— Через два дня, в это же время, здесь же, — ответил граф. — Не разочаруй меня, Эми. — Я вас не разочарую, сеньор! Мысль о домике в Ачупите будет питать моё стремление, — ответила она воодушевлённо и выгребла содержимое шкатулки. Пусть граф думает, что она уже распланировала, как потратит пятьдесят тысяч эскудо. Когда она вышла в калитку на улицу Боскоджо, было уже темно. Пройдя немного, она остановилась под кустом голубого жасмина, чьё благоухание разливалось вокруг лёгким облаком, и прислонилась к чугунной ограде чьего-то сада. После графа хотелось искупаться под водопадом. Смыть с себя его липкую золотую сладость, которой было пропитано всё вокруг. Сам граф точно фружере* — медовый десерт с орехами и меренгой, залитый сладким яблочным соусом и посыпанный сахарной пудрой. Липко даже от одного только вида. И, хотя она не потратила много сил на сопротивление его любопытству, ощущение всё равно осталось мерзейшее. Джарру нужен камень. Графу Морено нужен камень. И как это понимать? Что такого в этом камне, что он вдруг оказался фамильной ценностью Костяного короля и Главного королевского интригана? Причём одновременно. Но следом пришла другая мысль, которая перечеркнула всё остальное. Ведь граф ей заплатит, только когда она отдаст ему камень. Точнее… не заплатит. Мёртвым деньги ни к чему. Но если она украдёт камень и отдаст его Джарру, граф непременно узнает о пропаже камня, такое не утаить. Слуги проболтаются, или сам владелец… И тогда граф решит, что она его обманула — оставила камень себе. И он пошлёт к ней своих кортесов* — закончить начатое и отправить её к крокодилам. А, если даже он её не убьёт, отдать ему камень она всё равно не может — тогда её убьёт Джарр. И она, разумеется, не увидит никаких денег. Но Джарр заплатит мало, этого не хватит, чтобы сбежать из Акадии. А если Джарр узнает, что она работала на графа, он тоже её убьёт. Чёрт! Она очень рассчитывала на деньги графа, но, похоже, только что купила билет в один конец. — Проклятье! Да что же это за напасть?! Она оттолкнулась от изгороди и направилась по улице вниз. Всё это требовало трезвого осмысления. Но у неё есть в запасе несколько дней, прежде чем всё станет необратимо. *Спиритус санктус — (лат. spiritus sanctus) — святой дух. *Ми анхелито — мой ангел (исп.) *Ми корасон — моё сердце (исп.) *Амантэ — любовница. *Фружере — выдуманный десерт. *Кортес — от исп. cortés — вежливый. В рамках данного мира ироничное «вежливый человек» − наёмный убийца, наёмник. Часть 2. «…Фигаро здесь, Фигаро там…» Глава 15. Джина − Джина? Открой, это я! Эмбер постучала в дверь чёрного входа в лавку. Послышалось шуршание, осторожные шаги, а затем на пороге появилась высокая джумалейка в оранжевом тюрбане и цветастой шали, наброшенной на плечи. − Эми? Ты? — Джина зевнула и посмотрела по сторонам. — Что ты делаешь здесь в такой час? Раннее утро было ещё совсем серым, а первые лучи лишь окрасили розовым статую Парящего Спасителя. Но сюда, в Мышиный тупик, солнце ещё и не думало заглядывать, и этот предрассветный сумрак оправдывал название узкого, точно нора, переулка. − Очень нужно кое-что прикупить, − Эмбер улыбнулась и потрясла монетами в кошельке. Увидев кошелёк, грозная джумалейка сразу смягчилась и отступила в сторону. А когда Эмбер вошла, то снова выглянула наружу и, убедившись, что никого нет, спешно заперла дверь. Эмбер оказалась в густой темноте лавки, наполненной тысячами разных ароматов. Сандал, анис, лакрица, перечный корень, мята, терпкий табак и сладкая маракуйя… Запахов было великое множество. Они исходили от мешочков, пучков сушёных трав, развешанных на балках, и множества ящичков, в которых хранились готовые снадобья и порошки. Джина торговала всем этим богатством с незапамятных времён. Глаза быстро привыкли к темноте, и Эмбер увидела знакомые ряды склянок на деревянных полках и пирамиды жестяных коробочек из-под чая, в которых хранились пилюли. В лавке Джины можно было найти лекарства от всех болезней. В Мышиный тупик приходили те, кому не по карману были услуги настоящего лекаря, ну или средства, прописанные им, были слишком дороги. Зато у Джины всегда можно было найти что-то такое же, но дешевле. А главное, куда эффективнее. И если уж совсем нет денег, то можно было сторговаться за кусок рыбы, отрез ситца или тушку опоссума − джумалейская лавочница брала и продуктами, и тканью, и даже просто рабочими руками. Средства от колик, от расстройства желудка или кашля, от лихорадки и боли в зубе, чего только не хранилось на этих старых, пропитанных тысячами ароматов, полках. Заглядывали сюда не только бедняки. И, хотя благородным сеньорам не полагалось ходить в такую лавку, но у каждой благородной сеньоры всегда находилась ловкая служанка-джумалейка, которая исполняла подобные поручения. И если сеньоре нужно было какое-то не совсем традиционное средство, чтобы муж почаще заглядывал в спальню, или же, наоборот, не заглядывал вовсе, или чтобы любовник не наградил неожиданным подарком, Джина выручала всех. Но продавалось здесь и кое-что другое. Через заднюю дверь и только для своих, таких же, как сама Джина, эйфайров. − Ты что-то очень рано сегодня, − пробормотала хозяйка лавки, снимая с плиты кофейник. − Дела, дела, дела! − усмехнулась Эмбер, падая на стул с мягким сиденьем. — Я спешу, и сегодня мне понадобится много чего, вот поэтому так рано. И у меня есть чем заплатить. Она потрясла кошельком, в котором были деньги графа Морено, и бросила его на стол. − У тебя всегда есть, чем заплатить, − Джина поставила рядом чашки и улыбнулась, блеснув идеально белыми зубами. Будет ли Эмбер кофе? Такой вопрос гостье она даже не задавала. Конечно, будет! Аромат кофе с кардамоном, корицей и гвоздикой, терпкий, бодрящий и пряный пополз по комнате. То, что нужно, для ранних пташек. Джина подвинула Эмбер чашку и, бросив себе пару кусочков коричневого сахара, уселась напротив, закинув ногу в расшитом бисером сапоге на край сундука. − Ну, так что, милая? Намечается большое дело? — спросила она, кивнув на кошелёк, который её гостья подвинула на середину столика. − Да, очень большое. И, скорее всего, после него я навсегда отсюда уеду. Так что, может быть, мы видимся последний раз, − произнесла Эмбер, перестав улыбаться и сжимая пальцами чашку. — И я ещё хотела сказать тебе: спасибо за всё. Если бы не ты… − Ладно, ладно! — Джина взмахнула рукой. — Вот давай без этих излияний! А то я сейчас слезу пущу! И будем мы тут рыдать на пару! Ещё чего! Подумаешь, я тебя однажды накормила. Да я часто кормлю бездомных, мои боги это видят и не оставляют меня своей благодатью. Эмбер покачала головой и отхлебнула ароматного напитка. Если бы не Джина… Это она подобрала на улице обезумевшую от страха девчонку с серебристыми глазами. Девчонку, одетую слишком хорошо для этого места. Неизвестно как попавшую в Мышиный тупик. Слишком испуганную и голодную. Во всех смыслах этого слова. Это Джина накормила её и спрятала. Потом отвела к Джо Серому Ворону, а уж тот — к шаману Монгво. Если бы не Джина, её бы уже не было в живых. Она бы умерла где-нибудь в закоулках Среднего яруса или в Лагуне, а может быть, попалась в лапы жандармам и навсегда исчезла в приюте для эйфайров, так же, как когда-то её брат. А в той новой для неё реальности Джина заменила ей и мать, и отца… − Ты знаешь, о чём я, − ответила Эмбер, глядя поверх чашки. — Я у тебя в долгу. − Забудь об этом. Я сделала это не для того, чтобы снимать потом проценты! И я не буду сейчас спрашивать, что у тебя за дело… Джина потянулась, сняла с полки чёрную глиняную плошку и бросила в неё отполированные кости с метками. Накрыла ладонью, покрутила и бросила на стол. Кости раскатились с глухим стуком, и, взглянув на них, она покачала головой, увидев выпавший расклад. − …и ты мне не говори, − продолжила она, сметая кости ладонью обратно в плошку. − Боги предупреждают, что мне не надо об этом знать. А тебе они говорят, что ты идёшь по самому краю, милая. И вот-вот сорвёшься. Будь очень осторожна. Очень! Слушай своё чутьё и трижды проверяй, прежде чем сделать шаг. Я попрошу за тебя у маман Бригитт*, но ты же знаешь моих богов! Не поскупись, оставь им какое-нибудь подношение. А у меня как раз есть чёрный петушок. Джина пошевелила носком сапога клетку, стоявшую на полу возле сундука. Чёрный как смоль петух недовольно заклекотал, тряхнул красными серьгами, и перья на его спине блеснули масляными переливами. Эмбер достала из сумки бутылку рома, связку отличных сигар и нитку жемчужных бус. Бусы она стащила из дома на улице Боскоджо. У амантэ графа Морено полно разных бус, ну а раз сам граф решил от неё избавиться, то небольшое воровство уже не сможет испортить их отношений. Украла, и отлично, вот как знала, что пригодятся! Ворованные даже лучше. Джумалейские боги те ещё шкодники, и им нравится всё, добытое с помощью смекалки. − Это для твоей маман, − бусины глухо стукнули по столу. − Жемчуг − это хорошо, − тихо произнесла Джина и, взяв бусы в руки, медленно пропустила их через пальцы. − В жемчуге прячется людская сила… Будь осторожна, милая, ты ввязалась в очень опасную игру. А ты уверена, что выиграешь? Чёрные глаза Джины подёрнулись лёгким свечением ртути. − Я либо выиграю… либо проиграю. Третьего пути у меня нет, − твёрдо ответила Эмбер. — Но я в себя верю. − Ну, коли так… Вера — это уже половина дела. Так что тебе нужно из моих запасов? — Джина надела жемчуг на шею, любовно провела по нему ладонью и спрятала плошку с костями на полку позади себя. − Для начала мне нужно средство, чтобы приручить ищеек. Чтобы они не тронули меня, когда их спустят с поводка. − Хм… Сейчас посмотрю, что можно с этим сделать. Джина поднялась и ушла за перегородку, прикрытую простой полотняной занавеской. Вернулась с двумя банками в руках, в одной из которых лежали маленькие шарики сушёной травы. − Это собачья мята. Вообще-то, она от кашля, − усмехнулась Джина, − но! Эта собрана в особом месте и приготовлена по особому рецепту. Подбрось её в еду ищейкам, пару раз, больше не надо. А потом спрячь вот эту приманку, − Джина открыла вторую банку с травой, − в любом месте: на чердаке, в подвале, в саду зарой. И, как только собак спустят с поводка, они бросятся искать приманку, а вовсе не тебя. Но от кашля её тоже можно пить. Когда всё необходимое было собрано и отправилось в недра плетёной сумки, Эмбер, уже стоя на пороге, вдруг обернулась и спросила, отчего-то даже смутившись: − Я забыла кое-что. Знаешь, мне нужно одно лекарство. − Лекарство? Для чего? — удивилась Джина. Эйфайры не болеют людскими болезнями. А Джина может увидеть в человеке любую болезнь, может и вылечить… если захочет. Такой у неё талант. − Да так, нужно для дела, − ушла от ответа Эмбер. − У тебя же есть средство от головной боли? − У тебя разве болит голова? Не вижу в тебе ничего такого, − произнесла Джина, будто не заметив нежелания Эмбер отвечать на вопрос прямо. − Это… не для меня. − И что за боль?