— Я ошибся. Я никак не могу понять, в чем, но я ошибся в чем-то важном, а иначе Нечаев бы не пришел тебя убивать. Если бы я предвидел такую возможность, сидел бы там, с тобой, как цепной пес, и плевать, что бы ты мне на это сказала. Караулить в подъезде ты бы мне не запретила! — Иван сидел рядом со спящей Алисой и грыз ногти. Повернулся и посмотрел на нее так, словно ожидал ответа. Но Алиса молчала — спящая красавица из сказки. Криса, что ли, позвать, попросить, чтоб он ее поцеловал? Сказка — ложь, да в ней… Все в ней ложь. В палату зашла медсестра и тут же недовольно скривилась. — Вы чего тут делаете в верхней одежде и без бахил? Ну-ка, немедленно уходите! Иван поднялся, но, вместо того чтобы уйти, только свел брови и сунул под нос медсестре удостоверение. Та посмотрела на него без интереса. — И что? Я должна вам теперь честь отдать, господин оперуполномоченный? — Как она? Что говорят врачи? Почему она не приходит в себя? В конце концов, уже третий день! Она вообще очнется? Это кома, что ли? — Какая кома, кто вам такое сказал? Она просто спит. Сердечный ритм нормальный, самостоятельно дышит. И сухожильный рефлекс восстанавливается. В конце концов, она приняла смертельную дозу яда, вы хотите, чтобы она на третий день воскресла и побежала полумарафон? — Сухожильный рефлекс? Что это такое вообще? — раздраженно спросил он. — У нее были судороги, а теперь уже чашку может сама держать. Послушайте, а вы ей кто, чтобы я вам тут докладывала? — Он мне денег должен, вот и интересуется, — услышал Иван слабый голос с больничной койки. Дернулся, обернулся — Алиса лежала с открытыми глазами, бледная до того, что губ не видно, такие белые. Но улыбается. Иван не выдержал, улыбнулся и кивнул. — Да, интересуюсь, вдруг ты помрешь, хоть отдавать ничего не придется. — Точно, — слабо кивнула Алиса. — Может, это ты меня и… того? — Да ну вас! — махнула рукой медсестра. Подкрутила что-то в капельнице и ушла. Иван остался. Нерешительно помолчал, затем стащил все-таки с плеч куртку-ветровку. — И давно ты меня тут подслушиваешь? — Кто ж его знает? У меня такие идут мультфильмы в голове, что я не всегда понимаю, реально кто-то говорит или это мое спецкино крутят. Черт, какая жуткая штука. Что это хоть такое? — Клофелин. — И что это? — Сильнодействующее психотропное средство, от которого человек быстро теряет сознание и остается в беспомощном состоянии или… — Ну, договаривай. Или погибает, да? Прямо описание флунитразепама. Значит, мы у него запасы изъяли, но он аналог нашел. Значит, это все-таки он, да? — Пока идет следствие, — хмуро ответил Третьяков, вытирая пот со лба. В палате было душно, в реанимации запрещалось открывать окна. Пациенты тут лежали зачастую голыми под одной только простыней, чтобы в случае чего врачам не пришлось возиться с раздеванием. — Куда оно идет? — хмыкнула Алиса. — В очередной тупик? Лучше скажи, когда меня выпишут. — Выпишут, когда ты перестанешь следствию мешать. А пока будешь лежать, сколько скажут, — взбеленился Иван. — Даже спрашивать не буду — и не проси. Лучше скажи, что тебе принести? Воды или там бананов? Хотя ты их не заслужила, но я принесу. А пока лежи, выздоравливай. — Принеси мне телефон. — Нет, ты думаешь, я идиот? — Я думаю, что ты прав, Иван, мы в чем-то ошибаемся. Или, вернее, мы менее правы, чем думали. Потому что в первый раз я категорически не понимаю, зачем Никите Нечаеву было приходить и пытаться меня убить. Чем я ему помешала? До июля еще полно времени, ему нужно думать, как убить человека под дулом всей полиции всея Руси. Зачем рисковать и убивать меня? — А чем ты занималась в последнее время? — спросил Иван, и Алиса закусила губу. Всю дорогу от больницы до машины Иван матерился — громко и грязно, пугая прохожих и пациентов. «Чертова девица» — это было самое мягкое, что он сказал. «Идиотка хромоногая» — это от всей души. Добравшись до своей машины, Иван нашел в контактах номер Нелли Лапиной и позвонил ей, нетерпеливо стуча пальцами по торпеде. Она ответила почти сразу. — Нелли Михайловна? — практически рявкнул Иван. — Вы кто? — Сонный голос сразу стал враждебным. Иван заставил себя вдохнуть и сменить тон. — Добрый вечер, Нелли Михайловна, извините за беспокойство, это майор Третьяков. Вы недавно разговаривали с девушкой… Алисой. Она вам звонила. Вы не могли бы мне повторить ваш разговор, в общих чертах. — Да ни о чем особенно мы не говорили, — ответила Лапина, но голос был нервный. — Спрашивала какую-то ерунду, фотографию показала. — А вы кому-то про этот разговор рассказывали? — Про какой разговор? — Лапина его почти не слушала. — С девушкой, Алисой. — Да не знаю я. Вы мне лучше скажите, сколько нужно ждать, прежде чем заявить в полицию, — спросила она. Иван опешил. — Заявить о чем? — О пропаже, о чем еще? — А что у вас пропало? — аккуратно уточнил Иван. — Я ему звонила — а он не отвечает. Абонент, видите ли, недоступен. Я и по электронной почте, и даже через Вайбер набирала — но он как растворился. А у меня заблокировали доступ. Без него не восстановить пароль, у него СМС-код приходит. — Да кто этот он? — разозлился Иван. — Какой доступ, какие СМС? — Да наш генеральный! — раздраженно повысила голос Лапина. — Зарплата! Между прочим, я обязана ее выплачивать в срок. У всех же праздники, майские. А он что-то напортачил с банком. — Шестобитов? — вдруг насторожился Иван. — Это он пропал? — Ну да, а я о чем вам говорю? — буквально взорвалась недовольством Лапина. — И машина же. Это же ненормально! — Что — машина? — спросил Третьяков преувеличенно спокойно и ласково, как говорят с детьми, перед тем как влепить им по первое число. — Вы будете говорить нормально, черт вас дери? — А вы меня не оскорбляйте. Я на вас жалобу напишу. Как ваша фамилия? — Третьяков. Пишите, кому хотите, — ответил он. Нелли Лапина замолчала, а потом вдруг с неожиданной адекватностью рассказала, что их генеральный директор господин Шестобитов позавчера был в офисе, где его видели девочки-сотрудницы, видели в последний раз перед тем, как разъехаться на праздники. Потом Нелли пыталась перечислить сотрудникам зарплату, но из-за какой-то технической ошибки ей заблокировали доступ. Чтобы выдать деньги наличными, она поехала в офис в свой кровный выходной, потому что надо же заплатить людям деньги. — Людям, которые разъехались на праздники, — уточнил Иван. — Ладно, я свою зарплату хотела забрать. Довольны? Ничего незаконного, я же не виновата, что этот кретин сбил настройки в компьютере! — Нет, конечно. Я ни в чем вас не обвиняю. Просто хочу разобраться. — Вот и разбирайтесь. Я пришла — а машина стояла на углу рядом с офисом. Я думала: «Ну, сейчас всыплю ему», — но в офисе его не было. Да и машина была пыльная какая-то. Я посмотрела по камерам, у нас есть камеры — так машина там стоит уже третий день. Получается, этот кретин исчез. Вот я и думаю, пора заявлять в полицию? — задумчиво спросила Нелли. — Я сейчас подъеду, — сказал Иван. Позвонил Алисе, спросил еще раз, что именно ей говорил Шестобитов. — Нехорошо, Алиса, нехорошо, — сказал он после разговора. — Получается, он после твоего визита и пропал. — Получается, это связано, — прошелестела в трубке Алиса. — Да, черт побери, только вот это было никак не связано. Никак. Абсолютно. — Иван швырнул трубку на пол в машине. Дежавю. Брошенная машина Голованова, брошенный «Лексус» Шестобитова. Имена соединялись в линии, словно выведенные черной тушью на белом ватмане. Нечаев — Морозов — Алиса Шестобитов — Морозов — Нечаев Алиса — Шестобитов — Нечаев В каждой тройке одно имя казалось лишним, но упрямо вставало в ряд. Нечаев зачем-то решил убить Алису, хотя она ему ничем не угрожала. Морозов не имел никакого отношения к войне И-НА, но умер от рук Нечаева. Шестобитов вообще никакого отношения ко всему этому не имел, но пропал. Следовало ли ожидать, что где-то лежит его труп? Четвертого мая, когда открылись и заработали банки, история с Шестобитовым получила продолжение, которого никто не ожидал. По запросу Третьякова полиции были выданы выписки со счетов фирмы «Форсаж-Логистикс», и выяснилось, что, испарившись, господин Шестобитов прихватил с собой денежные средства фирмы — несколько миллионов рублей и намеренно сменил пароль в банковском приложении. Эти деньги, конечно, ничего не решали. Так, скорее, от жадности или просто потому, что мог. Основные деньги давно ждали своего часа. Далее Богдан Витальевич бросил машину, забрал из своей съемной квартиры все ценные вещи и через несколько часов покинул территорию Российской Федерации на самолете компании «Аэрофлот», рейс: Москва — Тель-Авив. Проследить его судьбу далее пока не представляется возможным. Неизвестно, остался ли он в Израиле или по какому-нибудь другому паспорту улетел еще куда-нибудь. — Он бежал, и бежал так, что пятки сверкали, — хмуро подытожил Мануйлов на экстренном совещании. — И от чего? От Нечаева? — Получается, так. Больше вроде не от чего, — кивнул Иван. — Впрочем, остается вероятность, что он что-то напортачил, а когда Алиса попросила у него бумаги, понял, что пришел час отвечать. Мы сейчас занимаемся этим. — Мы — это кто? — Зарина Георгиевна отправила в «Форсаж» аудиторов, офис опечатан, сотрудникам рекомендовано не покидать город. — Хорошие майские праздники! — влез в разговор Толик Бахтин. 62