– В этом и странность. Он сказал, что однажды я могу встретить мужчину, который станет мне очень близок, но мне будет трудно сблизиться с ним. Очень похоже на тебя, правда? – Что он еще сказал? – спросил он с трепетом. – Сказал, что, если тот мужчина действительно захочет быть со мной, я должна дать ему вот это. – Чжэн Цзя достала из сумки маленькую коробочку. – Последние несколько дней я носила ее с собой в ресторан, но уже начала беспокоиться, что у меня никогда не будет случая передать это тебе. Мужчина взял коробочку; стало слышно, как он ее открывает. – А еще он велел кое-что тебе передать на словах. В сущности, это почти то же самое, что ты только что мне сказал, – оживленно добавила она. – Что именно? – тревожно уточнил он. – Что это твоя судьба. Мужчина поглядел вниз. Там была микрокассета. Пока он размышлял, что бы это могло быть, в ушах эхом отозвался сиплый голос: «Таков маховик твоей судьбы, запущенный восемнадцать лет назад». * * * 10 декабря, 19:21 Хайкоу, остров Хайнань Город Хайкоу, что на северной оконечности Хайнаня, широко известен в Китае как рай для пенсионеров. Чэнь Тяньцяо всегда были по нраву его умопомрачительные виды и теплынь, а потому вернуться сюда после двухнедельного заточения в Чэнду было для него сплошным удовольствием. Сейчас он сидел на террасе своего любимого пляжного ресторанчика, в очередной раз празднуя свободу. Теплый морской бриз, гребешки, свежевыловленные крабы – ну чем не блаженство… Побаловать себя он любил. Философия Чэнь Тяньцяо вращалась вокруг еды, питья и женского пола. «Бери от всех по полной» – вот что, пожалуй, было его девизом по жизни. Превыше всего личные блага, а не какая-нибудь там нравственность или дружба. Бо́льшая часть жизни была уже прожита таким образом, без всякой обузы в виде семьи или друзей. Это его не занимало. Единственное, что имело значение, – кошелек, а не чувства. Деньги позволяли ему доживать остаток лет в приморском раю, и он был вполне счастлив. Поначалу те легавые, заявившись к нему в дом, изрядно его всполошили. Какое-то время он тревожился, не раздобыли ли они каким-то образом какой-нибудь компромат. Но в итоге ничего существенного ищейки на него повесить не смогли. Кишка оказалась тонка. И, выходя из участка в Чэнду, он напряг все силы, чтобы не запрокинуть голову и не разораться восторженно в небеса. Он знал, что выиграл; одержал победу над каждым человеком, с которым когда-либо имел дело, а в конце концов одержал верх и над законом. Больше тревожиться было не о чем. Довольный собой, Чжэн Цзя догрыз последнюю клешню краба у себя на тарелке и, вытирая салфеткой рот, поднял руку и крикнул: – Счет! К столику подошел высокий официант. Чэнь Тяньцяо взглянул на него: борода, грива темных волос. О возрасте судить трудно. – Новенький? – спросил он с отрыжкой. – Что-то я тебя не припомню… Официант с учтивой улыбкой протянул обеими руками небольшую кожаную папку. Чэнь Тяньцяо нацепил очки, глянул на листок бумаги внутри – и от внезапной дрожи его руки отчаянно затряслись. «Извещение о вынесении смертного приговора Осужденный: Чэнь Тяньцао Преступление: преднамеренное убийство Дата казни: 10 декабря Исполнитель: Эвмениды» – Это что за нелепые шутки? – спросил он изумленно и, скомкав бумагу, швырнул ее в официанта. Шарик попал тому в лицо, но официант едва это заметил. – Пора расплатиться по счету, – холодно изрек он. Правая рука мгновенным выхлестом чиркнула Чэнь Тяньцяо по горлу. Ощутив что-то жгуче-холодное, старик болезненно дернулся и в страхе попытался крикнуть. Но изо рта не донеслось ни звука. Только бульканье. Официант молча смотрел, как из горла мужчины, пенясь, вырывается кровь. Вот он схватился за шею, а убрав руки, тупо уставился на багрянец, покрывающий его пальцы. – Это твой долг передо мной за восемнадцать лет, – бесстрастно молвил официант. «Восемнадцать лет?» Чэнь Тяньцяо силился вспомнить, где он мог быть восемнадцать лет назад… Кровь все продолжала хлестать из раны на горле, чувства постепенно отключались. Чэнь Тяньцяо упал вперед на стол, и последняя мысль проникла ему в голову перед тем, как все окончательно померкло: «Восемьдесят четвертый год, что ли?» Окровавленное бездыханное тело в ресторане заметили почти сразу. Посетители повскакивали с мест, и через несколько секунд весь ресторан погрузился в хаос. Официант быстрыми, энергичными шагами направлялся к дороге, на ходу срывая перчатки. Улицы кишели возвращающимися домой пассажирами, а транспортный поток обеспечивал надежное прикрытие. Водитель черного «Ниссана» оторвался от своего мобильника как раз в тот момент, когда всего в метре перед ним на дороге возник пешеход. В панике водитель дал по тормозам, но дистанция была слишком уж коротка. Человек отпрянул, задев капот средним пальцем перед тем, как кувыркнуться на тротуар. Здесь, не обращая внимания на испуганно раздавшихся пешеходов, он проворно вскочил и исчез в толпе. Истошные крики эхом оглашали улицу, по мере того как все больше людей замечали за одним из столиков мертвеца. Пронзительные крики разносились прохладным морским бризом. 21:40 Баня «Хайтяньчао», Хайкоу Он погрузился в исходящую паром воду, выставив наружу лишь голову. Вода пощипывала кожу жаром, даря наслаждение. В бане было тихо; кроме него, здесь было всего двое купальщиков. Он дал своим конечностям свободно плавать в горячей воде. Вьющийся пар туманил зрение, с ним туманились и мысли. В его уме звучала музыка – чудесная мелодия скрипки. Когда-то он был ею очарован. Казалось, это самое близкое к тому, что люди способны испытывать на небесах. Но ее роскошные звуки быстро заглушил другой звук – диктофонной записи восемнадцатилетней давности. Запись, в которой излагалась отвратительная история, вынудившая его встать на путь, которым он затем следовал всю свою жизнь. Уши саднило при воспоминании об этих неторопливо-скрипучих словах и невыразимой боли, которую они пробуждали. Кое о чем из этого он хотел бы забыть. Но, каким бы мучительным ни был тот путь, повернуть назад он не мог. Такова была его судьба. Изначальное пощипывание прошло, уступив место мягкому онемению, которое теперь охватило все тело. Он приподнялся на мраморной скамье, что тянулась вдоль внутреннего края бассейна, и крикнул, взмахнув поднятой рукой: – Поди сюда, вытри мне спину! – Иду! – откликнулся дежурный банщик со своей скамьи при входе. Но вставать не стал, а повернулся к мужчине в летах, что сидел позади, опоясанный большим полотенцем. Тот с улыбкой поднял большой палец, после чего шагнул в парную. По разумению банщика, этот мужик был чудаком – вручил ему сотенную и попросил, чтобы, когда тот парень в бассейне попросит вытереться, он пошел бы вместо банщика… Дежурный был в восторге. Кто-то другой платит тебе за то, что выполняют твою работу, – чего еще надо от жизни? Банщик был удивлен, но с радостью согласился. Из любопытства он наблюдал, как мужик снял с полки нагретое полотенце и подошел к парню в воде. По парной плыли облака, окутывая обоих призрачной дымкой. Оказавшись позади купальщика, мужик левой рукой стал вытирать ему спину, а правой взял его за правую руку. Банщик на скамейке покачал головой. Вот же неумеха… По правилам, купальщика надо вытирать правой, а его левую руку придерживать опять же левой. Этот же все делал наоборот. Что-то шло не так. Парень повернул голову и ощутил на правом запястье внезапный холодок. Попытался убрать руку, но ее придавило что-то тяжелое. Щелк. Он резко обернулся и сквозь туман разглядел смутно знакомую фигуру. Во влажном тумане поблескивала дужка наручников, сковывая их руки вместе. – Ло Фэй? – потрясенно переспросил он. Ло Фэй набросил им на руки полотенце, прикрыв таким образом наручники. – Если будешь фокусничать, полиция здесь в двух шагах, – предупредил он, покосившись на дежурного. После чего, скинув полотенце с пояса, присоединился к своему пленнику в воде. – Давай потолкуем. Потрясенность уже сошла с молодого человека. Он дерзко ухмыльнулся: – Вы тоже здесь отдыхаете, начальник Ло? Какое совпадение… Ло Фэй, усмехнувшись, уселся рядом с молодым человеком и опустил левую руку, погружая наручники глубоко в воду. – Так как мне тебя называть – Вэнь Чэнъюй или Ду Минцян? – Что вы имеете в виду? – спросил тот, глядя на Ло Фэя якобы с непониманием. Ло Фэй, прищурившись, с горькой улыбкой сказал: – Надо отдать тебе должное в одном: свой спектакль ты разыгрывал чрезвычайно убедительно. Даже после того как я понял, кто ты на самом деле, мне все еще трудно было поверить, что ты – тот самый человек, который терроризировал нас последние два месяца. – Не понимаю, – упорствовал тот. – Я наблюдал за тобой последние десять дней, с первого декабря, когда была расформирована специальная следственная группа. Ты действительно хочешь продолжать этот фарс? – Ло Фэй вздохнул. – Я думал, у нас будет честный, откровенный разговор… Вокруг сейчас никого, можешь перестать притворяться. Последовало напряженное молчание. Пленник невидяще уставился в клубящийся пар. А когда наконец снова взглянул на Ло Фэя, перед офицером словно предстал другой человек. Маска упала. Ду Минцяном он больше не был. Спесивый, самовлюбленный репортер исчез, а на его месте проявился холодный, расчетливый убийца. Его взгляд остановился на Ло Фэе, словно буравя его насквозь. Надо же, какое искусное жонглерство двумя личностями… Даже у Юань Чжибана так не выходило. – Что меня выдало? – спросил он.