Лиза Семеновна входит ко мне в кабинет. Стройная, молодая, красивая женщина. На щеках ямочки, яркий румянец по всему лицу. Глаза голубые, схожие с синевой утреннего моря. Я показал ей присланную Немцевой тетрадь. — Да, это я ее вела, — уверенно ответила. — Скажите, что значит слова «дуб в квадрате», «дуб в кубе», «никс»? — задал я вопрос. Она блеснула глазами и улыбнулась: — Это значит — ни в зуб ногой. А яснее — абитуриент ничего не знал. — Интересно, почему же в данном случае вы выставили ему оценку отлично? — Ну что ж, скажу, — снова улыбнулась Лиза Семеновна, — потому, что оценки выставлялись еще до сдачи экзаменов. Сам Гий это решал. — Непонятно. — Что тут непонятного? Перед началом экзаменов нам Гий давал ведомости абитуриентов, а в середине лежала полоска бумаги, на которой указывались регистрационный номер абитуриента и оценка. Эту оценку, независимо от знаний абитуриента, экзаменаторы должны были указать в ведомости. — Но ведь это же преступление! — не выдержал я. — Конечно. Мы возражали. Гий объяснял это тем, что так планировалось свыше, дабы выдержать проценты приема в институт сельского и городского населения. — Какую оценку получил по физике Волошко? Лиза Семеновна нашла соответствующую запись в тетради и сказала: — Я ему выставила по всем трем вопросам двойку. Но Гий заранее выставил ему отлично, поэтому я и продублировала его оценку. Аналогичные показания дал и второй экзаменатор. Для изобличения остальных членов приемных комиссий пришлось делать очные ставки. Улики, добытые нами за последние дни, являлись еще недостаточными для обвинения Гия и его посредника Басса. Добыто было лишь маленькое звено в длинной цепи, найден лишь первый след. Нужно было помешать преступникам замести следы, сбить следствие с верного пути. Нужны были веские, бесспорные доказательства. В первую очередь предстояло найти взяткодателей. Это куда труднее, чем опросы экзаменаторов. И я решил начать с Волошко. Денис Игнатьевич — мужчина средних лет, низенький, полный, круглолицый, шатен. Брови широкие, вьющиеся. Они торчали во все стороны, прикрывая маленькие, глубоко посаженные зеленые глаза. Долго не упирался, не было смысла. Снятые со сберкнижки четыре тысячи рублей, продажа кабанов в канун приемных экзаменов явились серьезными, неопровержимыми уликами, изобличающими Волошко-старшего в даче взятки. — Деньги я давал не ректору, а мужчине по имени Борис. Кому он их дал, мне неведомо, — категорически заявил Волошко. — Договор был таков: я даю деньги, и сын будет зачислен в институт. Передачу денег Бассу подтвердила и жена Волошко — Клавдия Федоровна. Когда я предъявил Станиславу Волошко его заявление о приеме в институт, он категорически отрицал свою подпись и сам текст. Но заявление мог составить от имени Волошко сам Басс. Так оно и было. Я вынес постановление о задержании Басса. Дома его не оказалось. Уехал в Москву пробивать вопросы снабжения колхоза лесом. Ехать за ним в Москву не было смысла. Мы предупредили руководство колхоза — о появлении его немедленно сообщить нам. Задержали Басса у его любовницы в Черновцах. Приметы этого человека я знал из показаний свидетелей, и если бы он встретился на улице, я бы узнал его: плотный, среднего роста, лет за пятьдесят. — Разрешите сесть, — смело, с широкой улыбкой спросил Басс. — Садитесь. — Товарищ следователь, произошло какое-то недоразумение, — смущенно произнес он. — Меня задержали по вашему постановлению. Я думаю — ошибка. — Никаких ошибок. Все законно. — Я в Москве, в Госснабе был… Выбивал запчасти для автомашин, — начал Басс, переменив тему разговора. — Ну и как? — Хо, там, где я берусь, во! — улыбнулся Басс, показывая большой палец. — По нарядам достали? — уточнил я. — По нарядам?! — раскрыл широко глаза Басс. — Дружки помогли? — Да, лучше имей сто друзей, чем сто рублей… Как сказал нам дорогой Аркадий… — Ладно. Хватит. Ближе к делу, — перебил я его. Басс насторожился, притих, в глазах мелькнуло беспокойство, но он, стараясь скрыть его, улыбнулся: — Может, анекдотик?.. Московский, свежий? — Анекдоты потом. В камере будете рассказывать, — парировал я. — В камере? За что? Это недоразумение! — удивленно, наигранно произнес Басс, но увидев, что я заполняю протокол о допросе его в качестве подозреваемого, сразу замолчал и насупился, стал рыться в карманах. Вскоре вытащил валидол, дрожащими руками, тоже наигранно, отломил полтаблетки, положил под язык, скривился. — Можно? — спросил он, показывая на графин с водой. — Да-да, пожалуйста. Он встал, потянулся к графину. — В последнее время что-то пошаливает. А сейчас… — Может, доктора пригласить? — Упаси бог! — махнул рукой Басс. — Есть тут у меня сосед. Коновал. Мою жену залечил. — Запив таблетку водой, Басс продолжал стоять. — Садитесь, — велел я ему. — Ничего, я постою. Может, отпустите, — слукавил Басс. — Пожалеете больного человека. Сердечника! — Нет, Борис Михайлович, разговор у нас будет неприятным и долгим. Сегодня выясним общие вопросы, а завтра начнем по эпизодам… — Эпизодам? Да что же это такое? Я ничего не делал, ничего не знаю, а меня камерой запугивают, эпизодами… — Вы же сами когда-то говорили: «Если рисковать, так на большую сумму!» — Товарищ, я удивляюсь, — Басс решил сыграть на моих чувствах. — Вы, кажись, следователь по важнейшим делам. О! Это большой человек! Знаем, ошибаются и по важнейшим. Меня уже раз так заграбастали. За что вы думаете? За простые анекдоты, маленькие шедевры народного творчества, так сказать. — Нет, вас судили за — антисоветскую агитацию и пропаганду — за государственное преступление. В деле есть справка о вашей судимости, вот она. Басс задумался, обмяк, побледнел. Улыбка с его лица сошла, он опустил голову. В кабинете воцарилась тишина. Я в это время стал записывать в протокол анкетные данные подозреваемого. — Ваша профессия? — Я все могу, для себя и для других, — пытался улыбнуться Басс. — Образование? — Не высшее и не среднее. Ушел со второго курса мукомольного техникума. — Соцпроисхождение? — Из ремесленников. Отец в период нэпа держал сапожную мастерскую. — Семейное положение? — Имею жену и двух дочерей — Беллу и Эмму. — Последнее место работы? — Экспедитор колхоза. До этого работал в связи и много сделал для Черновиц. Телебашню достал и к ней начинку. — Басс улыбнулся. — Без меня они бы до сих пор на дохлых кошек смотрели. В действительности, как было установлено позже, Басс и здесь нагрел руки, принимая самое непосредственное участие в приобретении за взятки аппаратуры для телевидения. — Расскажите подробно, когда и какие суммы денег вам давали родители за содействие в приеме их детей в медицинские институты? — Это ложь, — буркнул Басс. — Другое дело телебашня. Там пришлось раскошелиться. — Но и здесь вы платили не свои деньги, а государственные? — Правильно. Представил акт на закупку агрегатов на рынке, и мне вернули все сполна. Еще бы, вышка-то стоит. Как памятник мне.