«Оля, не может быть, ты не могла». — Видишь? — спросила Шапошникова, продолжая кусать губы. — Что? Что я должен увидеть? — Запись остановилась. — Ну, наверное. Мы вообще-то под прицелом были. Как вы отлично можете видеть сами. — Ты не мог бы мне сказать, что произошло, пока запись не велась? — Ничего не произошло, — аккуратно ответил Иван. — Морозова специально остановила запись. Она что-то сказала про деньги! — заорала в голос Шапошникова. Лицо ее покраснело. Она отбросила пульт и плюхнулась на стул. — Мне нужно найти эти деньги, ты понимаешь? Мне же никто не верит. Все считают, что я была с Никитиной заодно. — Так и с деньгами не поверят, — пожал плечами Иван. — Я знаю, мы никогда не ладили, Третьяков, но я, черт возьми, в этой истории вообще ни при чем. Я честно пыталась выполнить свою работу. А теперь меня уволят за то, что я ходила обедать с аналитиком из соседнего кабинета. Считаешь это справедливым? — Люди придают слишком большое значение справедливости, — пожал плечами Третьяков. Шапошникова побагровела и стукнула кулаком по столу. — Зачем ты ее прикрываешь? Она тебя подкупила? Она тебя тоже на дно утащит. Ты погон хочешь лишиться? — Господи, да что вы меня все погонами-то пугаете? — всплеснул руками Третьяков. Затем достал сигарету и прикурил, глядя прямо на взбешенную Шапошникову. — Вас могут уволить, а меня — нет. — С чего ты взял? Ты что, неприкасаемый? Или это из-за того, что ты выстрелил в Нечаева? Так ты же его дважды и упустил. — Меня нельзя уволить, потому что я уже уволился. По собственному желанию. И это — официально. А что касается Морозовой, я ничего не слышал и не помню. Ни о деньгах, ни о чем бы то ни было еще. — Иван выдохнул дым прямо Шапошниковой в лицо. Зарина Георгиевна зависла, не зная, как реагировать на услышанное. Наконец собралась, взяла себя в руки. — Здесь не курят, — сухо сказала она. Третьяков нашел Алису около главного здания МГУ. Она сидела на ступеньках и смотрела, как в небе летает привязанный к веревочке змей, какие-то дети с восторгом и без устали гоняли его по небу. Третьяков подсел к Алисе и тоже принялся водить глазами за змеем. Змей был ярко-зеленый, с кроваво-красной полосой поперек крыльев. — Ты хотела меня видеть? — Ты же знаешь, я без тебя жить не могу, — ответила Алиса. Иван кивнул и вздохнул с огорчением. — Все ерничаешь. А меня, между прочим, допрашивали по поводу денег. Подозреваю, что не в последний раз. — Ага, — только и ответила Алиса. — Тебя не интересует, что я им сказал? — А разве ты что-то знаешь про деньги? Я вот, к примеру, ничего не знаю, — ответила Алиса и без улыбки, очень серьезно посмотрела на Ивана. — Я уверен, что у тебя есть какая-то серьезная причина забрать эти деньги себе, — так же серьезно ответил ей Третьяков. Алиса отвернулась и снова уставилась на летящего змея. — Крис уговаривает меня приехать к нему. Говорит, Изотоп по мне соскучился. Говорит, что нигде на земле нет столько сосен, как у них там, в Северной Каролине. И океан. Ты когда-нибудь видел океан? Я — нет. Я даже не видела ни одного серьезного водохранилища, только Москву-реку. Знаешь, почему? — Потому что до нее можно было дойти пешком? И что, ты поедешь? К Крису? Серьезно? — Ты так хорошо меня знаешь, Третьяков. Это так странно. Так… ненормально. Как твои дела? Как жена? — в такт ему ответила Алиса. Они оба, не сговариваясь, улыбнулись. — С другой стороны, Крис тебя очень любит. А всем известно, что гораздо лучше, когда любят тебя, а не когда ты. — Это прямо не твой случай, Третьяков. Ты-то жену любишь больше, чем она тебя. — Глупость какая. Да я ей теперь изменять буду направо и налево. Завтра и начну, как только тебя к Крису отправлю. Наконец-то я сплавлю тебя и смогу пожить спокойно. — Ой, все, — Алиса махнула рукой. — Слушай, Третьяков, а как ты относишься к «Тойоте»? Я имею в виду, как к марке машины? Хорошая тачка? — Я предпочитаю «Хонду» вообще-то. — Ну, не повезло тебе. У меня для тебя есть «Тойота». Правда, не новая, пятилетняя. Знакомый продавал дешево, я взяла. Можешь, конечно, отказаться. — Наконец-то ты мне хоть взятку предлагаешь, — усмехнулся Иван. — И чего тебе за это нужно? — Это не взятка, Третьяков. Я что, дура — давать взятку человеку, который уволился из полиции? Это крючок, и я тебя на него ловлю. Я тебе подарю машину, а ты по моему любому свистку будешь меня возить по делам. По-моему, отличный вариант. — Согласен, — сразу отрапортовал Третьяков. — Так быстро? — подняла бровь Алиса. — Я ожидала хоть какого-то сопротивления. Хотя ты, конечно, продажный. — Я очень продажный, а учитывая, как часто ты ездишь на машинах, я ничем не рискую. Может, раз в два года, да? — Ну, или чуть-чуть почаще, — кивнула Алиса, доставая из кармана телефон. Она выразительно подняла его на уровень глаз, развернула к Ивану, загрузила приложение Телеграмм. — Есть одно очень важное дело, начнем с него. «Мне нужны имена всех жертв Нечаева. Даже тех, кого полиция не смогла установить». «Ты имеешь в виду убитых бомжей?» Иван посмотрел на Алису с непониманием. — Я имею в виду всех. И их самих, и их родственников. Если покопаться по локациям, я уверена, найти можно всех. — Но зачем? — удивился Третьяков. Алиса вздохнула и принялась набивать следующее сообщение в Телеграмм. В последующие несколько месяцев анонимный представитель благотворительного фонда, используя возможности Всемирной сети, последовательно вступил в контакт с родственниками жертв серийного убийцы, которого в СМИ называли Черным Воином. Каждая семья получила от анонимного фонда значительную сумму. Средства переводились путем перечисления на электронные счета в Интернете, проводки осуществлялись с использованием технологии криптовалюты, что сделало бы крайне затруднительным поиск источника. Впрочем, ни один из получателей средств в правоохранительные органы не пожаловался. Самую крупную компенсацию при этом получила семья Тагиевых из Баку, хотя никто из семьи Тагиевых от руки Черного Воина не пострадал. Али Тагиев, крепкий еще старик, несмотря на уговоры детей, хотел сообщить о деньгах властям, но когда узнал о содержании зашифрованного письма, которое самоуничтожилось через две минуты после прочтения, деньги принял. На следующее утро Али Тагиев пошел на кладбище, где больше часа провел на могиле своего уже много лет покойного сына Рената, — просто стоял там, дыша ветром, и не ушел, даже когда начался дождь. Общая сумма денежных средств, выплаченных через Интернет, составила около шестисот тысяч долларов. Также неизвестный благотворитель оплатил похороны Никиты Игоревича Нечаева, которого без этой помощи должны были бы похоронить за государственный счет и кто его знает где. Ни родственников, ни знакомых у Никиты Нечаева не оказалось. Его тело было захоронено рядом с могилой его матери на кладбище Гридино в Егорьевске. Несмотря на пожертвование, на похоронах, кроме официальных представителей похоронного бюро, не было никого. Рядом с кладбищем стояла, а потом сразу уехала густо, с превышением норм, затонированная «Тойота», но с похоронами это никак не связывалось. 17 ноября Ярославская область Деревня Зяблицы Местные жители надолго запомнили то, что случилось в ночь с семнадцатого на восемнадцатое ноября. Запомнили прежде всего потому, что этого не должно было, не могло произойти. Один шанс на миллион. Может быть, даже меньше. Все обстоятельства должны были воспрепятствовать этому, но в ту ночь, напротив, вся цепь сложилась — звено за звеном — в роковом порядке. В результате этой невозможной, роковой цепи погиб человек. Если верить тому, что говорила полиция, все началось достаточно далеко от места гибели жертвы и задолго до его смерти — на закате солнца семнадцатого ноября. Группа охотников в тот вечер собиралась охотиться на кабана. Место было выбрано еще с утра, хорошо прикормлено, и вообще — все было приготовлено к охоте, как говорится, «по уму». Происходило это не в Зяблицах, а, на минуточку, на опушке леса, в овражке, в нескольких километрах от деревни Еськино, что в двадцати километрах от злосчастных Зяблиц. Конечно, и речи быть не могло, что они собирались охотиться на лося. Во-первых, лось там, где они устроили засаду, вообще-то не водился. За лосем надо было в Рахманово ехать, за сто километров оттуда, да с другим оборудованием — оружием, экипировкой. То, что на закате лось сам спокойно вышел на их опушку, уже было более чем странно. Лось — зверь осторожный и, по умолчанию, совсем не агрессивный. Гон лося уже прошел, соответственно детенышей поблизости тоже не было. Скорее всего. Точно-то кто ж знает. — Ребзя, лось, — пробормотал один из охотников, и буквально сразу после этой короткой, но емкой фразы другой охотник принял решение, из-за которого все и произошло. Стрелять в тот день в лося было нельзя по нескольким причинам. Во-первых, у них не было разрешения. Во-вторых, в случае успеха вся охота на кабана накрывалась медным тазом, а им всем пришлось бы иметь дело с незаконно убитым лосем, который может весить до шестисот килограммов. Хотя это был, скорее, плюс. Но главное, расстояние было слишком большим, и вероятность убить лося наповал была крайне низкой. Раненый лось — это совсем не то же самое, что здоровый лось, мирно щиплющий травку. Раненый лось — зверь агрессивный, на адреналине. Он может наброситься и покалечить охотника, причем добивать лося крайне сложно из-за его анатомического строения. Лося желательно валить первым же выстрелом. Аргументов было много, однако у одного из охотников оказался с собой новенький нарезной «три тысячи шестой» браунинг, который идеален для охоты именно на крупного зверя. Браунинг он купил совсем недавно и только-только пристрелял в стометровом тире в Мытищах. Соответственно, он очень хотел опробовать игрушку. Прицелился и выстрелил. Мгновенное решение. Бил вполне точно, во всяком случае, очевидно, что в лося он попал, хотя пули и не нашли. Прошла навылет, что впоследствии и избавило охотника от ответственности за незаконную охоту. Раненый лось, видимо, ополоумел от боли и побежал прочь, не выбирая дороги, — так уж вышло, что в сторону деревни Зяблицы. Где он ходил больше восьми часов и как выбирал направление — неизвестно, однако факт в том, что, в конце концов, истекающий кровью лось оказался в лесочке рядом с Зяблицами, буквально в ста метрах от дома Черкасова. В это время Черкасов сидел со своим старым армейским приятелем Серегой Дынкиным за столом на теплой веранде. Они вспоминали давно ушедшие дни их совместной армейской молодости, не без водки, конечно. В половине второго ночи Дынкин вышел во двор, чтобы забрать из своей машины последнюю пачку сигарет. Именно в это время, если верить показаниям Черкасова, он и пропал. В дом он не вернулся, на помощь не звал, не кричал — ушел и исчез. Черкасов побегал по двору, покричал, но в лес идти побоялся. Да и не подумал, что Серега мог там быть. Скорее, Черкасов решил, что Серега вышел на улицу и пропал там. Вызвал полицию, и уже в три часа с небольшим труп Дынкина был обнаружен приблизительно в ста метрах от края участка Черкасова, в лесу. Дынкин лежал на земле лицом вверх, весь избитый и изломанный, голова странно и неестественно наклонена вбок, у него была свернута челюсть, а в области шеи имелась огромная рваная рана, которая, как выяснилось позднее, и стала причиной смерти. Сергей Дынкин погиб от потери крови, возникшей в связи с разрывом яремной вены. Как и почему, вместо того чтобы вернуться с сигаретами в дом, Сергей Дынкин прошел двор насквозь и углубился в прилегающий лес, — это навсегда останется неизвестным. Версия следствия: услышал шум и решил проверить, что там. Как бы глупо это ни было, чего только люди не делают спьяну. Ну, а как там было на самом деле, никто не знает.