Страшно: пятый этаж, кран далеко – ему точно не допрыгнуть, ближе только строительные леса, но зацепиться за них совсем не просто. А позволить нарушителю уйти он не даст. Сбегать обратно по лестнице дольше, потеряется время. Эх, была не была. Нужно во что бы то ни стало остановить преступника. Сердце в груди бешено стучало, било в барабанные перепонки. Ноги похолодели. Но капитан наперекор страху разбежался и вытянул руки, думая в полете ухватиться за любой выступ лесов. Он промахнулся несколько сантиметров. Руки не уцепились за шесты и соскользнули. Сердце ушло в пятки. Не хватило воздуха, чтобы закричать. Власов скользил пальцами и ладонями, обдирая их, пытаясь удержаться хоть за что-то. Ноги в свободном полете болтались в воздухе, не чувствуя под собой опоры. Пальцы ухватились за шест, но сила тяжести на всей скорости несла тело вниз. Капитан взвыл: он растянул руку. Сейчас сорвется: мускулы, кажется, надорваны – плечу и предплечью тяжело, кисть почти не чувствуется. Ноги не удается поставить на твердую поверхность. В ушах – лишь стук собственного сердца. Вторая рука не хочет подтягивать тело. Хватка ослабла: боль нестерпимая. Из груди вырвался крик. Сезонов услышал вопль и задрал голову кверху. Сердце тут же упало. - ЮРА! Всё произошло слишком стремительно. Власов, сорвавшись со строительных лесов, бил рукой воздух, падая прямо на строительные материалы. Пара секунд – и он рухнул на арматурные снопы, высоко сложенные друг на друга. Крик резко оборвался. Капитан скатился на землю, оставшись неподвижно лежать возле поддона. Перевернувшаяся на бок шапка валялась у крана. Задыхаясь от ужаса, Сезонов ринулся от машины к капитану, не веря в произошедшее, отказываясь принимать, свидетелем чего он стал. Опустившись перед Власовым на колени, подполковник развернул его на спину, придерживая голову. Левой ладони стало тепло от крови. - Юра! Юра, не отключайся! Ты слышишь меня? Юра! Подполковник рванул кнопки на горловине его куртки, пропустил пальцы под расстегнутым воротником и приложил их к шее, прощупывая пульс на сонной артерии. Еще жив, еще держится, опасно балансирует на грани. - Медиков сюда, срочно! – с нажимом крикнул Сезонов, подняв голову. Младший спецназовец, бежавший вслед и оставшийся с подполковником, кивнул, быстро набирая на мобильнике номер «скорой». - Юрий Виталич, что ж ты так, держись, родной. – Сезонов сорвал с себя шерстяную шапку, одной рукой скрутил ее валиком и подложил Власову под голову. Вторая рука продолжала лежать на шее: нужно быть уверенным каждую секунду, каждый миг, что капитан не сдается, борется за жизнь. Рядом спецназовец, дозвонившись до медицинской службы, называл место трагедии. Подполковник, чувствуя, как в груди сердце несется со скоростью паровоза, загнанное в страхе за жизнь Власова, осмотрел его внимательнее. Открытых переломов, опасных и неестественных вывихов нет. Страшно, если он получил серьезные закрытые травмы: раздробил кости либо произошло внутреннее кровоизлияние. Лучше не думать. Дождаться бы медиков. Пусть они поторопятся! - Несите аптечку, живо! – крикнул младшему офицеру Сезонов, уловив, как пульс Власова начал нехорошо сбиваться. Мужчина помчался назад к автомобилю. - Юра, Юра, Юра, эй, ты что это придумываешь, а, отставить, – выдохнул подполковник. Он не чувствовал биение жилки. Тогда Сезонов обхватил запястье капитана, приложил тыльную сторону ладони к его лицу, не уловив даже слабого дыхания. Подбежал спецназовец, оглядываясь вокруг, выискивая товарища и неизвестного, которому предстояло бы противостоять. - Отставить наблюдение, у него остановка сердца, – холодно произнес подполковник, положив ладонь Власову на грудь и склонив к нему голову. – Используйте маску, я на массаж. Пока младший офицер раскрывал аптечку и высвобождал из упаковки маску для искусственного дыхания, Сезонов расстегнул на Власове аляску, расправив полы, подтянул к горлу армейский свитер и сложил ладони внизу грудной клетки, оставив на светлой футболке кровавые следы. - Поехали, – выдохнул подполковник, кивнув офицеру, и надавил на грудь капитана скрещенными ладонями, не отрывая взгляд от его лица. Прошедшие минуты казались вечностью. Давление ладоней на грудную клетку. Досыл кислорода в маску. Давление. Кислород. Так несколько раз. Капитан не менялся в лице, не шевелился – не хотел помогать возвращать себя к жизни. Сезонов сосредоточенно следил за Власовым: вдруг дернется бровь, дрогнут крылья носа, шевельнутся губы? Ничего. - Есть пульс. Подполковник наконец услышал от спецназовца долгожданную фразу: он знал, что так и будет, не иначе. - Отлично. По снегу зашуршали шины едущего на большой скорости автомобиля. Сезонов обернулся. Медики, весьма оперативно. Видимо, где-то совсем неподалеку оказалась станция или ехала эта свободная машина: не прошло и пяти минут, как врачи оказались на месте. Карета «скорой» остановилась прямо напротив офицеров. Задние двери раскрылись, из них выскочили двое мужчин в комбинезонах и распахнутых куртках, подхватили складные носилки. У одного через плечо перекинута медицинская укладка. Сезонов и младший офицер отошли, освободив путь для подоспевших. - Спасибо, что быстро, – поблагодарил Сезонов, вытирая снегом кровь с руки. - Еще есть пострадавшие? – спросил гладко выбритый темноволосый фельдшер, приподнимая у Власова веки и заглядывая в зрачки. Второй медик, с редеющими рыжеватыми волосами, приложил одноразовый терапевтический компресс к затылку капитана. - Нет. Только что первую помощь оказали, – сказал младший офицер. - Была остановка? – медики подхватили Власова и, едва приподняв, быстро и осторожно переложили на носилки. - Да, и дыхание, и пульс… – произнес подполковник и поднял свою испачканную в крови капитана и подмокшую от снега шапку, встряхнув ее. Медики распрямились, подняли носилки и загрузили Власова в салон машины. - Я поеду с ним. Передайте в мое управление о капитане Власове генерал-майору Фамилину, – подполковник посмотрел на спецназовца. - Есть, – офицер, отдав честь, бросился в пустующий зев холодного панельного этажа недостроя. Сезонов, проводив его взглядом, подхватил с земли шапку Власова и направился к медицинской машине. - Вы с нами? – спросил его фельдшер, хотевший было закрыть двери. - Да, – кивнул подполковник и сел на край скамьи ближе к выходу. Фельдшер крикнул водителю, что можно отправляться. Над головой завизжала включенная на крыше сирена. Автомобиль с коротким рывком тронулся, быстро набирая скорость. - Недалеко ехать? – вполголоса спросил Сезонов, наблюдая за действиями медиков. - Три квартала отсюда, – ответил рыжий, что-то быстро и неразборчиво строча в бумаге на планшете. Фельдшер, прижимая плечом к уху телефон, объяснялся с больничным приемным пунктом и одновременно оказывал помощь Власову. Пару секунд спустя он передал телефон рыжему и тот продолжил общаться с оператором, оставляя пометки на листе. Освободив одну руку капитана от рукава куртки, фельдшер поставил катетер. Он действовал скоро и профессионально, с легкостью и быстротой врача, проработавшего не один десяток лет, хотя на вид ему было не больше тридцати. Уже через пару минут автомобиль заезжал в раскрытые ворота, ведущие во внутренний двор больницы для приема пациентов, транспортируемых на спецмашине. Весь непродолжительный путь Сезонов блуждал взглядом от одного медика к другому, возвращался к капитану и силился представить, с чего и почему у Власова началась вся эта история, что он оказался на грани жизни и смерти. Поймают ли спецы тех, за кем гнался капитан, или им удастся уйти? Что это за типы? Их было несколько или один? Почему Власов во что-то вляпался и думал ли о возможной опасности и угрозах жизни и здоровью? Эх, Юра! Ты, конечно, на службе голова рассудительная, логическая, но порой такой… невыносимый в своей напускной самости и смелости. Едва машина остановилась, как двери в салон распахнулись, открытые снаружи подоспевшими медиками приемной. Сезонов спрыгнул на землю, отходя к краю дороги. Выездная бригада передала записи о Власове немолодому врачу-хирургу, вышедшему во двор без верхней одежды и в светлых парусиновых туфлях. Капитана выгрузили из автомобиля на носилках и положили на подготовленную каталку. - Рана головы, подозрение на ушибы и переломы, была остановка сердца, запустилось через полторы минуты после проведения первой помощи, – проговорил фельдшер принимающим медикам. - В реанимацию, – однозначно решил врач и посмотрел на санитаров. Те кивнули и повезли капитана через раздвижные двери в приемный зал. - А вы?.. – хирург повернулся к Сезонову, пригласив его за собой в госпиталь. - Подполковник Сезонов. Раненый – мой подчиненный, капитан Власов. – Сезонов шел рядом с врачом. Оба вошли в приемный зал. Переложенного на каталку Власова везли впереди по коридору в сторону лифта. - Сперва сделаем МРТ, рентген, потом на операцию. Вы заметили какие-то внешние серьезные раны? – хирург остановился у регистрационной стойки и проглядывал переданные бригадой документы, перевел взгляд на Сезонова. - Разбита голова и вроде всё. Крови больше нигде не заметил, – ответил подполковник, задержавшись у входа, чтобы сбить с обуви налипнувший снег. - Может, всё и будет не так трагично, как могло быть. Можете оставить номер своего телефона, чтобы вам потом позвонили, или ожидать здесь. Предупреждаю, операция может длиться долго, неизвестно сколько часов, в зависимости от характера повреждений, – произнес врач, складывая бумаги и разворачиваясь к Сезонову. - Я останусь. - Ваше право, – хирург кивнул и направился к лифтам. - Если остаетесь, наденьте бесплатные бахилы, вон там. Медсестра за стойкой указала в сторону, где рядом с кофейным автоматом на пластиковом столике стояла прозрачная шар-колба с бахилами. - А гардероб здесь только для сотрудников, – добавила она. - Ничего, я так. Спасибо. Подполковник пошуршал бахилами, разворачивая их и надевая на сапоги, и, расстегнув куртку, сел на скамейку под информационным стендом. Бригада, доставившая раненного Власова, уехала, но приемная не пустовала. На новый вызов выехала очередная машина, стоявшая при входе. К стойке, за которой медсестра общалась по телефону, что-то вбивая в компьютер, подошли трое медиков. Негромко переговариваясь, они сделали короткие записи в бумагах и вновь ушли через стеклянные двери на второй этаж. Со стороны коридора выбежали два санитара и направились к автомату с кофе. Девушка, едва завершив телефонный разговор, вновь подняла трубку; по ее строгому выговору было ясно, что очередная бригада везет нового сложного пациента. Молодая женщина перевела звонок на новую линию и набрала другой номер, опять застучав по клавиатуре. Время тянулось страшно медленно. Прошло всего лишь пятнадцать минут. Приемная так и была полна звуков: голоса, телефонные звонки, сирены подъезжавших «скорых»… В куртке стало жарко, Сезонов снял ее и, свернув, положил на край скамьи рядом. Вывернутую вовнутрь, испачканную в крови капитана шапку подполковник сунул в карман верхней одежды. В руках он вертел шапку Власова, без интереса оглядывая ее. - Юра, Юра… Что ж тебя так… угораздило, – Сезонов, вздохнув, положил шапку на куртку. Мобильный зажужжал трелью входящего вызова. Подполковник взглянул на экран. Генерал Фамилин. - Товарищ генерал-майор, – Сезонов ответил, прочистив горло. - Товарищ подполковник, извольте объясниться, почему вас нет на месте и никто из ваших подчиненных не знает, где вы? – холодно прозвучал голос Фамилина. - Вам еще не сообщили? - О чем? Кто? - Капитан Власов ранен. Его сейчас оперируют. Я с ним в больнице. - А с тобой что? - Здоров, жду информации о состоянии капитана. - Валерий! Что? происходит? - Мне бы самому понять, Егор Семёныч. - Ладно, поговорим по твоему возвращению. Раз остался, оставайся. Как Власова прооперируют, доложишь. - Есть. Генерал отключился первым. Сезонов вернул телефон в карман куртки. Взглянув на кофемат, подполковник встал и купил терпкий американо, вернулся к скамейке. Сейчас, сидя в приемном зале операционного отделения и ожидая, когда Власова прооперируют, как бы ни было тоскливо и скучно, придется запастись терпением и усидчивостью: он, Сезонов, никак не может повлиять на ситуацию. У него одна задача и самая непростая – ждать. Ждать и верить в лучшее. Но при этом как, думая о раненном Власове, оказавшимся на грани между жизнью и смертью, одновременно мыслить и о текущих планах, о неисполненном, которое было из разряда сиюминутной важности и которое он оставил, когда полчаса назад сорвался к капитану? А, ладно! Пусть потом принимают любые меры, что не исполнил бумажное задание для высших генералов в срок. Всё же, как ни крути, для него жизнь человека, военнослужащего, его подчиненного – хорошего товарища ситуативно важнее всех приказов министра обороны и начальника Генштаба вместе взятых.