– Вы кто? Клавдия? Пестова? Неужели? Я думала, вы умерли давно, сто лет мне не звонила. И не пойти ее навещать. Как аукнется, так потом по башке и треснет. Но я в который раз пожалела Клавдию, примчалась с едой, взяла ключ от ее жилья, отправилась кошку кормить. Иду к метро, звонит Петя, спрашивает: – Чем ты занимаешься? Я ему про Клаву сказала, сын предложил: – Буду неподалеку от дома Клавдии, давай подожду тебя внизу, потом в кафе сходим. Когда я приехала, машина Пети уже стояла у подъезда. Мы с ним вместе в парадное вошли. Гляжу, почтовый ящик переполнен. Дала сыну ключ, попросила открыть, рекламу выбросить, а если что нужное найдет, в квартиру занести. Минут через двадцать спускаюсь, Петя сидит за рулем. – Ничего хорошего я не нашел, одни рекламные листовки. Мы с ним в кафе посидели, сын пожаловался, что жить с Анжеликой невозможно. Совсем у жены крыша поехала, денег по-прежнему требует. Но появилась и новая забава. Невестка возомнила себя великим косметологом, вообще дома ничего не делает, два клиента у нее в месяц. Где она шляется целыми днями, он не знает. Клава в больнице две недели провалялась, я каждый день туда-сюда бегала: еду ей отнести, кошку кормить, лоток вымыть. Наконец ее выписали. И что я услышала: «Отдавай ключи, теперь я сама справлюсь». Слово «спасибо» не прозвучало. – М-да, – буркнул Димон. – Да и не нужна мне ее благодарность, – поморщилась Инна, – я делала все в память о ее матери и Николае. Но как-то неприятно стало. – Еще бы! – воскликнула я. – Купила себе пирожное, – усмехнулась Инна, – приехала домой, чаек вкусный заварила, и тут приезжает Петя со словами: – Мама, только не волнуйся. У меня сердце перевернулось. – Неужели Федор сбежал! Его поймали, он рассказал, в каком подвале сидел? И кто его туда поместил? Петр на стол положил лист бумаги. – Нет, с этим типом нет проблем. Читай. Я прочла текст и обомлела. Это было письмо от родственницы Коли, американки Элизабет. Когда предки Николая убегали от большевиков, они взяли с собой двух старших детей. А маленького Колю оставили в России с няней, так как малыш заболел «испанкой», все думали, что он умрет. Элизабет сообщила Федору, что она в свое время нашла его отца Николая. Коля ответил на ее письмо и даже отправил свой анализ на определение ДНК в США. Выяснилось, что Коля и Лиз – родные люди. Элизабет звала Николая с семьей в Америку. Она богата, бездетна, все, что имеет, хочет завещать сыну единственного родственника, Федору. Но Николай все никак не соберется за океан, ссылается на работу, которую нельзя оставить, а потом и вовсе перестал отвечать. Инна усмехнулась. – Я-то сразу поняла, в какое положение Коля попал. Муж мой не афишировал, что Пестов ему помогает. Николаша получал за службу деньги, его оформили как эксперта-внештатника. Коля работу с нами обожал, он же писатель. Ему, как говорили во времена моей юности, в кайф было придумать историю. Ну и денежное вознаграждение приятно. Но если кто-то узнает, что Пестов имеет родню в США, профессор мигом лишится всего, что ему радость доставляет. Поэтому он о контакте с Элизабет никому не сообщил. Поскольку на конверте, который Петя достал из ящика, не было марки, штемпеля, указан только адрес получателя, а в качестве отправителя указывалась Елизавета Иванова из какого-то города России, мне стало понятно, что американка присылает свои послания диппочтой, а кто-то из сотрудников миссии относит их адресату. В тот год, когда Петя письмо нашел, видеонаблюдение еще не охватило Москву полностью. В подъезде у Клавдии лифтера не было, а код от домофона, как часто случается, «добрый человек» нацарапал на стене. В своем письме Элизабет несколько раз упомянула, что ее здоровье совсем пошатнулось. Лет старушке очень много, у нее есть последнее заветное желание: увидеть Феденьку, наследника графов Шиховых, вручить ему ключи от своего заокеанского имения, сделать владельцем всех своих счетов. «Феденька, если Николай не желает меня видеть, то ты прилетай быстрее. Слава богу, я нашла твой адрес регистрации в Москве и могу написать тебе лично. Вот телефон господина Кристиана Гольфа, он сотрудник посольства США, все для тебя сделает: визу, билет. Только поторопись, хочу успеть тебя поцеловать». Инна выпрямилась. – Федор и Клава были прописаны в квартире, где сейчас живет она одна. Федор там никогда не появлялся. Петя мне объяснил, что у него все плохо, Анжелика мужа довела до точки, Полина невыносима, на работе сплошные неурядицы. «Мама, помоги! Я хочу стать Федькой, улететь к Элизабет. Избавь меня от проблем. Ты и не такое проделывала. Отправь меня за богатым наследством. А я тебя после смерти Элизабет к себе заберу». Ну и вот… Собеседница замолчала. – Вы профессионал экстра-класса, – протянула я, – сценарий был придуман госпожой Асолевой или это совместное творчество с Петром? – Обижаешь, начальник, – ответил вместо хозяйки Коробков, – Заикину такое не слепить. – Петр неплох в своей роли, – заметила Инна, – он вдумчивый следователь. Но за дело создания другой личности не стоило ему браться. Открыто уезжать в США было нельзя. Всегда найдется человек, который позавидует чужой удаче и стукнет Элизабет: «Ваш Федор на самом деле не Федор». Маловероятно, конечно, а вдруг? Лучше смыться тихо. Исчезнуть. Но ведь будут искать! Инна вздернула подбородок. – Вот если Петя совершит должностной проступок, украдет, например, улики с места происшествия, которые указывают на состоятельного преступника. Это денежный мотив. А затем тело Заикина найдут не сразу, а дней эдак через пятнадцать-шестнадцать. Покойного можно будет визуально опознать, возьмут ДНК, полное совпадение! Что подумают коллеги Петра? Что Заикин польстился на приличный «гонорар». Глупо променять карьеру, постоянную зарплату на одноразовую выплату. Да, видно, ему очень понадобились деньги и, уж конечно, он не ожидал, что его убьют. Как-то он хотел все уладить, остаться невиновным. Как? Ну об этом надо у Заикина спрашивать. Но все пошло не по плану Петра, улики забрали, его самого лишили жизни. И это логично, свидетелей и исполнителей часто убирают. Я покосилась на Димона. Ну да, именно так все и решили. Значит, женщина, которая пошла за грибами и случайно нашла тело, выполняла задание Инны. Понятно, почему останки не пытались сжечь, не закопали, не утопили, а просто бросили. Их оставили для определения личности. Мы решили, что тело кинул, так сказать, киллер-любитель. Ан нет! Работал профессионал экстра-класса, прекрасный режиссер. – Лаборатория решит, что проба взята у Петра, а труп, который обнаружат, – это останки Федора, – отрезал Димон. – Ну вы даете! Железная женщина! – Если вы намекаете на то, что я убила Пестова, то заблуждаетесь, – возразила Инна, – он умер сам. – Вовремя, однако, скончался, – хмыкнула я. – Буду честна до конца, – заявила мать Заикина, – сначала возник план убрать убийцу Николая и Насти. Но я понимала, что останки отправят на анализы, обнаружат следы лекарств, которые принимал преступник. И тогда возникнут вопросы. Поэтому Федора следовало сначала снять с наркоты, что и сделали. Татьяна, что вы на меня так смотрите? Глава 39 – Федор Пестов не вызывает у меня восторга, – ответила я, – но то, как вы поступили с вашим вторым сыном, – это жестоко. И, похоже, он явно имел психиатрические проблемы. – Не та мать, что родила, а та, что воспитала, – отбила подачу Инна, – я мальчика даже в руках никогда не держала. Он стопроцентный Пестов. А нервная система Федора дала сбой от наркотиков, родителей он убивал вполне осознанно. – Вы его поселили в подвале этого дома, – произнесла я, показывая пальцем в пол, – там есть старое бомбоубежище. Вода, туалет, тусклый свет, от труб тепло. На лице Инны на секунду появилось удивление, но она не стала хвалить мою прозорливость. А я и не подумала сообщать, что о существовании такого вида «жилья» узнала совсем недавно. – Да, он жил там, где должны прятаться жильцы в случае войны, – подтвердила Асолева, – мы оборудовали ему комфортную комнату. Холодильник, нормальный свет, телевизор, игровая приставка. Поверьте, обстановка намного лучше, чем в камере, в которой убийца мог, поймай его полиция, оказаться. Питался Федор отлично. Он получил то, о чем всегда мечтал: комфорт, еду, свои любимые игрушки на приставке, мог спать сколько угодно, не работать. Вот прямого доступа в сеть у него не было, но он и не хотел его. Были опасения, что Федор попытается удрать, захочет к своей рок-группе. Но он о ней даже не вспоминал. Может, коллектива и не существовало. И да, он получал таблетки. Летом ночью Петя выводил брата погулять. Но тот всегда просился назад, очень боялся, что его полиция найдет. Единственная наша ошибка – резкое снятие его с наркотиков. Сердце Феди не выдержало. Я продолжала сидеть с прежним выражением лица. Но в душе бушевала буря. Ошибка? Ну-ну. Слабо верится, что Асолева не знала, что наркоман или алкоголик могут погибнуть спустя несколько дней после того, как резко бросят свои пагубные привычки. Сердце, приученное к регулярным дозам и возлияниям, не выдержит неожиданно наступившего правильного образа жизни и перестанет работать. – Тело Федора облачили в костюм Петра, коротко постригли ему волосы, – заговорил Коробков, – отвезли в заброшенную избу. Значит, человек, который случайно нашел… Инна снисходительно посмотрела на Коробкова. – Дима, разве можно полагаться на случайность, а? – Простите, ступил, – вздохнул Коробков, – но почему именно улики по делу Кругликова? – Надо было доходчиво растолковать вам, по какой причине Заикин исчез, – снисходительно сказала Инна, – у тех, кто искал пропавшего Петю, должна была появиться уверенность, что парень продался за большие деньги. У вас тогда в производстве было лишь дело Кругликова. Валерий – серийный убийца, маньяк. Но мать его обожала. Анна Юрьевна, оперная певица мирового класса, получала заоблачные гонорары. Ей отсчитать миллионы за избавление сыночка от пожизненного наказания ничего не стоило. Коллеги Петра узнали, что он унес со склада вещдоки, и сделали нужный вывод: найдено тело Петра, он мерзавец, решил набить карманы, спасая жизнь маньяку. Я ошиблась? – Нет, – признал Димон. – Вашему сыну на самом деле пришлось унести улики, – медленно произнесла я, – они пропали. Вас не волновало, что из-за их исчезновения Кругликов, явно больной человек, избежит наказания? И, возможно, он продолжит убивать? Инна вскинула брови. – Татьяна, певичка с сыном умотали за пределы России. Если Валерию взбредет в голову заняться прежними делами, это проблема другого государства. Когда готовишь операцию по внедрению, часто встает вопрос, что важнее: успех всего дела или опасность для одного человека? По щекам Коробкова поползли красные пятна, но он удержался от комментариев. А мне страстно захотелось вывести Инну из себя, сказать ей нечто неприятное, и я не удержалась: – Но сейчас стал ясен ваш косяк, Кругликовы улетели семнадцатого октября, а улики Заикин взял на складе девятнадцатого. – И что? – вскинула брови достойная помощница своего мужа. – Думаете, Анна Юрьевна своими ручонками несла чемодан с валютой тому, кто улики спер? – Думаете, Анна Юрьевна могла кому-то это очень и очень деликатное задание перепоручить? – в тон хозяйке квартиры осведомился Димон. – О чем вы говорите, – остановила спор Инна, – это сработало. Поздно сейчас спорить на тему, могла – не могла она сама деньги принести. То, что я задумала, исполнилось. У близнецов, даже если их с помощью уловок сделали внешне не особо похожими, ДНК идентично. Найдя тело Федора, вы сделали анализ и решили, что перед вами Петр. Это не ошибка, а незнание правды о том, что у Заикина был брат-близнец. – Однако вы рисковали, отправляя за кордон Петра, который, как и Федор, не имел ни малейшей общей генетики с Шиховыми, – заметила я, – Элизабет могла отправить родственника на анализ. – Вы правы, – согласилась хозяйка, – но риск присутствует в каждой операции по забросу агента. Никогда нельзя исключить вероятности, что спустя лет пять после того, как сотрудник освоился полностью на новом месте, судьба не столкнет его со старушкой, которая воскликнет: – Вы Вольдемар, сын покойных Мари и Эндрю? Боже, да вы кардинальным образом изменились! У меня в альбоме есть фото наших встреч, вы там вообще другой. Не помните меня? Я Натали, во время вашего отрочества привозила вашей матушке молоко, яйца со своей фермы. Мы с Мари дружили. Хотите снимки посмотреть? Если разговор случился наедине, то болтливой даме можно объяснить изменение внешности: постарел, пополнел, болел. Ну и так далее. Но если возглас удивления дамы достигнет ушей человека, в чьи служебные обязанности входит обостренная подозрительность, – вот тут дело плохо. И такую «Натали», даже досконально изучив нужный круг людей, не всегда найдешь. Да, было опасение, что Элизабет попросит Петю сдать кровь. На этот случай я приготовила историю о болезни, которую Петр перенес в подростковом возрасте. Ему якобы понадобился здоровый костный мозг. В то время трансплантация происходила с разрушением собственного костного мозга пациента, и он получал ДНК донора. Все сделала чисто, если начнут копать, в архиве обнаружится карта ребенка, описание всех процедур. – Отличная идея, – похвалила я Инну. – Возьмете меня на службу? – неожиданно спросила Асолева. – Я не решаю кадровые вопросы, – покривила душой я, – и мы не засылаем агентов. Но с вами, наверное, хорошо работать. – Отправка Пети – моя лебединая песня, – усмехнулась пожилая дама. – Кроме меддокументов, он в любой момент мог показать фото, где сидит на коленях у отца, снимки семейных праздников разных лет. Вам понятно, что на фото был Федор. Но ничего не понадобилось. Эли умирала, она прожила меньше года после того, как Петр переехал к ней. Переоформила на него все свое имущество, недвижимость, счета в банках, бизнес покойного мужа. Старушка поменяла Заикину фамилию, он стал Федором Николаевичем Шиховым. – Очень богатым графом, – пробормотал Димон, – вот только родную маму «аристократ» забыл. – Вы никак не вписываетесь в его новую биографию, – подлила я масла в огонь, – отец и мать Федора мертвы. Полину поместили в интернат. – Прекрасное место для девочки, – кивнула Инна, – там дают нормальное воспитание, образование. Я о ее судьбе не беспокоилась. У нее есть две квартиры, с голоду ноги не протянет.