Накануне Октябрьских праздников Сергей Оленко — столяр Старнинского леспромхоза — женился на Стефе Горегляд. Сыграли свадьбу по всем правилам и поселились в доме леспромхоза. Для Стефы это был второй брак. Первый муж, от которого у Стефы росла дочь Валентина, погиб в автомобильной катастрофе. Через год после второго замужества Стефа родила еще одну дочь — Ольгу, а еще через год — сына Иванка. Имели огород, хозяйство. Незадолго до женского праздника Сергей явился домой поздно. Разбудил Стефу. — Нам нужно срочно отсюда уехать. Я встретил очень плохого человека, он с Волыни, из моего села… — Как это уехать? У нас ведь хозяйство, трое детей, ты в своем уме? — возразила Стефа. — Если не хочешь, оставайся. Без тебя дорогу найду, — раздраженно выпалил Сергей. Они рассорились. Весь праздник не разговаривали, Сергей нервничал, пересмотрел все письма, подготовил документы. Подал заявление на расчет. Прошло две недели, и он, не попрощавшись с семьей, рано утром уехал. Целый месяц от него не было вестей, и вдруг явился ночью. Вместе просидели со Стефой до утра… На сборы ушло два дня, и вскоре они оказались в поселке Макаровском Днепропетровской области. Наняли квартиру, затем купили времянку — две крохотные комнатушки, тесные, холодные. Сергей решил строиться. Обратился в правление колхоза, и ему выписали кирпич, цемент и лес. Ко всем детям Сергей относился одинаково, и они любили его. В течение года дом был построен. Оставалось выполнить внутреннюю отделку. …Утром второго сентября Стефа прибежала к дежурному райотдела милиции и заявила, что накануне вечером к ним во двор пришли трое мужчин, вызвали мужа, и все ушли. До сих пор он не возвратился… …Розыском Оленко занялись следователь прокуратуры и работники отдела уголовного розыска. Спустя два дня дело зашло в тупик. Прокурор района Панкратов позвонил мне домой ночью (я в то время работал начальником следственного отдела прокуратуры Днепропетровской области) и попросил срочной помощи. — Может, Оленко уехал к родственникам и никакого убийства не произошло? — спросил я прокурора. — Чует мое сердце, дело серьезное, — настаивал тот. Утром следующего дня я с сотрудником областного отдела уголовного розыска Смагой выехал на место. Смагу мне выделили по моей просьбе. Я знал его давно как опытного работника, с ним мы распутали не одно дело. Средних лет, худощавый, высокий, подтянутый, аккуратно одетый, он всегда привлекал к себе внимание. В райотделе милиции мы застали прокурора Панкратова — коренастого голубоглазого брюнета лет пятидесяти; следователя Скопцова — молодого, стройного, с добродушным лицом; начальника милиции Бодулина, атлетического сложения мужчину, а также оперативников. У всех были озабоченные лица. Следствие без трупа — самое сложное дело. Мне уже не раз приходилось заниматься подобными делами, и я знал, что здесь нужна в первую очередь высокая организованность всего состава милиции, прокуратуры и местной общественности. — Никаких нитей пока нет, бродим в потемках, — сказал мне прокурор. — Жену допрашивали? — поинтересовался я. Панкратов переглянулся с Бодулиным: — Да, твердит одно и то же: забрали мужчины и увели. — Кстати, так сказала и ее старшая дочь, — дополнил Бодулин. — Вот еще что непонятно, — продолжал прокурор, попыхивая потухшей трубкой. — Дочь все время плачет. Почему? Ведь отец-то ей не родной. — В этом и загадка, — подчеркнул следователь Скопцов. Помолчали. Смага прошелся по кабинету, остановился у окна. Всходило солнце. Его лучи проникали в кабинет, отражаясь от пола и ажурных занавесок. — Ориентировку в другие районы области дали? — спросил он. — Отписали сразу, — ответил Бодулин. — А по месту рождения и прежнего проживания? — Разумеется. Но ниоткуда нет ответа, — махнул рукой прокурор. Бегло ознакомившись с материалами дела, я решил начать с заявительницы, чтобы самому убедиться в истинности события. Через час передо мной сидела молодая, щуплая, курносая, большеглазая женщина. Ее узенькие плечи то и дело вздрагивали. Нечесаные волосы вздымались от легкого сквозняка. Я подождал, пока она выплачется, а затем попросил: — Опишите внешность мужчин, с которыми ушел муж. Стефа медленно подняла голову и сдвинула плечами. Я поймал ее взгляд. Глаза были серые, потускневшие, неискренние. Мой взгляд, по-видимому, не понравился ей, она отвернулась и буркнула: — Я же говорила. Не запомнила в темноте. «Темнит», — подумал я и решил проверить ее показания. Вечером мы поехали к ней домой. Во дворе было пусто. С левой стороны от дороги стояла времянка, напротив — огромный, в шесть комнат, кирпичный дом. Стефы дома не оказалось. Нашли ее у соседки. Предложили показать место, где стояли те мужчины. Она указала. Это место было у забора и хорошо освещалось уличным фонарем. Стало ясно. Никаких мужчин не было. Если бы они приходили, то их приметы она бы запомнила. «Стефа — убийца», — чуть было не сделал я окончательный вывод. Однако спешить не следовало. «Если она убила его, то куда зарыла труп? И могла ли вообще такая щупленькая женщина вынести его из дома сама? Вряд ли. Но это не значит, что она не могла его убить. Возможно, здесь замешан другой человек, сообщник. Кто же он? Знакомый, родственник, чужой? Местный исключается. Трудно поверить. За короткое время жизни в Макаровском вряд ли она могла найти таких людей. А может, ей помогала дочь? Нет. Ребенок не посмеет. Юная душа на это не способна». Не придя ни к какому выводу, я решил на следующий день поговорить со старшей дочерью Оленко — Валентиной. Но перед этим, вечером, вызвал к себе ее классного руководителя, чтобы разузнать о Валентине как можно больше. — Скажите, заметили ли вы какие-либо изменения в поведении Валентины после исчезновения ее отчима? — спросил я. Александра Ивановна смутилась, на ее щеках появился румянец. Я понимал ее состояние. Она первый раз у следователя. Это бывает с каждым. — Да. В тот день Валя в школу опоздала, явилась на последний урок, — ответила учительница. — На мой вопрос, что случилось, почему так поздно? — ответила: «Мама заболела». А на следующий день сказала, что к ним вечером пришли три дяди и увели отчима. Тут какая-то загадка, не правда ли? Я промолчал. — В последнее время Валя уроков не учила, на занятиях была невнимательна. — А с матерью говорили? — поинтересовался я. — Конечно. Вызывали в школу. Она заявила, что дочери сейчас не до учебы. — А какие были отношения у Валентины с отчимом? — Отчимом? Не подумала бы! Мы все считали его родным отцом, — удивилась учительница. — В школе он бывал. Интересовался учебой девочки. На наш взгляд, он был неплохим человеком и отцом. Когда Александра Ивановна ушла, я пригласил к себе Смагу. — Что нового? — Обошли все дворы и опросили соседей Оленко. Они указали на существенное обстоятельство. В конце августа они видели во дворе Оленко неизвестного мужчину, причем тот приходил, когда дома была одна Стефа. — Может, любовник? — предположил я. — Вопрос резонный, но пока это только предположения. По словам соседей, он был значительно старше Стефы, невысокий, коренастый, рыжеволосый. Одет в костюм серого цвета. Судя по поведению, Стефа и тот мужчина давно знакомы. Увидев его, Стефа хотела спрятаться в дом, но мужчина схватил ее за руку, и в дом они зашли вместе. Находился он там более двух часов. Вышел из дома один, Стефа не провожала. — А что оперативники? У них новости есть? — Пока нет, — хмуро произнес Смага. — Я лично считаю — этот тип приезжий. Прошел еще один день напряженной работы. Все уже разошлись, а я и Смага сидели над планом. Начальная стадия следствия — основа основ. Малейшее упущение или незначительная ошибка могли повлиять на исход дела. Поэтому мы продумывали новые версии, анализировали крупицы добытых улик, предполагали, по-деловому спорили. Когда вышли на улицу, уже совсем стемнело. Со всех сторон веяло осенней прохладой. Всходила луна. Она казалась огромным шаром, скачущим по горизонту. Ее красноватый свет бродил по крышам домов, отражался от укатанной грунтовой дороги, отсвечивал дорожкой в лужах недавно прошедшего дождя. Шли молча. Каждый думал о своем. Завтра предстоит трудный день. В кабинет Валя зашла в сопровождении Александры Ивановны. Я пригласил их сесть. Валя села около меня, учительница — напротив. Чтобы расположить Валю к себе, я не сразу начал допрос, а спросил, как она учится в школе, трудно ли ей заниматься, есть ли нужные книги, помогает ли матери по хозяйству. Валя вела себя замкнуто, на вопросы отвечала не сразу, долго думала. В процессе беседы я изучал ее. Это была худенькая, хрупкая девочка, с болезненным желтоватым лицом, с серыми глазами, полными слез. Тени под глазами говорили о проведенных без сна ночах. Мне стало жаль ее. И я все тянул и тянул с вопросами, касающимися дела. Когда она немного успокоилась, спросил: — Где же твой папа? Спросил спокойно и вежливо. Валя опустила голову и тихо промолвила: — Пришли дяди и увели его, мама тоже видела… Потом она замолчала, нахмурилась и на заданные мной другие вопросы отвечала одно и то же.