Сын показал на открытое окно. – Мать! От тебя такой глупой ошибки я не ожидал. Если секретничаешь с кем-либо, проверь безопасность помещения. В саду у стены твоего домика лавочка стоит. Я шел к тебе, услышал голос Насти, сел, решил: подожду, пока она уйдет. Кстати, спасибо тебе за хорошую мою оценку. И не слушай Настины колкие слова про ясли-сад-училище. Мне везде было очень хорошо. Кормили вкусно, не обижали, занятия были всякие интересные. Инна встала и начала ходить по комнате. – Мы с ним в тот день долго говорили. Петя сказал, что хочет найти Федю, познакомиться с ним. Сначала не скажет ему правду про то, что они братья. А там уж как получится. Уж не знаю, как он Федора отыскал. Но вскоре братья пересеклись в каком-то кафе. Петя потом рассказал, что Пестов на него произвел впечатление истерика: дерганный, говорит странные вещи. Петя ему представился моим племянником, не стал сразу говорить, что брат. Спросил: – Чем я тебе помочь могу? Анастасия приходила к Инне Ивановне, жаловалась, что вы с отцом поругались. В ответ парень на него вывалил гору своих проблем, попросил денег в долг, косяк закурил. Петя у него самокрутку отнял, припугнул: – Попадешь в ментовку, не отмоешься! Пестов давай бахвалиться: – Да у меня знакомых там! Да я с министром МВД чай пью. В конце концов Петр Федора отвез в барак, где тот комнату снимал, оставил его спать, приехал домой и с порога воскликнул: – Мама, скажи, что ты пошутила! Внешне мы из-за прически, очков. одежды совсем разные. Но и внутри никак не одинаковые! Мы не родня! Вот такой вывод. Больше Петя с братом встречаться не желал. Прошло время, и вдруг меня вызвали к следователю, в чем дело не объяснили, просто буркнули: – Приходите в десять утра, вам все объяснят. Я напряглась, вдруг у Пети неприятности на работе, позвонила сыну. Тот удивился: – Все у меня нормально. Сейчас узнаю, кому ты понадобилась. Через час он приехал домой, лицо перевернутое. – Только не волнуйся. А кто, услышав подобное заявление, не станет трепыхаться? Я велела ему быстро рассказывать, в чем дело, и услышала: – Настя и Коля зарублены топором. Клава чудом жива осталась. Она в ту страшную ночь дома не ночевала, у друзей осталась. А Федя исчез. Его подозревают в убийстве родителей. Уж на что я умею собой управлять, но тут ноги в коленях подломились, села прямо на пол. Петя меня поднял: «Мам, спокойно, я решу проблему. К телефону не подходи. К следователю тебе завтра идти не надо. Дверь не открывай даже, если мой голос услышишь. У меня ключи в кармане». Появился он под утро, похудел прямо, но с виду был спокойный. – Мама! Дело утоптано. Федю никто не тронет. Он жив, думаю, скоро в себя придет, больше ни о чем не спрашивай. Его не поймают, потому что не найдут. Все. Выдохни! Я ощутила безмерную благодарность Пете, он в трудную минуту оказался рядом. Инна снова села. – Наутро во мне проснулся профессионал, я стала рассуждать спокойно. По какой причине меня побеспокоил следователь? Так все просто. Я единственная близкая подруга убитой Насти. Мой телефон в ее книжке есть. Ясное дело, хотели задать мне вопросы. Ничего необычного или странного. То, что Федор – родной брат Пети, никому, кроме двух женщин и врача, не известно. Но доктор давно умер, он в возрасте уже был во время моих родов. А Пестову убили. Кто знает правду? Я и Петр. Как можно доказать родственную связь между братьями? Анализом ДНК. А какого черта его делать? Это следственной бригаде в голову не придет. Выдохни, Инна, живи дальше. Асолева сцепила пальцы в замок. – Я тогда не за себя испугалась. Меня после смерти Паши, несмотря на многолетнюю отличную работу, тихо задвинули в угол, потом красиво проводили на пенсию. Чаепитие устроили, грамоту вручили, часы именные и помахали рукой: «Прощайте, Инна Ивановна, сидите дома. вяжите носки». Я за Петю переживала: если выяснится правда, что они с Федей близнецы, то брат-убийца – не лучшее родство для следователя, который хочет делать карьеру. И тогда профессионализм в тартарары проваливается. Знаю врача, прекрасного хирурга, который, узнав, что у его дочери аппендицит, заработал инфаркт. Вот и я с катушек слетела, но быстро на них назад встала. Петя Федора спрятал, поселил в таком месте, где никто никогда его не найдет, но за ним легко присмотреть. Парень не буянил, не рвался на свободу, очень боялся, что его найдут и расстреляют за преступление. Петя ему приврал, что за убийство родителей всегда дают высшую меру. Начальство поступило со мной подло, выперло вон, а вот люди, с которыми я работала, оказались иными. Они выказали готовность мне помогать, посоветовали устроиться в какую-нибудь контору вроде «Конфеты, конфетки – шоколадки». Небось слышали о ней. – Конечно, – кивнул Димон, – фирма торгует сладостями, с гигантами на этом поле и не думает конкурировать. На самом деле они занимаются улаживанием разных деликатных дел и делишек. Знаю там кое-кого, они довольны службой. Ирина махнула рукой. – Не обо мне сейчас речь идет. Я поддерживала отношения с Клавдией, помогла ей в тяжелый момент. Пестова сначала мне просто руки целовала, потом, когда все вроде устаканилось, стала намекать: Инна Ивановна, успокойтесь, не лезьте в мою жизнь. А я не могла Клавдию оставить. Вокруг нее начали виться мужики. Женщина, у которой вообще нет опыта общения с противоположным полом, пошла в разнос, стала гулять без оглядки. Я при советской власти была членом КПСС, да на моей работе беспартийные не служат. Ну и атеистка по глупости. В бога никогда не верила. В сторону церкви никогда не плевала, равнодушно относилась к ней. Думала так: если кто-то настолько глуп, что в наше время покорения космоса полагает, что на небесах сидит дедушка, который нами управляет, то этого дурачка пожалеть надо. Но когда я Колю с женой похоронила, в ночь после поминок мне сон привиделся. Сидят Пестовы в грязи, то ли болото, то ли пруд, весь чем-то черным заполнен. Наружу одни головы торчат. Николай плачет: – Инна, спаси нас, смотри, куда мы угодили. Беги в храм, молись за графов Шиховых, нас отсюда только молитва вызволить может. За Клавой пригляди, начудить может. Так четко я картинку увидела, голос услышала. Мне вообще-то сны никогда не снятся. И вон что. Я очнулась в холодном поту. – Вы теперь верующая? – уточнил Димон. – Нет, – после короткой паузы призналась хозяйка, – мне в церкви неприятно находится. И знаю, бога нет. Но за Клавой присматривать стала. Сколько раз из ее постели мужиков выгоняла, стыдила бабу, а та злилась: – Взрослая я, не смей в мою квартиру без приглашения припираться. И вдруг! Она сама мне позвонила, испуганная. – Тетя Инна, скорей приходи. Я бегом к Клаве, а у нее гостья, женщина молодая, по виду лет тридцати. На коленях девочка, годика, может, три ей. Для своего возраста тихая. Клава в истерике. – Тетя Инна, пожалуйста, сделай что-нибудь. И что выяснилось? Гостья, которую звали Офелией… Асолева усмехнулась. – Захочешь, не забудешь имя, сообщила, что ее подруга Марина Тестова родила от Феди девочку, отец назвал ее Анфисой. Молодые то ругались, то мирились. Познакомились они на какой-то вечеринке, их свела вместе любовь к таблеткам-порошкам. Анфисой родители не занимались, кормили ее чем попало. По идее, девочке светила судьба умереть в младенчестве, но она почему-то осталась жива, вот только разговаривает плохо. В ясли-сад ребенок никогда не ходил, по большей части сидел дома один. Потом Федор куда-то исчез. Раньше он хоть изредка давал Марине деньги, а сейчас Тестовой ни копейки не достается. Два дня назад Марина привела Анфису к Офелии, сказала, что уедет на сутки, и пропала. Офелия неделю занималась малышкой, но больше она работать нянькой не может, забирай, тетя Клава, племянницу. На мой вопрос: «Откуда вам известен адрес Клавдии?» – девица ответила откровенно: «Федор, как обкурится, говорил: „Когда предки ласты склеят, стану хозяином дома, участка, заживу богато. Клавку, сестру, на… выгоню“». И адрес он повторял, и название платформы, на которой надо выходить, и московскую квартиру вспоминал. Офелия ушла, Клава мне на шею бросилась: – Тетечка Инночка, помоги! Асолева замолчала. – И вы решили проблему, – вздохнула я. Инна Ивановна улыбнулась. – Татьяна, разве это проблема – изменить крошке личность? Да на таких заданиях вообще неопытные люди учатся. С ребенком просто, да еще с этаким Маугли, который оказался вне сети детских учреждений. Что у Анфисы в биографии чистить? Друзей нет, врагами не обзавелась, нигде не училась. Белый лист, пиши на нем что пожелаешь. Стала девочка Кривкиной. Поскольку она внешне на пять лет никак не выглядела: тощая, маленькая… ну да недокормыши все такие, то ей сделали метрику трехлетки. Я, кстати, анализ сдала, проверила, родня ли она Федору. Сравнила мазок с пробой Пети. Все совпало. Давайте обойдемся без рассказа, как я все устроила, это вам не интересно, важен факт: дочь Федора превратилась в ребенка Кривкиных. И никто не усомнился, что она им родня! Петя к тому моменту уже сам стал отцом, у него родилась Полина. Телега нашей жизни после дороги по ухабам да канавам вырулила на широкое шоссе и покатила без проблем. Глава 38 Инна Ивановна пересела в кресло. – После смерти Павла нас основательно потрясло. Но беды не вечны, потекли мирные годы. Петя с Анжеликой жили отдельно в своей квартире, но мы постоянно были на связи. Федор был надежно спрятан, на таблетках сидел, никуда не рвался. Петя попал на работу в особую бригаду. Все вроде хорошо. Но! Как всегда, появляется «но». Петя с Анжеликой почти до развода дошли. От меня они правду скрывали, я думала, что у них все хорошо, потом Петя правду сообщил: жена постоянно требует от него денег, упрекает, что в семье нет полного достатка, каждый день кричит: – Устрой меня на высокооплачиваемую работу. С ума дома сойду. Я кашлянула. – Что не так? – мигом среагировала Инна. – Полина нам говорила другое, – объяснила я, – дескать, она постоянно находилась дома одна, родители ее не любили, вечно ругали, работали с утра до ночи. Инна хмыкнула. – Кривая правда. Не совсем ложь, но и к истине мало отношения имеет. В два года Полину отдали в ясли. А я устроила невестку учиться. Занятия начинались в девять утра, до четырех шли лекции, с пяти до восьми практика. Замечательная специальность для женщины – косметолог. И Анжелика училась не в какой-то левой конторе. а на медицинском факультете. Косметологов четыре года там готовят, терапевтами, хирургами, педиатрами они служить права не имеют. Да, когда Полина пошла в школу, она приходила домой одна, делала уроки. Отец был на работе, мать у клиентов. Но я к ней постоянно заглядывала. – Про бабушку она ни словом не обмолвилась, – заметил Димон. Инна Ивановна нахмурилась. – Полина, как все дети, хотела гипервнимания. Но, надо признать, с ней обошлись не очень хорошо. – Вы имеете в виду интернат? – уточнила я. Асолева сложила руки на груди. – Девочка стала заложницей желаний отца и матери. Давайте по порядку. Косвенной виновницей всего, что случилось, стала я. Началось все невинно. Клавдию положила в больницу, проблема с сосудами. Плюс стартовал диабет второго типа. Мы с дочерью Пестовых не общались, и не по моей вине. Клава из породы людей, которые бывают слаще варенья, когда вы им нужны, и превращаются в верблюжью колючку, если у них жизнь нормально идет. Когда Офелия пришла, кому Клавдия звонить кинулась? Мне. А когда я все уладила, она исчезла. В следующий раз она мне позвонила, когда в клинику угодила, запела слаще соловья: – Тетя Инна, мне так плохо! Кормят здесь мерзко. Больница по ОМС, денег у меня на приличную клинику нет. Кошка дома голодная. Помоги, пожалуйста, не бросай в беде. Нет бы ответить ей: