Мимо пробежала вереница полицейских в форме; Дундун разревелся. Собрав последние силы, Хань Хао побежал обратно к платформе линии «А». Здесь он, миновав рамку металлоискателя, перепрыгнул через турникет. Не обращая внимания на сердитые окрики сзади, глянул через барьер эскалатора. Внизу горловину туннеля уже озаряли огни близящегося поезда. От платформы лестницу отделял обрыв в пять метров. Перестук ног за спиной становился все явственней. Надо было действовать. Срочно. Перевалившись через закраину эскалатора, Хань Хао прыгнул вниз, в тот каменный зазор. Тело напряженно изогнулось в воздухе. В момент приземления правая лодыжка предательски хрустнула об пол… * * * Первым к турникету подлетел Лю Сун. Бросив взгляд через барьер, он заметил ковыляющего внизу Хань Хао и уже собирался прыгнуть вслед за ним, как тут в его запястье вцепилась чья-то рука. – А билеты брать уже не надо? Лю Сун резко обернулся и увидел перед собой немолодую толстую тетку, работницу метрополитена. Запястье нарушителя она держала вполне себе цепко. – Пусти! – крикнул он, вырываясь. – Я из полиции! К турникету подоспели капитан Ло Фэй и Инь Цзянь. – Полиция! – объявил Ло Фэй, показывая удостоверение. Тетка, изумленно глянув, выпустила Лю Суна. – Я-то откуда знала, – буркнула она, отодвигаясь. Но Лю Сун про нее уже забыл. – Хань Хао на платформе! – крикнул он. – Скорей туда! Все трое проскочили рамку и побежали вниз по эскалатору. Уже с платформы они заметили, как Хань Хао, припадая на одну ногу, влезает в поезд слева от них. Они кинулись к нему – но створки дверей сомкнулись прямо перед их лицами. Хань Хао стоял по ту сторону дверей, тяжко переводя дух. На своих преследователей он взирал мутными от боли глазами, припав спиной к поручню. Командир Лю Сун со сдавленным воплем бахнул по стеклу ладонью. Ло Фэй беспомощно наблюдал, как его опальный предшественник с кислой ухмылкой качнул головой. Какие чувства он сейчас испытывал? Тревогу за свою семью? Смущение за то, что бывшие коллеги видят его вот таким? Или же спесивую гордость за успешный побег? Одно было ясно – он больше не тот, с кем Ло Фэй впервые повстречался в начале расследования, меньше двух недель назад, когда они сошлись в квартире своего убитого сослуживца, сержанта Чжэн Хаомина. – Прекратить погоню, – устало бросил Ло Фэй, когда поезд скрылся в туннеле. Затем, повернувшись, направился к выходу с платформы. Лю Сун красноречиво врезал кулаком по щиту из стеклопластика, после чего последовал за ним и Инь Цзянем. Цзэн Жихуа и Му Цзяньюнь ждали наверху, за рамкой металлодетектора. Рядом с ними, словно каменная, стояла жена Хань Хао, по-прежнему в обнимку с ребенком. – Ну что? – поспешив к капитану, нетерпеливо спросил Цзэн Жихуа. – Ушел. – Ло Фэй сумрачно махнул рукой. – Буквально секунды не хватило. – Вот черт… Жена Хань Хао, с мокрыми от слез щеками, издала внятный вздох облегчения. Сынишка схватил ее ладошками за руку. – Вы теперь арестуете меня за укрывательство? – спросила она, глядя на Ло Фэя покрасневшими глазами. В ее голосе сквозила насмешка, от которой Ло Фэю стало не по себе. – Тебя ведь зовут Хань Дундун? – неожиданно с приятельской улыбкой обратился он к мальчику. Лицо у того застыло. – А у меня есть твоя фотография. – Ло Фэй разомкнул ладонь, показывая фото, подобранное в кабинке. Мальчик удивленно склонил голову. – Ты не знаешь, куда пошел твой папа, Дундун? – Еще как знаю. Он мне вот только что сказал. Ло Фэй постарался сохранить нейтральное выражение лица. На этот раз Хань Хао потерян, но надежда все еще теплилась. – Вот как? – Он снова улыбнулся, почти небрежно. – И куда же? – Ловить плохого дядю, – ответил мальчик голоском, полным гордости. – Очень плохого. А мне сказал, чтобы я хорошо учился. Когда вырасту, я тоже стану полицейским. – Он выпятил грудь. Ло Фэй взъерошил мальчугану волосы. – Я уверен, что полицейский из тебя вырастет очень достойный. Услышав сдавленное всхлипывание, он приподнял глаза. По лицу женщины катились тихие слезы. Сердце кольнула жалость, и вместе с тем слезы означали, что ее сын сказал правду. – Отвезите их домой, – сказал он лейтенанту Инь Цзяню. – Допрашивать незачем. Кивнув, тот присел на корточки и усадил Дундуна на сгиб руки. Куда их везти, он знал досконально, поскольку бывал там не раз. Как бывший помощник, семью опального капитана Инь Цзянь знал лучше, чем кто-либо. Госпожа Хань удостоила Ло Фэя пасмурного взгляда. Вытирая одной рукой слезы, она вслед за Инь Цзянем пошла к станционному выходу. Оперативники смотрели им вслед, пока те не скрылись в сумерках. – Неужто Хань Хао провел нас через все это только затем, чтобы сказать несколько слов своему сыну? – произнес Ло Фэй, ни к кому особо не обращаясь. – Если б вы были отцом, то поняли бы, – ответила Му Цзяньюнь. Цзэн Жихуа фыркнул. – Надо было их по крайней мере опросить. – Он поднял бровь, глядя на начальника. – Почему вы их отпустили? – По двум причинам. Во-первых, они не знают ничего, кроме того, что уже сказали. А что еще важнее, сынишка Хань Хао сказал все, что мне хотелось узнать. 21:07 Ресторан «Люйянчунь» Бледные пальцы женщины упруго порхали по струнам. Нежная музыка струилась из скрипки, словно ручеек, омывающий слух сидящей за ужином публики. Когда она отложила инструмент, на сцену на цыпочках взошла безукоризненно одетая официантка и вручила ей букет свежих цветов. – От клиента, – тихо сказала она. – Записки с именем нет. – Подождите-ка, – ответила скрипачка, выбрала из поданного букета несколько цветов и протянула их официантке. – Передайте эти лилии обратно в подарок, – попросила она вполголоса. – И не забудьте поблагодарить клиента за его щедрость. – Обязательно, – ответила официантка. Она проворно сошла со сцены и приблизилась к столику на двоих, расположенному в тихом углу. Сидевший там клиент посмотрел на нее в замешательстве. – Господин, наша солистка благодарит вас за покровительство, – сказала официантка, грациозно подавая клиенту лилии. Он смотрел на цветы, словно вбирая в себя аромат и форму каждого лепестка. А при первых звуках бетховенского «Романса фа мажор» поднял глаза на сцену. И в глазах его мелькнул теплый проблеск счастья. * * * Спустя примерно час скрипачка стояла возле входа в ресторан. С ее белой одеждой резко контрастировала черная повязка на левой руке. На ней белым был начертан иероглиф сяо, что означает «дочерний». Это было одеяние сяо гу, которое носят в знак памяти о недавно умершем родителе. – Вы точно не хотите, чтобы я подвез вас до дома? – подойдя, спросил шеф-повар, возрастом старше лет на десять. – Да, точно, – ответила она голосом мягким, но решительным. – За мной придут. Хотя я признательна вам за предложение. Он покачал головой. Женщина только что потеряла отца и никогда не упоминала о каких-либо других родственниках или друзьях. Кто мог прийти за ней? Дружба между шеф-поваром ресторана и слепой музыкантшей порождала злые шепотки, но ему было все равно. Кроме того, их смены заканчивались примерно в одно время, так что отвозить ее домой для него было вполне естественно. И теперь ее неожиданный отказ вызывал в животе неприятное тоскливое замирание.