно спокойно согласился со мной Аларик. — И потому я не отпущу тебя до тех пор, пока ты не согласишься стать моей женой. Я покачала головой. Очертила кончиком пальца линию его шрама и спросила тихо: — Ты что, с ума сошел? Серый лед хрупок, как кости мертвецов. Один неверный шаг, и черная вода сомкнется над моей головой. Но шаги мои тверды. Я уверена в своих способностях. Моя рука на его плече. Капли проступают на ладони. Они становятся твердыми, превращаясь в шипы. Освобожденная сила — смертоносная змея, готовая к броску. Его кожа податлива, будто сливочное масло, и сосуды рвутся так легко. Тонкими линиями они обвивают мое запястье, подобно стеблям черного аконита. Аларик совершенно не обращает внимания на боль. Шипы становятся длиннее. Это очень неприятно — пробовала на себе. — Ты ведь согласна. Черные глаза следят за мной, отмечая изменения в ритме дыхания. Другая сторона дара была той самой причиной, по которой у сильных целителей не так уж много друзей. Держать ее в узде, конечно, возможно — но вдруг целитель в некий момент забудет о своем долге, о том, что он всегда должен контролировать свои эмоции, мысли и действия? Опять же, скажу то, что знаю из своего опыта — забыть об этом невозможно. Поверьте мне. Но Аларик способен был… справиться. Принцу нравилось, что я бросаю ему вызов. Значит, романтические истории все же не лгут? Осознание того, что твой мужчина может тебя защитить и от тебя самой, от твоих страхов — это… прекрасно. — Да, сказала я. — Согласна. *** Я чувствую его голод. Его жажду. Утолить их могу лишь я. Эти эмоции — такие вкусные. Будущий супруг лучится довольством, будто сытый хищник. Будущая супруга едва ли не в обморочном состоянии из-за собственной смелости. Родители в явном замешательстве. Не то, чтобы именно так я представляла себе подготовку к бракосочетанию. — Что случилось? Угроза в голосе отца столь явна, что воздух сгустился. Его можно было резать, как ореховый пудинг. Думаю, от немедленной расправы Аларика спасло только то, что на моем теле повреждений не было, и охранные контуры молчали, утверждая — опасности нет. Хорошо еще, что в момент нашего возвращения дома матушки не оказалось. Иначе ох что началось бы. Отец встал между мной и дроу, дабы контролировать ситуацию. От его внимания не укрылось, что весь левый рукав принца в крови. Красное на белом смотрится красиво. Торжественно даже. — Его Высочество, как выяснилось, весьма серьезно относится к моей безопасности. Он намерен защищать меня методами, которые я не слишком одобряю, — пояснила я. Мужчины переглянулись. Аларик утвердительно кивнул, отвечая на невысказанный вопрос. — Любыми методами, — заявил этот наглец. — Я не желаю, чтобы страдали ни в чем не повинные существа, — я повернулась к дроу. — Не желаю, слышишь? — Хорошо. В случае необходимости я поделюсь своей собственной силой. — А знаешь, я согласна. Наверняка, со стороны это выглядело бы ужасно романтично: принцесса умирает, и принц, не в силах вынести боль утраты, уходит за ней. Потому как… Знает ли принц, что принцесса может забрать слишком много его жизни? Странные мысли. Склонив голову к плечу, Аларик смотрел на меня так, будто прикидывал в уме, как повкуснее приготовить мои ребрышки: в сливовом соусе? Или, может быть, в гранатовом? Я опустила взгляд. Знаю ведь правду. Он действительно готов на жертвы ради меня. — Прости.