i_024.jpg – Ну разве вы не видите? – вопросил мистер Икс. – Мы по-прежнему не видим, – признал Дойл. – Это потому, что вы стараетесь увидеть глазами. – Ну а чем же еще? – Ушами. Кэрролл с Дойлом обменялись непонимающими взглядами. – Смотреть ушами! – недоуменно воскликнул Дойл и снова принялся строчить в тетради. – Мисс Мак-Кари, могу я использовать вас для простенького невинного эксперимента? – попросил мой пациент. – Карандаш и бумага у вас с собой? Пожалуйста, нарисуйте черточку, а потом круг. В таком порядке. – Круги у меня получаются так себе, – предупредила я, принимая еще один листок из тетради Дойла. – Уверен, недостаток ваших художественных способностей нам не помешает. Я сделала то, о чем просил мой пациент. Придерживая тетрадку, нарисовала линию. А рядом я попыталась изобразить окружность. Я догадалась, еще даже не закончив рисунок. i_025.jpg i_026.jpg – Ох, – сказала я. – Но это – не Знак, мистер Икс, – разочарованно протянул Дойл. – Нет, это не Знак, – согласился мистер Икс. – И да, это Знак. Я понял это по описанию его преподобия: одна черта, один круг. Такова основа. Остальное не имеет значения. Мое имя – это «десять» для древнего римлянина и «икс» для математика Доджсона. Точно так же ваши сны были снами и в то же время не были снами. А истина – это другое имя лжи, реальность – псевдоним фантазии, Льюис Кэрролл – в то же время и Чарльз Доджсон, невинность может быть извращенной, а извращенность – невинной. Они избрали для своей группы такой знак, потому что в нем содержится вся их мощь: это десятка, и в то же время это не десятка. Точно так же эти люди понимают, что реальность может меняться, потому что она содержит в себе противоположные реальности. Основа театра Десяти – замена одной реальности на другую. Я тоже основывал свои действия на принципе этого Знака, планируя одну имитацию смерти за другой так, чтобы сорвать маску с Эндрю Марвела. Я подменил одну реальность другой. И вот, судите сами: Знак в каком-то смысле одержал над ними победу. Как только его преподобие впервые его описал, я понял, что его рассказ правдив. Знак Десяти просто не мог выглядеть никак иначе. Дойл пришел в восхищение. Два удара по бумаге. – Невероятно! Теперь, когда я понял, все это кажется мне таким простым!.. Все так очевидно и вместе с тем так глубоко! – Дойл обхватил рукой подбородок. – И все-таки десять – это слишком много… – Дойл оглядел всех нас, поочередно, и глаза его озарились новой идеей. – Мистер Икс, вы гений! – И он быстро что-то записал. По счастью, и Кэрроллу, и Дойлу хватило чуткости понять, что они здесь лишние. Может быть, они прочли это по моему лицу. Дойл поспешил откланяться. Кэрролл приветливо улыбнулся и объявил, что задержится в Кларендоне еще ненадолго. Он не работает, и у него есть стойкое желание помочь в уничтожении группы, которая воспользовалась его фантазиями для безжалостного истязания девочек. Помолчав, Кэрролл добавил: – Эти две недели… они многое нам открыли, мисс. И не все открытия были приятны. – Они были необходимы, – сказала я. Мы улыбнулись друг другу. Кэрролл вышел с задумчивым видом. Он и теперь не слишком мне нравился, но я была рада увидеть свет, который снова мерцал в его серых глазах. Как только дверь закрылась, мистер Икс принялся ликовать по поводу своего великого триумфа. – Теперь у гидры одной головой меньше! Пришлось заплатить немалую цену, но дело того стоило… – Я рада за вас. – «За вас» – это не совсем выражает суть… – лукаво поправил мистер Икс. – Моей радости достанет на трех таких, как я. А вы – радуйтесь за всех, кто выжил благодаря моему плану. – Я радуюсь за всех. – Включая и вас, – добавил он. – Включая и меня. – А кажется, что вы не слишком включены. – Я действительно радуюсь. Ваш план увенчался триумфом, и я вас поздравляю. – Поздравлять меня не обязательно, сегодня ведь не мой день рождения, – проворчал мистер Икс. – Если желаете сделать нечто полезное, отправляйтесь на кухню и скажите, что сегодня я не буду ужинать. Я полностью посвящу себя Паганини… Да, а позже я хотел бы поговорить с мистером Арбунтотом. Он оказал неоценимую помощь, и я хочу, чтобы наше сотрудничество продолжилось. – Я передам ваши указания Сьюзи Тренч, сэр. – Что вы сказали? – Я подаю в отставку с должности вашей личной медсестры. Я заранее продумала, что может произойти после этих слов. Одной из предполагаемых возможностей было молчание. Я угадала. Кресло как будто опустело, в нем осталась только маленькая фигурка. Детская игрушка. Мне тоже не хотелось ничего говорить, но такого он не заслуживал. Сьюзи рассказала мне, как кричал мистер Икс, услышав, что я якобы умерла, и хотя это был притворный вопль, я знала, что в нем содержалась и часть его непритворной боли. Вот что заставило меня говорить. – Я уже предупредила остальных медсестер и доктора Понсонби. – Мисс… – произнес он наконец. – Вечером приедет экипаж. – Я перебила моего пациента, потому что, не выскажи я все одним махом, я бы расплакалась над ковром. – Я хотела вам сказать… Мне было очень приятно… было большой честью ухаживать за вами все эти месяцы, мистер Икс. – Мисс Мак-Кари… – Я уже уложила вещи. Я возвращаюсь в Лондон, к моему брату. Его я тоже известила, Джимми послал ему телеграмму. Разумеется, я не собираюсь задерживаться в его доме, мне удалось кое-что накопить, я могу жить в пансионе. Там мне будет хорошо. – Все это – такой женский способ требовать извинений? – поинтересовался мистер Икс. – Ну так вот они: приношу свои извинения, что скрыл от вас ваше участие в плане, благодаря которому мы сумели уничтожить опасного убийцу и помешали ему пытать и убивать всех обитателей этого дома. – Мне не нужны ваши извинения. – А я не должен их приносить, – ответил человечек. – Я не совершил ни единой ошибки. Если бы я открыл вам план, ваше поведение вызвало бы подозрения. Вы женщина, вы часто плачете. Вы и сейчас готовы расплакаться. Ваши эмоции вас выдают. А история о вашем убийстве должна была выглядеть правдоподобно. Его слова мне не нравились, но я кивнула. Я решила ухватиться за тот его поступок, который потряс меня больше всего. – Кстати, благодарю вас за ту притворную боль… Мои слова заглушил лай: мисс Понс как будто жаловалась, что про нее забыли. Мистер Икс поспешил исправить эту оплошность: – Даже мисс Понс, здесь присутствующая, пожертвовала собой на благо нашего театра. – При чем тут мисс Понс? – Дойл мне говорил, что ее вой разнесся по всему дому и прозвучал весьма правдоподобно… как будто это кричал я… Да, это было неприятно, но пришлось ущипнуть всего один раз. Я бы ни за что не смог изобразить такое. Мой голос от природы слаб. Собака. Мисс Понс. Она вертелась у меня под ногами с косточкой в зубах. Она бы тоже записала мистера Икс в гении. – Вы и ее использовали… – Я все еще не могла поверить. – Собаку. Вы ее… ущипнули? – Нужно было, чтобы все поверили в мою боль… К тому же мисс Понс выполнила и свою роль стража, ведь это я говорил с его преподобием через дыру в камине. Если бы Эндрю Марвел, сэр Оуэн или их дьявольская девочка незаметно подобрались к моей комнате, наш план потерпел бы поражение. К счастью, Дойл упомянул про собаку… Ну разумеется, я ее использовал! На что вы намекаете? – Вы использовали нас… всех! – Я стояла к нему лицом, спиной к окну. – Мисс Мак-Кари… – Вы использовали преподобного, мучили его в свое удовольствие своими поддельными кошмарами… Вы тешите писательское тщеславие доктора Дойла, потому что вам требуется его участие… Вы тешите директорское тщеславие Понсонби, потому что вам требуется Кларендон… Бедняга Джимми… Бедняга Джимми сначала принимал ваши деньги… а теперь он готов едва ли не умереть ради вас… Вы использовали даже… такого пациента, как Арбунтот, сыграв на его желании быть актером!.. – Я уже не могла остановиться. Плач уродует мое лицо, и я уже, наверное, походила на Женщину-Монстра. – Все это я знала! Но собака? Это животное? Чего вы добиваетесь? Хотите стать для Десяти и полицией, и судьей, и палачом? Почему они для вас так важны? Есть что-то еще, о чем вы мне не рассказали? – (Никакого ответа.) – Ладно, меня это не интересует. – Я вытирала лицо дрожащими руками. – Вы мне сильно помогли, мистер Икс. Я этого не забуду. Раньше я была одна. У меня был мужчина, который говорил, что любит меня, в обмен на мои деньги и еду… Вы научили меня любить саму себя. Но для чего? Я сама вам скажу! – И моим рукам, вытирающим слез, прибавилось работы. – Вы освободили меня от человека, который меня использовал, чтобы самому пользоваться мной в свое удовольствие! Вы использовали еще и меня! Потому что это и есть то, чем вы занимаетесь, это ваша специальность! Даже когда… этот ужасный театр… заставил меня желать вашей смерти… вы… вы меня использовали! Мой плач меня переполнял. Я согнулась в рыданиях. Понс подняла лай. Казалось, она мне втолковывает: «Но он гений! Он гений! Он ГЕНИЙ!» – Мисс Мак-Кари, пожалуйста… – Я не плачу над вашим чертовым ковром! – Я об этом и не думал. – Даже когда… когда в ту ночь вы сказали, что не хотите меня потерять!.. Это было ловко! И тоже входило в ваш план! – Нет, – сказал он. – Это не входило.