У Ло Фэя вскинулись брови: – Этот? Откуда вы его знаете? – Приятный такой парень… Он довольно долго заботился о бедной матери и ее сынишке. Я думал, он просто родственник. Возможно, дядя мальчика… Так это был полицейский? Он ни разу об этом не упоминал. – Вы, случайно, не помните имя полицейского, который приходил вас опрашивать? Доктор Чэнь неловко улыбнулся: – Честно сказать, не припоминаю. Времени-то сколько прошло… Ло Фэй кивнул: – Понимаю… Значит, я правильно понял, что супруге Вэнь Хунбина операцию так и не сделали? – Да, все верно. – Чэнь Даян помрачнел лицом. – Вскоре она умерла от осложнений. – Но если у нее появились деньги, почему она от нее отказалась? – Она сказала, что рак уже укоренился в ней настолько, что оперироваться бессмысленно: мол, пустая трата денег. А еще что было бы целесообразней оставить что-нибудь для сына. Хотя не думаю, что это был ее единственный резон. Если б ей сделали операцию, она скорее всего осталась бы жить. Простите мою необъективность, но какая мать не уцепится за малейший шанс уберечь своего ребенка от сиротства и полного одиночества в этом мире? – А каковы, по-вашему, были ее истинные мотивы? – Наверное, это как-то связано с происхождением тех денег. После разговора со мной тот полицейский говорил еще и с ней. Я слышал, как она сказала ему, что денег у нее нет: полная противоположность тому, что несколькими часами ранее я слышал от нее. И как раз после ухода того полицейского она решила не оперироваться. Вот почему я думаю, что ее решение как-то связано с деньгами и их происхождением. Му Цзяньюнь на своем стуле молча кивнула. Доводы Чэнь Даяна определенно имели смысл. Хотя по-прежнему оставались две загадки: личности грабителя, забравшего деньги из сейфа Чэнь Тяньцяо, и полицейского, который допрашивал супругу Вэнь Хунбина и не сообщил о проблемных нюансах, возникших в результате дознания. – Ну вот, смысл начинает прорисовываться, – пробормотал Ло Фэй вполголоса. Он протянул руку доктору Чэнь и, крепко пожав ее, с чувством сказал: – Большое спасибо за сотрудничество. Когда следователи вышли из больницы, небо уже стало рыжим от закатного солнца. У края дорожки возле входа Ло Фэй остановился и отрешенно уставился вдаль. – О чем вы думаете? – спросила Му Цзяньюнь. – Какую роль в расследовании того ограбления сыграл Юань Чжибан. – Вы думаете, что, вменив себе заботу о Вэнь Чэнъюе и его матери, он мог быть тем полицейским, что разговаривал с доктором Чэнь? – Именно. Иначе сложно понять, как важнейшая улика вроде этой не попала в официальный полицейский протокол. – Давайте посмотрим, правильно ли я вас понимаю, – потирая пальцем подбородок, сказала Му Цзяньюнь. – Исходя из того что это Юань Чжибан убил Вэнь Хунбина, вы полагаете, что он чувствовал вину перед его сыном и вдовой. Он помогал им, пойдя даже на сокрытие фактов, которые могли им так или иначе навредить, повлечь неприятности. Кроме того, как сейчас сказал доктор Чэнь, отношения Юань Чжибана с маленьким Вэнь Чэнъюем и его матерью выходили далеко за рамки обыденных. Ло Фэй понуро вздохнул: – Возможно, эта «помощь» сама по себе была неоднозначной. Му Цзяньюнь застыла в изумлении. – Вы думаете, что Юань Чжибан мог… стоять за кражей? – Идеальное преступление – кто еще, кроме будущих Эвменид, мог такое провернуть? Мне следовало понять это раньше. – В ходе расследования дела номер сто тридцать Юань Чжибан уже наведывался к Чэнь Тяньцяо, – вслух размышляла Му Цзяньюнь. – А значит, был знаком с его жильем. Если предположить, что Вэнь Хунбина убил действительно он, то его вина стала мотиватором, пробудившим в нем желание оказывать помощь вдове. С психологической точки зрения та кража, по сути, могла стать прелюдией к убийствам восемнадцатого апреля. Вполне вероятно, что ограбление Чэнь Тяньцяо – первая осознанная попытка взять бразды закона в свои руки – ознаменовало рождение палача-мстителя, ставшего потом Эвменидами. Ло Фэй кивнул, размышляя о том, что им открылось о его бывшем друге. Из звездного курсанта полицейской академии Юань Чжибан превратился в хладнокровного убийцу. Предположительно смерть его бывшей подруги Бай Фэйфэй от рук ее начальника Сюэ Далиня, заместителя начальника Управления общественной безопасности Чэнду, послужила своеобразным катализатором. В плане мотивации для Юань Чжибана это означало, что его перерождение из звездного студента в серийного убийцу произошло довольно быстро. Если же начало всему этому положили смерть Вэнь Хунбина и ограбление Чэнь Тяньцяо, то метаморфоза Юань Чжибана протекала более плавно. Несмотря на это, без ответа оставались два важных вопроса. Во-первых, правда о смерти Вэнь Хунбина. Если ситуация в квартире, по словам Хуан Цзеюаня и полицейского снайпера, нормализовалась, то что пошло не так? А еще ограбление… Кто посетил больницу и решил скрыть деликатный нюанс о происхождении средств супруги Вэнь Хунбина? Му Цзяньюнь прищелкнула пальцами: – Если мы на самом деле хотим узнать, кто был тот полицейский, нужно расспросить… – …Хуан Цзеюаня! 2 ноября, 02:13 Бар «Черная магия», комната люкс на втором этаже – Ну а сегодня что вас сюда привело? – сухо спросил Хуан Цзеюань. – Мы ищем Дин Кэ, – ответил Ло Фэй, делая паузу, чтобы отхлебнуть чаю. – Он – единственный из живых, кто знает всю правду о смерти Вэнь Хунбина. Найдя его, мы сможем распутать и историю Вэнь Чэнъюя, а может, даже приблизиться к пониманию перерождения Юань Чжибана в первого из Эвменид. Что еще более важно, есть подозрение, что начальника Дин разыскивает еще и нынешний мститель. Мы должны быть на шаг впереди него. Хуан Цзеюань кивнул в молчаливом понимании. Снизу сквозь пол просачивалась тяжелая пульсация хеви-метала. – Вчера утром у нас была встреча с профессором Дин Чжэнем, сыном Дин Кэ, – сообщил Ло Фэй. – Он рассказал нам о двух конкретных делах, которые поставили его отца в тупик. Один случай вынудил его уйти в отставку, а другой – и вовсе скрыться. Мы тщательно изучили их не только для того, чтобы проверить правдивость этого рассказа, но и с целью нащупать какие-нибудь подсказки насчет нынешнего местонахождения Дин Кэ. – Я знаю, о каких делах вы говорите, – сказал Хуан Цзеюань. – Одно из них, видимо, дело номер сорок семь об ограблении, где фигурирует заложник из дела номер сто тридцать в начале того же года. Второе, без сомнения, печально известное дело десятилетней давности номер сто двенадцать о расчлененном трупе. Эти два случая изменили и мою жизнь. – Оба раза попадание в «десятку», – усмехнулся Ло Фэй. – Как вам известно, та история с ограблением Чэнь Тяньцяо толкнула начальника Дин на уход из полиции. Его сменил я, так что это было первым расследованием, которое я возглавил. В уголовной полиции я начальствовал следующие восемь лет, вплоть до начала дела номер сто двенадцать о расчлененном трупе. В конце концов и я вынужденно ушел в отставку из-за того, что следствие пошло наперекосяк… – Хуан Цзеюань прикрыл глаза и чуть слышно выдохнул. – Ирония в том, что два этих дела стали своего рода вехами для нас обоих. – Не стоит принимать это на свой счет, – сказал Ло Фэй. – В конце концов, даже начальнику Дин они оказались не по зубам. – Все верно. Как я мог надеяться на успех там, где даже он потерпел неудачу? – Хуан Цзеюань на секунду оживился, но затем вновь сощурил глаза в тоскливом беспокойстве. – Разве это не означает, что все мои труды были напрасны? Ло Фэй тихо покачал головой. Гляди-ка: Хуан Цзеюань уж десяток лет как на пенсии, а память все не отпускает… – Мало что в жизни можно вот так вырезать из памяти, – сказал Ло Фэй. – Взять, к примеру, дело номер сорок семь об ограблении. Причина, по которой оно до сих пор не раскрыто, вряд ли даже связано с мастерством преступника. Вполне возможно, что дело тут во внутреннем вмешательстве. – Внутреннем вмешательстве? Полиции, что ли? – По моей информации, выявить грабителя было не так уж сложно. Вдове Вэнь Хунбина сразу после ограбления приплыла внушительная сумма денег, и она намеренно скрыла этот факт. В расследовании, несомненно, случился бы прорыв, если б полиция пошла по этому следу. – Вы уверены? – с сомнением в голосе спросил Хуан Цзеюань. – Абсолютно. – И, твердо кивнув, Ло Фэй рассказал о встрече с доктором Чэнь. Хуан Цзеюань хмуро задумался. – Поверить не могу, что мы упустили денежный след. Такая очевидная, прочная нить… Да нет, мы просто не могли такое проглядеть. – В том-то и дело, что к вам это не относится. В больницу приходил полицейский и разговаривал с врачом о неожиданном прибытке вдовы Вэнь Хунбина. После визита этого полицейского она решила операцию не делать. Вероятно, передумала, опасаясь привлечь внимание полиции. И пожертвовала собственной жизнью ради безопасности человека, совершившего кражу со взломом. – Но это невозможно. Невозможно! – У Хуан Цзеюаня на шее вздулись жилы. – Я лично отсматривал материалы этого дела; там об этом не было ни слова. Готов поспорить! Ло Фэй положил Хуан Цзеюаню руку на плечо: – Ну как вы не понимаете? Тот полицейский знал о зацепке, но не сообщил о ней. Он ее скрыл. Вот почему дело так и осталось нераскрытым. Хуан Цзеюань смотрел на Ло Фэя в диковатом недоумении. Это что, непонимание? Тугодумство? Нет, скорее гордыня. В нем взыграло высокомерие: он не мог принять того, что кто-то из его людей действовал из корыстных соображений. Ло Фэй стиснул зубы: – Итак, вы можете назвать мне имя того полицейского? Хуан Цзеюань строптиво насупился: – Вы намекаете, что он мог утаивать улики и покрывать преступника? – Я не намекаю, – холодно-настойчивым тоном сказал Ло Фэй, – а констатирую факт. Есть веские основания полагать, что ваш офицер поступил именно так. И если мы его выследим, то, возможно, сумеем разгадать и тайны, связанные с ограблением в деле номер сорок семь. Хуан Цзеюань, закрыв глаза, прерывисто вздохнул: – Дин Кэ. – Это был… начальник Дин? – переспросил Ло Фэй, в буквальном смысле уронив челюсть. – Да. Было очевидно, что больница – самое логичное, с чего нужно начать расследование. Поэтому именно туда начальник Дин и направился. – Хуан Цзеюань попытался успокоить себя глубоким вдохом. Губы его скривились в жалкой, мучительной улыбке. – Теперь вы знаете, почему никто даже не ставил это под сомнение. И почему мне сложно было поверить вашим словам. Сомневаться в Дин Кэ у меня не было причин никогда. Стиснув ладонями лицо, он опустился на диван. Замешательство Хуан Цзеюаня можно было понять. Как смириться с тем, что его кумир пошел на фактический подлог? Надо сделать корректировку: увидеть правду Хуан Цзеюаню мешала не гордость, а слепое восхищение своим бывшим начальником. Му Цзяньюнь в специальной следственной группе была самой молодой, и имя Дин Кэ значило для нее гораздо меньше, чем для двоих полицейских начальников. А также не притупляло ее анализа ситуации.