Детектив был неплохим актером, но сейчас его сбивало с толку злорадство, мелькающее в глазах Саймона. И он нарочито старался не замечать, что Саймон тихо посмеивается над ним, потому что ему было важно в данный момент играть роль доктора Керна при свидетеле. Патрисия в замешательстве наблюдала за их пикировкой. Она думала, что Саймон и Керн — близкие друзья, которые обмениваются двусмысленными фразами, словно фехтовальщики уколами. Она не понимала подтекста острот, однако замечала, что Саймон доволен собой, а Керн раздосадован. — Позвольте вам все рассказать, док? — вкрадчиво поинтересовался Саймон, обожавший доводить свою игру на публику до фарса. — Да, — неосторожно согласился Керн. — Что ж, слушайте. Дело было так… Керн подошел ближе. Саймон нахмурился, прищурился, почесал затылок и беспомощно посмотрел на детектива. — А знаете, как ни странно, я не помню, — с наигранным смятением признался он. — Забавно, правда? Подразумевалось, что детектив ответит отрицательно. Однако Керн шепнул на ухо Саймону кое-что иное, очень эмоциональное, отчего тот обиженно отвернулся. — Не согласен… — Вообще-то мистер Темплар провел бо́льшую часть вечера со мной, — вмешалась Патрисия, понимая, что ситуация выходит из-под контроля. — Мы гуляли у края скалы… — Ш-ш! — Саймон поднял руку. — Не нужно давать нашему доктору пищу для размышлений. Керн зарычал, как человек, которого довели до белого каления, и тут же закашлялся. — Видите? Вы его смущаете, — сказал Саймон Патрисии. Насмешливая, элегантная непринужденность Саймона контрастировала с натужностью краснеющего Керна, который выглядел так, словно пытался гримасами развлечь детей на празднике в промежутке между мороженым и кукольным представлением. Патрисия едва сдерживала смех. Конечно, смеяться в подобной ситуации нехорошо, однако это единственный способ избавиться от жгучего любопытства Керна. Дальше изображать скрытность и загадочность в духе Саймона было бы фатально. Керн наконец-то осознал, что его пробуют на прочность — словно эластичную манжету растягивают до предела. Саймон заметил это и тут же сменил тон. — Видимо, я заигрался, — поспешил он покаяться. — Однако ты буквально напрашивался — слишком уж подозрителен. Словно я кого-нибудь убил или ограбил кассу деревенской почты. На самом деле все просто — мы с мисс Холм прогуливались у края скалы… — И я упала, — подхватила Патрисия, когда Саймон замолчал, не зная, что сказать дальше. — По счастью, ничего не повредила, но мистеру Темплару пришлось постараться, чтобы помочь мне забраться наверх. Керн нахмурился. С ним обошлись довольно жестоко. Беспардонные насмешки Саймона достигли цели — он так мастерски перешел от издевок к здравой серьезности, что Керн беспрекословно принял на веру историю, рассказанную Патрисией и Саймоном. Если бы ему сразу это рассказали, без предварительных подтруниваний, он бы не поверил. — Не обижайся, старина, — виновато попросил Саймон. — Я просто не мог упустить такую замечательную возможность заставить тебя вообразить самое худшее. Керн перевел взгляд с Саймона на Патрисию и обратно. Девушка, не дрогнув, встретила его взгляд. — Я как раз хотела вам рассказать, когда пришел мистер Темплар. Саймон посмотрел на нее с признательностью. Боже правый, что за девушка! Даже лучшая актриса не нашла бы чему научить Патрисию в плане естественной игры. Она даст фору любой женщине из европейской разведки. Патрисия умело импровизирует, словно бывалая авантюристка. И — чудо из чудес! — не задает вопросов. Саймон не имел ни малейшего представления, почему девушка, которую он знает всего пару дней, поддерживает его, когда буквально все указывает на то, что он врет. Рядовой уважаемый гражданин не делает ничего из того, что Патрисия сегодня увидела: он не бьет миллионера по голове статуэткой, таинственно войдя в библиотеку через французское окно; не убегает по саду от охранников и собак; не перебрасывает через восьмифутовую стену знакомых девушек… И все же она безоговорочно верит Саймону, подыгрывает ему и откладывает вопросы на потом! И не менее замечательный факт заключался в том, что Саймон, этот законченный эгоист, даже не подумал о наиболее очевидном объяснении… Керн вновь покраснел, затем его лицо приобрело обычный цвет, а бесстрастное выражение сменилось расслабленной кривоватой улыбкой. — Вы и в самом деле попытались спасти меня, мисс Холм. Видите ли, Святой… то есть мистер Темплар, все время попадает в неприятности, и, увидев его сегодня в таком виде, я не мог не вспомнить об этой его привычке. Мне и в голову не приходило, что вы могли быть с ним, я и подумать не мог, что вы оба испачкались в одно и то же время, и, разумеется, мисс Холм, я знаю… — Тайм-аут! — воскликнул Саймон. — Мы зашли в тупик. Давайте остановимся. Керн кивнул. — Святой, так нечестно. Я воспринял игру всерьез, и это само по себе плохо, даже без еще большей путаницы. — Все будет хорошо, — искренне заверил его Саймон. — Ты, кажется, предлагал что-то выпить? Керн занялся графином и бокалами, а Саймон вознес краткую благодарственную молитву. Опасный перекресток позади. Их чудовищно занесло, однако их старый автобус все еще на колесах, а дорога впереди чиста — по крайней мере, до следующего поворота. Саймон поймал взгляд Патрисии, когда Керн на них не смотрел. Девушка улыбнулась и беспомощно пожала плечами. Саймон с усмешкой развел руками и вдруг беззастенчиво послал ей воздушный поцелуй. Керн принес напитки, и Саймон поднял свой бокал. — За нас! Выпьем за хорошую игру, Керн! — За честную хорошую игру, — отведя взгляд, мрачно поправил его Керн. Саймон с усмешкой выпил. — Учитывая все обстоятельства… В дверь громко застучали, затем в глубине дома раздался громкий, настойчивый звон. Саймон аккуратно поставил бокал на стол. — Ты сегодня популярен, дружище. Кто-то очень спешит. Делаем ставки — рождение или смерть? — Посмотрим. — Керн вышел из комнаты. Саймон быстро подошел к окну и на всякий случай широко распахнул створки. По всей видимости, вечер еще не закончен. Он не имел ни малейшего представления, что сейчас произойдет, однако в воздухе витало напряженное ожидание неких событий. Патрисия вопросительно посмотрела на него, и Саймон молча сделал знак не падать духом и довериться ему. Снаружи чей-то голос спросил, здесь ли мистер Темплар. Керн что-то ответил. Затем раздались тяжелые шаги, и кто-то вошел в дверь. Саймон, прислонившись к камину, с простодушным, скучающим видом смотрел в другую сторону. — Хо! Вот он, — произнес незнакомый голос. Незнакомец был одет в полицейскую форму. Саймон и не подозревал, что в Бейкомбе есть констебль, однако этот мужчина с красным лицом и в плохо сидящей одежде являлся как раз констеблем. Судя по всему, мужчину вытащили из постели — его волосы были не причесаны, а форма застегнута не на те пуговицы. Все эти подробности Саймон разглядел с первого взгляда. Констебль вальяжно подошел к нему и хлопнул по плечу. — Я констебль Джордж Хопкинс. Да простит меня доктор, но я должен арестовать вас за попытку ограбления. Вот это поворот! Саймон мысленно выругался. Он выглядел ошарашенным и раздосадованным, словно его удивила произошедшая ошибка и он будет вполне удовлетворен, если она вскоре разрешится. Однако за этим фасадом его мозг работал с бешеной скоростью. Столь быстрая контратака вполне в духе Тигра; борьба становилась рискованной. — Любезный, да вы с ума сошли! — с ленцой произнес Саймон. — Кто меня обвиняет? — Я! — В дверях появился Блюм. Его жесткое лицо было спокойно, лишь в узких глазах мелькало торжество. Блюм обратился к присутствующим в комнате с должной почтительностью законопослушного гражданина, намеренного выполнить свой долг и вывести на чистую воду преступника. — Тысяча извинений, доктор, — он поклонился ему, а затем и Патрисии. — Глубоко сожалею, мисс Холм, что я вынужден сделать это в вашем присутствии. Возможно, вы предпочтете выйти на какое-то время… Патрисия покачала головой. — Я, пожалуй, останусь. Наверняка это какая-то ошибка. Я провела с мистером Темпларом бо́льшую часть вечера. Блюм пристально посмотрел на ее потрепанное платье и исцарапанные руки. Патрисия бестрепетно выдержала взгляд, и Блюм пожал плечами. — Я объяснюсь. Примерно в одиннадцать часов вечера я читал в кабинете, когда вдруг вошел этот мужчина. Он угрожал мне револьвером и произнес какую-то фразу, которую я не понял. Я уже немолод, но жизнь у меня была нелегкая, так что я без колебаний вступил с ним в схватку. Однако он очень силен и смог ударить меня рукояткой револьвера. В себя я пришел, когда этот мужчина рылся в моем столе. Поскольку он был вооружен и уже побил меня, я притворился, что еще пребываю в беспамятстве. Он быстро обшарил комнату, однако явно не нашел того, что искал. Когда он ушел, я последовал за ним и проследил его до этого дома. Затем я привел констебля. Вот и вся история. — Лучше не дергайся, — посоветовал полицейский, усиливая хватку на плече Саймона. — Ладно, — тихо сказал Саймон. — Тем не менее я требую, чтобы меня сейчас обыскали и нашли револьвер. Блюм улыбнулся. — Вы его выкинули. Вот он. Керн взял оружие у Блюма и изучил его. — Бельгийский. Ваш, мистер Темплар? — Нет. Я принципиально не признаю огнестрельное оружие. Оно слишком шумное. — Идем! — Констебль подтолкнул Темплара. Саймона было нелегко вывести из себя, однако он терпеть не мог, когда его пытались запугать. Утратив на миг невозмутимость, он крутанул запястье полицейского. Вскрик, мелькание рук и ног — и Джордж Хопкинс с шумом отлетел в другой конец комнаты. Саймон поправил галстук и посмотрел прямо в дуло револьвера, который держал Блюм. — Тот, кто хочет жить спокойно, пусть держит свои руки подальше от меня, — сказал Саймон. — Больше так не делайте, любезный. Констебль, пошатываясь, встал на ноги. — Нападение на полицейского! — Не глупите, — отрезал Саймон, вновь обретая невозмутимый вид. — Когда мы захотим услышать ваше мнение, мы вас спросим. А сейчас, Блюм, давайте обсудим ситуацию. Первый вопрос: вы были один в доме? — Да. — Где был Алджи?