– Тяв, – донеслось из лифта, – тяв! – Проня! – обрадовалась Варя. – Пушистик, ты где? – Уберите грызуна! – перешла в режим ультразвука Нинель. – Он меня сожрет! – Дорогая, оживи свой ум, – пропела Ада, – еще не родилось на свет животное, способное слопать сразу сто с лишним кило старого мяса. Ты же не вкусная, не сочная телятинка. Не нервничай. Ни одна псина тебя жрать не станет. Варвара закричала около почтовых ящиков: – Проня собачка! Она людей не ест. Но Волынская не слышала никого, она продолжала выводить: – Крыса! Крыса! Крыса! О-о-о! Она обделалась! – Со мной мог случиться такой же конфуз, кричи рядом со мной кто-то, как сирена, – пробормотал Кузнецов, – сочувствую Проне. – Пушистик, ты как? – спросила Варя. – Гав! – звонко раздалось в ответ. – Гав! Гав! Послышался скрип, кабина торжественно поползла вверх. – А-а-а! – донеслось из недр Гаврилы Гавриловича, – мы с крысой куда-то едем. – Дорогая, освежи ум, – велела Ада Львовна, торопясь наверх. – Разве грызуны умеют тявкать? – Откуда мне знать, – захныкала Нинель. – Я в машину за инструментом, а вы встречайте лифт там, где он остановится, – приказал Кузнецов. – Варенька, попросите Проню не гавкать. – Пушистик, молчать, – велела Варя. – Это кто со мной так нагло разговаривает? – возмутилась Волынская и издала оглушительное: – Апчхи! Лифт дернулся и замер. – Мы остановились! Мы с крысой прекратили движение, – запаниковала Нинель. – Спокойствие, только спокойствие, – велел Димон, – чихните, пожалуйста. – Вы со мной беседуете? – уточнила пленница. – Дорогая, взбодри оба полушария, те, что в голове, а не в брюках, – велела Ада Львовна. – Речь мальчика обращена к узнице кабины. Чихни! – Зачем? – насторожилась Нинель. – Просто чихни, – потребовала соседка, – громко. – Не хочется. – Попробуй! – Я не умею чихать по заказу! – Заставь себя! Я повернулась к девушке: – Варя, попросите Проню гавкнуть. – Пушистик, голос, – звонко крикнула Варвара. – Гав, гав, – отозвалась Проня. Лифт покатил вниз, когда он почти остановился на первом этаже, Нинель оглушительно чихнула. Кабина замерла. – Вот вам и золотая середина ослика Иа, – высказалась наша гостья. – Дорогая, ты всегда совершаешь нужные поступки не вовремя, – укорила Волынскую Ада. – Варя, пусть Проня тявкнет. – Тогда кабина начнет подниматься, – протянул Димон. И тут в подъезд вошел Андрей с большим кофром. – Дима, смотрите, что я принес! – сказал он, открывая чемодан. – Отлично, – обрадовался Коробков, – сейчас мы легко отожмем дверь. И действительно, с помощью каких-то железок мужчинам удалось раздвинуть створки. – Вылезайте, – скомандовал Димон. – Гаврила Гаврилович не доехал до первого этажа, – возразила Нинель. – Всего ничего ему осталось, – улыбнулся Кузнецов, – прыгайте! – Никогда, – отрезала Волынская, – я упаду, переломаю ноги. Пару минут присутствующие на разные голоса уговаривали Нинель выскочить в холл подъезда. В конце концов Ада Львовна сняла шубу, бросила ее на пол и велела: – Нинелька, давай, даже если упадешь, будет мягко. Соболя ради подруги не жалко. – Всем известно, что ты носишь кошку, которую постригли и покрасили под благородный мех, – съязвила Волынская. Ада Львовна схватила манто, встряхнула, накинула на плечи и, стоя перед открытым лифтом, произнесла: – Тогда сигай так! Ада, похоже, пребывала в уверенности, что Нинель никогда не решится покинуть кабину, поэтому и стояла почти у лифта. За ней находился Кузнецов, за ним Димон. Варя находилась левее, а я правее. – Ну? – засмеялась Ада Львовна. И тут Нинель с оглушительным визгом бросилась вниз. Корпулентная фигура Волынской рухнула прямо на Аду, та пошатнулась, упала на Кузнецова, а он опрокинулся на Димона. Получился эффект домино, Коробков, последняя костяшка, оказался спиной на полу. Варя кинулась к «бутерброду». – Андрей, вы живы? Вам больно? Я посмотрела на Димона. – Ты как? – Бывало и хуже, – прокряхтел приятель, – надеюсь, больше никто сверху не свалится. И тут с оглушительным лаем из кабины вылетела Проня Пушистик и спланировала прямо на голову Нинель Михайловны. Волынская завизжала. – Вот вам и золотая середина ослика Иа, – пропела Варя. Глава 28 – А сколько мне заплатят? – осведомилась Клавдия, опустив глаза. – На какую сумму вы рассчитываете? – поинтересовалась я. Хозяйка квартиры забубнила: – Неудобно побираться. Но никаких родственников у меня нет. Родители умерли. Детей нет. Выживаю на пенсию. Коммуналка, лекарства, продукты… На все не хватает. Отдашь за жилье, электричество, смотришь на остаток и не знаешь, что покупать? Продукты? Тогда не хватит на медикаменты. Отправиться в аптеку? Тогда умру с голода. – Сколько? – повторила я; на беду умевшая подмечать детали, я уже поняла, что у Клавы не все так плохо. Посудите сами. Я сижу в шикарной трехкомнатной квартире. На одной стене картины, на другой новая лазерная панель. Мебель не старая, занавески не древние. На Клавдии скромное с виду, но совсем не дешевое платье. В ушах сверкают серьги с изумрудами. Думаете, я перепутала драгоценные камни с ограненными осколками пивных бутылок? Нет! Стразы сверкают хищно, ярко бьют в глаза. А настоящие драгоценности мерцают, они скромно переливаются в лучах света.