Это был идеальный момент. Воскресенье, вечер, в больнице из врачей почти никого, Крису она сказала, что ее выписали, но некому забрать и нужны вещи из дома. Крис всегда откликался, он всегда хотел быть ей полезным, и это обычно раздражало, но не сегодня. Сегодня он был ей нужен. Сегодня она ждала его с нетерпением. Дежурный врач холодно предупредил о рисках. Такое серьезное отравление не проходит бесследно для внутренних органов, особенно может пострадать сердце, нужны покой, сон и наблюдение. При такой интоксикации положено лежать не меньше недели. Нужно продолжать терапию, следить за объемом кислорода в крови. Возможно, еще понадобятся капельницы, дополнительная консультация невролога. — Я написала отказ, он у медсестры, — сухо ответила Алиса. Врач пожал плечами и кивнул. Крис приехал и помог ей собраться, удивляясь, как ее могли выписать такую слабую, на ногах еле стоит. — У них, знаешь, мест мало. А у меня угрозы уже никакой, — соврала она, опираясь на плечо Криса, чтобы не упасть. — Как там у меня дома? — Там не починили дверь. Замок сломан, даже металл погнулся. Потребуется время. Но никто не влез, вроде. Полицейская лента висит. Слушай, может, я поговорю с врачами? Мы можем доплатить, чтобы тебя оставили. Ты еле идешь. — Я нормально иду, — отмахнулась Алиса, заходя в лифт. — Ты сбежала, да? Тебя не выписывали! — сощурился Крис, а Алиса только отвела взгляд. Всю дорогу до дома Крис обиженно молчал, а Алису это устраивало. В машине Алиса дышала равномерно и глубоко, сосредоточиваясь на ощущениях в теле, медитировала — так, как ее учил Никита Нечаев тогда, в поезде. Сукин сын знал, что говорил, и контролировать себя у Алисы получалось все лучше. Только когда зашли в разгромленную квартиру, у нее закружилась голова. Полиция ничего не убрала после осмотра, на полу так и валялись разбросанные листы, пролитый чай засох на полу. Там же валялся так и не потребовавшийся осетинский пирог. — Ты как? — спросил Крис. — В порядке? Алиса не ответила. Держась за стену, прошла в комнату, осмотрела перевернутые стулья, выброшенное на пол содержимое шкафов. Работает следствие. Алиса раскрыла шкаф в прихожей, посмотрела на раскрытый и пустой сейф. Значит, у нее больше нет «Глока». Плохо, очень плохо. Впрочем, решаемо. Прошла в комнату отца. Там та же картина разгрома. — Я знаю одну женщину, она очень хорошо и недорого убирает. Она к нам приходит, хочешь, я ей позвоню? — предложил Крис. — Знаешь, он ведь бывал здесь и раньше, — ответила Алиса, приседая на корточках в центре отцовской комнаты. — Кто? Третьяков? — Нет, Нечаев. Ну, Черный Воин, убийца. Тот, кто меня отравил. Понимаешь, он обязательно должен был приходить сюда несколько раз, не только в тот день. Он ведь должен был узнать, как я живу. Мои привычки, мои вещи, фотографии на стенах. Что я пью воду из фильтра, в конце концов. Он такой последовательный, дотошный, профессиональный. — Он — чудовище, — сквозь зубы бросил Крис. — Но чудовище крайне последовательное. Скорее всего, у него был ключ. Может быть, он давно уже меня навещал. Смотрел на мои листы, записи на доске. Господи, какая же я дура, Крис. — Нет, Алиса. Это не твоя работа, понимаешь? Тебя никто не защищает. Хочешь, я увезу тебя, хочешь? Можем поехать к моей маме в Саратов! — Саратов? — приподняла брови Алиса. — Ты думаешь, он не найдет меня в Саратове? — Поехали со мной в США, отец как раз меня ждет на лето. — Глаза Криса горели огнем, и Алиса зачарованно кивнула. — А что там, в США? — О, там красиво. У нас тут принято говорить гадости, но это все политика. В Северной Каролине так тепло и красиво, там цветы — миллионы разных цветов, кустов, а еще сосны. Мы — самый сосновый штат во всей Америке. Иногда даже едешь по дороге, по шоссе, а через фильтр машины чувствуется этот хвойный запах. И океан рядом. — Океан? — ахнула Алиса. — Да, но это ведь Северная Каролина, почему там так тепло? — Потому что она северная только по отношению к южной. А вообще, у нас через два штата Флорида. Южная Каролина, Джорджия — и Флорида. Ты ведь никогда не была во Флориде? Крис совершенно забыл, что Алиса вообще никогда и нигде не была, кроме этой маленькой точки на планете Земля, где можно пешком дойти до Университета и магазина и до любимого кафе. И где есть парк, чтобы гулять. Только здесь — где убивал Никита Нечаев. — Флорида, значит? — улыбнулась она. Улыбка была грустная, как улыбаются, чтобы не обидеть. — Это неправильно, что тебя пытаются убить. — Конечно, неправильно, — согласилась Алиса. — Ты такой чудесный, Крис. Такой чудесный. Так жаль, что я не могу тебя полюбить, — добавила она. Крис онемел от боли, а Алиса уже отвернулась и принялась перебирать бумаги отца, его фотографии и документы, привычные вещи, выброшенные со своих мест на пол, как задыхающиеся без воды рыбы. Крис ушел на кухню и загремел там посудой, загрузил посудомойку, вытер пол, полил цветы и накрыл на стол — что нашел: печенье в запечатанной пачке из шкафа и бутылка воды, которую они привезли из больницы. Огляделся — по крайней мере, на кухне мир снова стал нормальным, таким, как был. Или почти таким же. Затем Крис взял листок и написал на нем маркером: «Мне тоже жаль». Оставил лист на столе. Ушел тихо, не прощаясь. Алиса даже не сразу почувствовала, что его нет. Только когда позвала, а он не ответил, она поняла, что осталась совсем одна. Но это ее больше не пугало. Даже дверь без замка. Она свернулась калачиком и уснула, накрывшись отцовским пледом с его узкой, почти подростковой кровати — прямо там, на полу. Там ее и нашел утром понедельника Иван Третьяков. — Что случилось? Ты упала? Опять голова закружилась? Какого черта ты сбежала из больницы? Посмотри на меня, ты можешь проследить взглядом за моим пальцем? — Иван выставил перед ее носом указательный палец, воняющий сигаретным дымом. Алиса сонно смотрела на него и ухмылялась. — Ты прямо как врач, Третьяков. Тебе надо стетоскоп подарить и в программу «Жить здорово» отправить. Я не падала, я просто сплю. — На полу? — Почему бы и нет? Мой дом — мои правила. И вообще, лучше бы ты мне завтрак принес. — Завтрак в постель, да? Завтрак на пол. Ничего себе, сколько фотографий! — Иван склонился к разложенным ровными рядами черно-белым старым и цветным новым карточкам. — Это твоя мама? — Да, это она. — Вы очень похожи. Сколько ей тут лет? — Не знаю, это вроде она в МГУ со своим отцом. Это — мой дед-профессор. — А что за ключ? Это твой депозитарий или отца? — спросил Иван, и Алиса посмотрела на него непонимающе. Иван указал на связку ключей. — Видишь красный ключик с номером? Похож на ключ от сейфа в банке. — А ты откуда знаешь? Миллионы хранишь, а мне деньги, значит, не возвращаешь? — Дырку от бублика храню. Когда квартиру покупали, у нас на сделке был такой вот ключ. Прям в точности такой. — Прямо в точности? С бордовым основанием? Может, все банки делают такие ключи? — оживилась Алиса. — Или просто мы совершали сделку в том же банке, что и этот ключ. МИНБ, Индустриальный банк. Так это не твой? Отца? — посерьезнел Иван. Алиса облизнула пересохшие губы и задумчиво кивнула: — Допустим, отца. У меня счет в «Тинькофф-банке». Погоди, дай-ка проверить кое-что… — Почему «Тинькофф»? — удивился Иван. — К ним не надо ездить, — ответила она, листая пачку квитанций и счетов за свет. — Они сами к тебе приезжают, если что. У них вообще нет офисов, все вопросы решают по телефону или через приложение. А я, сам знаешь, тот еще ездок на транспорте. Папа не хотел меня заставлять лишний раз нервничать. В общем, удобно и проценты какие-то, кажется. Бинго! Нашла! — Что ты нашла? — Смотри-ка, квитанция за ячейку. Помню же, видела что-то подобное. Да, Индустриальный банк. Октябрьское отделение. Так, диктуй цифры на ключе. — Девятнадцать, шестьдесят восемь… — Триста сорок один, — закончила за него Алиса. — Оно. И что теперь? Ехать туда? — Ехать тебе надо в больницу. А в депозитарий тебя все равно не пустят, проход только по паспорту, и только тому, кто арендовал сейф. — Или его наследнику, — продолжила Алиса, решительно поднимаясь. — Ты со мной? Я могу и такси вызвать. — Ты хочешь ехать… сейчас? — вытаращился на нее Иван. — Нет, через полгода! — выпалила Алиса. 63 — Вы ко мне? — Строгая женщина в форменном синем костюме буравила Алису взглядом. На столе были термос и недоеденный бутерброд. Депозитарий работал без обеда, но женщина в форме не могла. — Депозитарий здесь? — спросил Третьяков, вырастая за Алисиной спиной. — Паспорт, — бросила им дама, стряхивая крошки с ладоней. — У нас к вам вопрос… — начал было Третьяков, но Алиса мягко сжала его руку, и он замолчал. — Вот паспорт, — Алиса протянула документ и внимательно следила, что будет дальше. Дама шмыгнула носом и пролистала паспорт сальными руками.