– Да вы не беспокойтесь, – сказала она. – У меня тут есть Ню-Ню; он, если что, составит мне компанию. Повар взглянул на ухоженного лабрадора, послушно сидящего у ее ног. Собаку-поводыря ей незадолго до смерти подарил отец. Преданный, умный и хорошо обученный, бо́льшую часть вечеров пес подремывал на задах ресторана, в то время как его владелица играла на сцене. – Что ж, тогда ладно, – вздохнул повар, когда порыв решимости в нем наконец иссяк, и, попрощавшись, направился к автостоянке. Она прислушалась к звуку удаляющихся шагов и, убедившись, что он ушел, потянула Ню-Ню за поводок. Пес вскочил и пошел впереди хозяйки. Перед лестничным пролетом он повернулся, касаясь обеих ее ног, – знак, что сейчас будет спуск. Когда хозяйка спустилась со ступенек, Ню-Ню возобновил свой более легкий и скорый шаг. С ресторанного дворика они вскоре вышли на тихую боковую улочку. Правое ухо молодой женщины словно дернулось, когда на дороге стал слышен шорох шин. Она остановилась и стала ждать. Вот послышался тихий звук тормозов, а затем – жужжание опускаемого стекла. – Извините, вам не нужна помощь? Я готов отвезти вас, куда вам будет угодно. Голос молодого мужчины. Она повернулась на него и чуть подалась вперед. Ноздри ощутили слабый, но приятный аромат цветов. Лилии. – Я знала, что это будете вы, – сказала она размеренно. – Вы за мной следили? На вопрос он не ответил. – Может, вы лучше сядете в машину? А то на улице холодно. Она осторожно отступила на шаг и качнула головой: – Нет. В машину к вам я не сяду. – Понимаю… Тогда, может, просто посидим где-нибудь, поболтаем? Здесь неподалеку есть кафе. Можно отправиться туда. Она знала, о каком месте идет речь. И, оставив первоначальную сдержанность, кивнула. Но у нее было одно условие: – Я пойду туда одна. – Хорошо. Я буду ждать вас внутри. * * * В кафе он по привычке выбрал самый уединенный столик. Затем подозвал ближайшего официанта. – Сюда сейчас идет молодая женщина в белом платье. Она слепая. Не могли бы вы встретить ее снаружи и помочь зайти? Официант был удивлен, но согласился выполнить просьбу. И вскоре возвратился в сопровождении молодой женщины, которую проводил к столу. – Прошу вас, присаживайтесь, – тихо предложил он, не зная толком, что делать дальше. Честно говоря, эту встречу он не планировал. Не был даже уверен, надо ли было все это затевать. Молодая женщина на удивление ловко скользнула на свое место. Собака понюхала воздух и легла у ее ног, не сводя с них настороженного взгляда. – Зачем вы следили за мной? – спросила напрямик скрипачка. – Я не следил. Просто ужинал в ресторане, а затем, отъезжая, увидел вас. Вот и решил помочь, – сказал он, умолчав, что после ужина целый час дожидался ее на парковке. – Нет, вы за мной следили. – Она нахмурилась. – И не лгите. Может, я и незрячая, но быть слепым порой означает видеть то, чего не видят другие. – Это правда, – согласился он, улыбнувшись своим мыслям. – Примерно как с теми лилиями. – Цветы вы мне тоже дарите не в первый раз… Он промолчал. Отрицать этого он не мог, да и зачем? – На прошлой неделе вы приходили в ресторан каждый день. И каждый раз оставались до самого моего ухода. Я все еще чувствую, что происходит вокруг меня, даже если и не вижу. Вы за мной наблюдали. Лучше не отпирайтесь. Он втянул сквозь зубы воздух. – Хорошо, не буду. Я за вами следил. Но не из злого умысла. Просто хотел убедиться, что у вас все благополучно. Потому что… – Он замешкался, немея от слов, которые сейчас готовились сорваться с губ. – Недавно я потерял человека, который был мне очень близок. – Что вы имеете в виду? – спросила она смягчившимся тоном. Он прикусил губу. Заговорить с кем-то о своих личных чувствах – для него это было впервые. Юань Чжибан назвал бы его слабаком, но это так раскрепощало… – Я знаю, что вы потеряли отца, – тихо произнес он. Она закашлялась, и ее глаза увлажнились слезами. – Вот и мой отец тоже недавно скончался, – продолжил он. – Я понимаю, что для вас значило это испытание. Внезапно лишиться человека, который о тебе заботился… Такое ощущение, будто из-под тебя выбиты все твои жизненные основы. – Вы это об отце? По ее лицу текли безмолвные слезы. Всякая враждебность испарилась. – Да, о нем, – подтвердил он. Ее веки затрепетали. – Поэтому вы дарили мне цветы? И следили за мной? – Нет, – он покачал головой. – Цветы я дарил, потому что мне очень понравилась ваша музыка. Она смутилась: – Вы любите классическую музыку? – Не скажу, что я в ней разбираюсь, но мне нравятся пьесы, которые вы исполняете. Особенно та, которой вы обычно открываете ваши выступления. Она всегда будит во мне мысли о семье, которую я потерял. – Это чешский композитор Франтишек Дрдла. Называется «Sehnsucht» – «Тоска». Взывает к тем, кто нас уже покинул. – Она тихо вздохнула о чем-то своем. – Не верю, что вы можете лгать о своем отце. Звуки кафе сделались тихими и приглушенными, и он снова слышал те нежные, мирные мелодии, эхом отдающиеся в ушах. Но в то же время перед его взором мелькали лица мертвых; попеременно мрачные и небесно-чистые, они сливались и наслаивались друг на друга в жутковатой текучести. В висках полыхнула острая боль. Он вздрогнул. – Что-нибудь не так? – спросила она, искренне обеспокоенная. – Да нет, ничего особенного. – Глубоко вдохнув и помассировав лоб, он попытался сменить тему: – Мне еще нравится третья пьеса, которую вы играете… – Третья? – Она приложила руку к щеке. – А какое чувство вы при этом испытываете? – Умиротворенность. – Вас тревожат всякие мысли? Что-нибудь, вызывающее смятение или неуверенность? Тревоги из прошлого, беспокойство о будущем? – Она помолчала. – Может, даже что-нибудь непосредственно перед вами? Он иронично повел головой, хотя и понимал, насколько бессмыслен этот жест. Она улыбнулась: – Пьеса, о которой вы говорите, – «Медитация» Массне, французского композитора. Известна тем, что погружает в задумчивость. Я открыла, что через нее можно общаться со слушателем, когда он чем-то обеспокоен. Улыбка, казалось, наполняла ее черты прекрасным мягким сиянием. До этого он даже не видел, как она улыбается. Внутри него что-то всколыхнулось. – Какая у вас красивая улыбка… Она опустила голову в явном смущении, но улыбка не угасла. – Вы неплохой человек, – секунду спустя сказала она. – Это… в каком смысле? Почему вы так говорите? – Потому что вы понимаете музыку. – А до того как пришли сюда, вы что обо мне думали? Что я опасен? – Да нет, не совсем, – сказала она несколько извиняющимся тоном. – Просто я стараюсь держаться тише воды… в свете последних событий. – Это что значит? Вам кто-то или что-то угрожает? – У нас недавно, прошлым вечером, был один клиент. Посетитель. Он был пьян и погнался за мной. Вы ведь, наверное, были тогда? – Был. И даже хотел его усмирить, но официанты взялись за него первыми. Я переживал за вас. Потому сегодня и поехал следом – из опасения, как бы не случилось чего-нибудь подобного. – Если б и случилось, то не из-за него. Потому что он мертв. – Да вы что? – изобразил он потрясение.