— Да брось, все знают, что вы с ним… общаетесь. Кстати, как у него дела с женой? Они вроде разводятся, да? — Наверное, да. Он комнату снимает. Ужасную. — Жаль, такой хороший мужик. И двое детей, прямо нехорошо, — Оля хлопнула себя по коленке — до Алисы донесся звук хлопка. — А ты вообще молодец. Бдительная. Не хочешь к нам работать пойти? — Вы меня не возьмете, у меня здоровье плохое, — рассмеялась Алиса. — Я хромаю и вообще… — Ерунда, договоримся. Мы же в России живем, — заверила ее Оля. Лист первый. Друзья и коллеги — Мануйлов, Бахтин, Никитина, Шапошникова и другие из полиции. Их всех можно вычеркнуть. Лист второй — отцовские связи по бизнесу, которым он якобы особо не занимался. Алиса уже вписала туда фамилию Нелли Лапиной, главного бухгалтера папиной фирмы «Форсаж Логистикс». Нашла несколько имен сотрудников из папиных ресторанов «Старый лес», несколько неопознанных женских контактов. Лист третий — личная жизнь — пока оставался пустой. Лист четвертый — враги — тоже. За пару прошедших недель Алиса перерыла все, что оставалось в комнате отца, пытаясь лучше понять, чем именно жил, чем дышал ее отец. Перечитала каждую бумажку, пробила по базам каждый телефонный номер или имя в его записной книжке, нашла его документы, кредитные карты, как просроченные, так и действующие, нашла связку ключей. Большая часть ключей — от дома, от офиса «Форсажа», некоторые — с работы. Назначение некоторых определить не удалось — к примеру, маленького ключика с выбитым на нем пятизначным номером. Нашла завещание, составленное, как оказалось, еще пять лет назад. Отец завещал все, что у него есть, ей, Алисе. Своим родителям он оставлял имевшиеся у него в Белоруссии счета, о которых ни Алиса, ни бабушка с дедушкой не имели ни малейшего понятия. После, Алиса разберется с наследством после. Нужно будет идти к нотариусу, решать вопросы, подписывать бумаги, но пока Алиса решила начать с ресторана. Это было логично. Если отец знал Никиту Нечаева, имел с ним какое-то, пусть даже самое мимолетное, самое одноразовое дело, он мог привезти его на переговоры в «Старый лес». Он все переговоры проводил там, знал, что не будет там неожиданностей — несанкционированной видеосъемки или любопытных ушей. Однако все разговоры с сотрудниками ресторанов не дали ничего. Никто ничего не помнил, никто не среагировал на фотографию, которую Алиса намеренно подбросила в другие семейные фотографии и кадры с охоты. Пять нормальных фотографий и одна-единственная, шестая, с Никитой Нечаевым. «Скажите, кого вы узнаете на этих снимках?» Сотрудники ресторанов называли друзей и знакомых папы, некоторых по именам, некоторых — просто как «вот с этим они иногда обедали». Но никто не опознал никого на фотографии с работы Нечаева, которую Алиса распечатала из облачного хранилища с файлами Никиты. На ней Нечаева было хорошо видно, он стоял чуть сбоку и впереди, получился крупнее остальных. Молодой мужчина со сплетенными на груди руками и нейтральным выражением приятного лица, в темных джинсах и темно-синем свитере стоит рядом с парой других мужчин в такой же повседневной одежде. Рядом с ними тренога с оптической установкой, такими производят замеры на дорогах. Снимок сделан где-то на проезжей сельской дороге. «Нет, тут никого не знаю», — отвечали хором сотрудники ресторана. Один раз кто-то «вроде как» опознал грузного мужчину в оранжевой жилетке, но потом забрал свои слова назад. Сказал, что у них в загородном поселке по Новой Риге геодезисты размечали вешки и был там такой же мужик. Нет, с Морозовым никого и никогда не видел. 57 К концу апреля дошла очередь до «Форсажа». А конкретно — двадцать седьмого числа с утра Алиса позвонила Богдану Витальевичу Шестобитову, генеральному директору, о котором ей рассказал Третьяков, и попросила о встрече. Сначала Богдан Витальевич был довольно груб и склонен к отказу, причем было видно, что это его нормальный стиль общения. «Плохой коп». Но когда Алиса еще раз уточнила с нажимом, что встретиться с ним хочет новый собственник их компании, тон сменился, и Шестобитов заговорил с Алисой так, словно она была давно утерянная и вдруг чудесным образом найденная родственница, о которой он долгие годы тосковал и плакал. Увольнения боится. Это хорошо, значит, есть козырь. Значит, он будет хотеть помочь, захочет угодить. Впрочем… кто знает. Шестобитов Алисе не понравился еще до того, как она его увидела. Не понравился по телефону. Грубиян и ничтожество, и что могло объединять такого человека с ее отцом, она не понимала. В офис «Форсаж Логистикс» она добралась к обеду. Шестобитов звал ее пообедать, говорил — угощаю, но Алиса решила сделать их встречу настолько некомфортной для генерального директора, насколько это возможно. Шла, грациозно прихрамывая — да, она так умела, — по офису и разглядывала сотрудников, задавала вопросы об их обязанностях, спрашивала про клиентов, делала пометки в специально купленном для этого дорогом кожаном блокноте с золотым переплетом. Одета Алиса была под Коко Шанель. Смело, стильно, уверенно. Ничего личного, только бизнес. Можете меня не любить, но лучше вам меня бояться. — Алиса? — Шестобитов буквально бросился ей навстречу, протягивая обе руки. Невысокий дядька с небритым круглым лицом, таким, когда непонятно, где кончается подбородок, а где начинается шея. — Я хочу высказать вам свои искренние соболезнования. Я, к сожалению, не имел возможности сделать это раньше. Мы с вашим отцом были, как… как… неразлучные… Тут заготовленные слова кончились, и Шестобитов замолчал, пытаясь захватить Алисины ладони в свои. Алиса вспомнила все, что ей говорил о Шестобитове Третьяков. Мутный типчик. Впрочем, крепкий хозяйственник, хорошие обороты. В момент убийства был за границей, отдыхал. Факт проверен. Алиса отодвинулась и дала понять, что руки подавать не собирается. — Спасибо, что согласились поговорить, особенно в пятницу. Понимаю, как вы загружены. — Что вы, для вас я всегда свободен, — запел он, провожая Алису в свой кабинет. Алиса вежливо улыбнулась. Усыпляй бдительность, говори приятные вещи. — Отец мне много про вас рассказывал. Он был вполне доволен вашей работой. — Правда? — Неожиданно глазки у Шестобитова забегали. Затем он успокоился, видать, понял, что это — просто такая фигура речи. Но — интересно. Кабинет был на удивление невзрачным, ничего особенного. Обычный стол, массивное кресло, доска на стене, шкаф. Никаких аквариумов за десять тысяч долларов, никаких глобусов с коньяками. Шестобитов предложил Алисе сесть в кресло для гостей, но она, постукивая каблуками, обошла стол и уселась в кресло руководителя. — Вы не против, если я задам вам несколько вопросов? — спросила она, наблюдая, как Шестобитов хмурится. — Не о бизнесе, о моем отце. Я пытаюсь разобраться в некоторых моментах, которые меня беспокоят. — Но ведь делом занимается полиция, — удивился он, усаживаясь наконец на стул напротив. — Я им все уже рассказал, хотя и рассказывать нечего. Меня вызывали к следователю. Зарина Георгиевна, кажется. Ух, строгая женщина. Всю душу из меня вытащила. — Мои вопросы… более личные, что ли. Если вы не возражаете. — Алиса убрала с лица даже тень улыбки и склонила голову в ожидании. Шестобитов тут же закивал, как болванчик-бульдог, автомобильная игрушка. — Андрей Петрович… Да он же святой человек. Душа-то какая. Редкость, редкость. Светлая душа. И знаете, ведь всем был готов помочь. Сейчас таких больше нет. Лучшие, всегда уходят лучшие. Вот так, да. — Шестобитов горестно вздыхал, причмокивал и качал головой. И все это звучало так мерзко и фальшиво, словно сейчас он попробует толкнуть ей погребальный венок подороже — по какой-нибудь акции. — Вы же проработали с моим отцом достаточно долгий срок, правильно? Где-то шесть лет, так? — На самом деле, восемь, — поправил ее Шестобитов, с достоинством улыбнувшись. — Да, мы уже давно вместе. — Это впечатляет. А как вы познакомились с моим отцом? — Как познакомились? — Тень пробежала по небритому круглому лицу. — Как обычно, как… — Правильно ли я поняла, что он нанял вас практически сразу после того, как вы вышли на свободу? — спросила Алиса тем же ровным тоном, словно речь шла о ерунде какой-то. Шестобитов замер, заиграл желваками. — Так, значит? Клеймо на всю жизнь, получается? Справедливо ли, я вас спрашиваю? В полиции тоже сразу — судимость, судимость. И первый подозреваемый, да? Хорошо, я отдыхать улетел, а то сграбастали бы — и все. Подставили бы, как и в первый раз. — Подставили? — переспросила Алиса, а Шестобитов поджал губы. — Да, подставили, — бросил он громко, по-театральному. — Мошенничество, знаете ли, сложная статья. Там украдут одни, а обвинят потом других. Но с тех пор, дорогая моя Алиса Андреевна, много воды утекло. У вашего папы ко мне никаких претензий не было. То, ради чего он меня нанимал, я делал безупречно. Зачем же вы теперь меня обижаете? — Я только уточняю обстоятельства жизни моего отца, — невинно пожала плечами она. — Вы и меня поймите, я вас совсем не знаю, среди наших семейных друзей вас не было. Никакого особенного опыта в области управления у вас нет, во всяком случае, я не смогла ничего найти — до нашей фирмы, я имею в виду. Ну, работали в какой-то мелкой строительной фирме пару месяцев. Ну, поставками питания в детский сад занимались. Потом сидели. Интересно посмотреть на ваше резюме, которое вы моему отцу преподнесли, чтоб он вас нанял. Он ведь обычно очень аккуратен в выборе людей. Через «Head Hunters» пробьет, по своим базам пробьет. Рекомендации, репутация. — К чему вы клоните, Алиса Андреевна? Ваш отец сам меня нашел, сам мне позвонил и предложил встретиться. — Серьезно? Вы хотите, чтобы я в это поверила? Нет уж, увольте. Не могли вы попасть к моему отцу с улицы, Богдан Витальевич. Поэтому я и спрашиваю… Шестобитов хлопал ртом, как выброшенная на землю пресноводная рыба, карась. Искал слова, но не мог найти. Затем встал, потянул к себе валяющиеся на столике ключи от машины. И снова плюхнулся на стул. — Не думаю, что нам есть о чем говорить. Наверное, вам лучше уйти, Алиса Андреевна. — Вы прогоняете меня из моей же собственной фирмы? — улыбнулась она. Шестобитов забросил ногу на ногу. — Пока что эта фирма принадлежит умершему Андрею Петровичу, и моя задача — продолжать руководство в самом лучшем виде. Вот когда вы унаследуете фирму… — Я уже запросила аудиторскую проверку, Богдан Витальевич, и вы совершенно напрасно решили идти на меня войной. Проиграете. Завтра же проиграете. Нет ничего проще, чем остановить деятельность фирмы до разрешения вопроса. С другой стороны… мой отец вам доверял, а я доверяла ему. Я бы пересмотрела позицию относительно вас, если бы вы решились и ответили на мои вопросы. Искренне и честно — зная, что эта информация не пойдет никуда. Ни в полицию, никуда… Понимаете меня? — Спрашивайте, — развел руками Шестобитов. Алиса помолчала, пробежалась мысленно по списку. Не забыть бы чего. — Как вы познакомились с моим отцом? — Он мне позвонил и предложил встретиться, — пожал плечами Шестобитов. Алиса опустила взгляд. — Нет, разговор не получается. Что ж, очень жаль…, — Она встала и направилась к выходу. Шестобитов сидел молча, но в явном напряжении. Затем он вскочил и перегородил ей выход. — Но дело в том, что так все и было, Алиса… Андреевна. Что я могу с этим поделать? Так это и произошло. Я не знаю, как ваш папа меня нашел. Я сам был удивлен, когда он предложил мне должность. Настолько удивлен, что сначала даже отказался. Но ваш отец был… так сказать, настойчив. — Настойчив, — повторила Алиса, и вдруг глаза ее блеснули. — Поясните. И не юлите, говорите все как есть. — Он хотел, чтобы я стал директором. Если же я откажусь, он планировал использовать некоторые документы, которые на тот момент имелись против меня. — Вы хотите сказать, что мой отец заставил вас принять должность путем шантажа? Но зачем? Вы занимаетесь чем-то противозаконным? Так? Вы были нужны ему в качестве зиц-председателя Фунта! — озарило ее. Шестобитов смотрел на нее в непонимании. — Не важно. Я так понимаю, за восемь лет фирма удержалась на плаву. Чем вы занимались. И занимаетесь? — В том-то и дело, что ничем таким слишком криминальным мы не занимаемся. Ну, налоги там, ну, поставки срываем, обналичиваем кое-что. Взятки даем. Я так понимаю, ваш отец ни в чем таком не хотел быть замешан, вот и держал меня. Удобно и выгодно. А потом мы сработались. Я не вру, честно. Я удовлетворил ваше любопытство? — Почти. А с кем вы имели дело? С какими фирмами, с какими людьми? Можете мне назвать имена, названия, адреса? — Ну, конечно, только это ведь займет время. Фирма у нас большая, так просто все не вынешь. Насколько это срочно, Алиса Андреевна? Сегодня пятница, дальше — майские праздники, и все поразъедутся. Вы сама-то никуда? — Я никуда не еду, нет. — А я еду. На дачу, у меня дом на Егорьевском шоссе. Не хотелось бы совсем отменять весь праздник. Впрочем, я могу сегодня-завтра поработать, подобрать самое основное и переслать вам. А после праздников мы встретимся снова. Пойдет такой план? Шестобитов теперь был деловит, спокоен и даже нормален — никакой фальши, никакого пафоса и подхалимажа. Деловой человек, деловое предложение. Алиса с неохотой кивнула, и он улыбнулся. — Вот и отлично. Тогда позвольте записать ваши номера и почты. Я все отсканирую и пошлю. — Дайте мне вашу визитку, я сама вам напишу, — ответила Алиса и потянулась к сумке, достала оттуда несколько фотографий. — Ах, да, вот что еще. Посмотрите, пожалуйста, может быть, вы узнаете кого-то на этих фотографиях. Шестобитов фотографии в руки не взял, заглянул через Алисино плечо, явно спеша отделаться. — Так тут много разных знакомых. К примеру, вот этот, — он ткнул в Третьякова. — С этим Андрей частенько обедал. Или тот его на машине подвозил. А зачем? — Я хочу понять, с кем отец дружил и общался. Я многих не знаю, особенно тех, что с ним общались на даче, — сказала Алиса.