Рева жестко посмотрел на лица молодых парубков и, тяжело вздохнув, принялся говорить: – Хлопцы, – начал Димитрий. – Слухайте, шо кажу. У Гамаюна в крепостице мортирка була. Старая, еще дедовская. Но пуляет як нова. Черкесам она как зайцу пятая нога. Если цела осталась, нам пригодится. У мэне в натруске пороха немного есть, на заряд хватит. Камней мелких соберем, пыж из тряпья сделаем. Впятером осилим мортирку вниз спустить. Ну як? Казаки отмерли, отпуская напряжение. Старослужащие закивали, соглашаясь. – Доброе дило, – поддержал Рябокобыла, привычно поглаживая рукоятку шашки, потемневшую от времени и отпалированную пальцами от долгого применения. – Если черкес сунется, хвоста ему як тому чорту подпалим. – Ой, гарно! – поддержал и Бонадаренко. – А кубыть нэ сдюжэ мортирка? Вдруг рванет! То будэ горэ, – неловко встрял в разговор станичников молодой Сашко Журба и покрылся красными пятнами, смущаясь от волнения, как девка на выданье. – Нэ лякайся, – слегка толкнув его в плечо, сказал Сидор. И добавил шутя: – Хиба цэ горэ?! Ото горэ, як хер ширинку порэ. Казаки дружно зкэпкувалы. Младший урядник привычно расправил жесткие усы, не выдержал. – Оттож, – засмеялся Димитрий. – Було дило! Все, станишные, пишлы. Время – золото. Приглядывать за молодыми казаками, чтобы те по горячности да по незнанию чего не натворили, Рева оставил двух братьев Раков, Гната и Григория. Приказав быть начеку и при необходимости дать немедля знак, Димитрий с Рябокобылой, Бондаренко, Пятой и Журбой быстрым шагом стали подниматься к крепостице. Солнце уже цеплялось лучами за острые пики горных вершин, разбавляя предутреннюю серость золотистой краской. «Эх! Гарно-то как! – сказал про себя Сашко Журба и добавил с ноткой грусти: – Пры сонэчку тэпло, пры матэри добро». Природа пробуждалась, радуясь новому дню. У нее, в отличие от людей, были совершенно иные заботы. Пятерка казаков уверенно подымалась в гору, прочесывая самый неудобный подход к казачьему укреплению. Горные сосны, за выступающие из земли корни которых было удобно хвататься, как корабельные мачты, устремлялись ввысь, как будто старались обогнать друг друга в росте. Под воздействием холодных ветров их верхушки приобрели формы флага. Между ними то тут, то там встречались сине-фиолетовые мелкие ягоды терна и желтовато-оранжевые плоды мушмулы. Татарник, цепляясь за полы черкесок, оставлял на них свои колючие фиолетовые головки. Седой шалфей и душистый тимьян наполняли воздух пьянящей смесью своих ароматов. «Эх, повэзло, як Сирку на пэрэлази, – подумал младший урядник Рева. – Пахнэ смалэным вовком. Спаси боже». Поднимались легко. Молодые Пята и Журба не отставали от своих более опытных станичников, всматриваясь в кусты. Вот и крепостица. Сейчас мертвая, разбитая, с одного из кровавых мест с карканьем сорвались черные вороны. Еще недавно здесь была слышна человеческая речь. Небольшая крепостица жила своей повседневной жизнью. Казаки-станичники несли нелегкую службу, охраняя земли свои от посягательств басурман. «На тэ казак и народывся, шоб Богу и царю сгодывся. Наша доля – Божья воля!» – любил повторять Гамаюн. Рева вспомнил улыбающееся лицо подхурунжего и сцепил зубы, играя желваками. Крепостица была трехсторонняя. Основанием уходящая в сторону невысокого склона. Стены этой крепостицы были сделаны из двух рядов плетня, между которыми была засыпана земля. Плакированный землей вал, а туры – плетенные из хвороста корзины с той же землей. Все это обмазано глиной. От ружейного огня такие стены надежно защищали, артиллерии у горцев не было. Крепостица могла выдержать недолгий бой с полусотней атакующих. Этого времени было бы достаточно, чтобы послать гонца со сполохом. Но на этот раз черкесов было около сотни, напали внезапно, и сил для обороны было явно недостаточно. Геройски полегли станичники. До последнего держали оборону. Честь им и слава во веки вечные. Рева с казаками еще раз прошли по территории крепостицы. Мортирка лежала недалеко от разбитых ворот. Сашко поднял обломок доски, избитый пулями, посмотрел на свет скозь пулевые отверстия, смутился, видя, как на него смотрят опытные казаки, и осторожно, словно драгоценность, положил доску обратно на сбитую землю. Сидор Бондаренко осмотрел мортирку. Подмигнув правым глазом, разглаживая густые, цвета половы усы, сказал кратко: – Цела! Рева не удивился, кивая в ответ. – Красивая. – Сашко, присев, гладил щербатое отверстие дула, не скрывая своего юношеского восторга. Глаза его светились радостью. – Ты еще поцелуй ее, – не удержался Сидор, хмыкая по-отцовски в усы. – Женись! – подсказал Пята. – Ну, если жизнь свою свяжет с пушкарским делом, то, может, и женится, – хмыкнул Сидор и уже серьезно добавил: – Знать бы, сколько она женихов сменила. Улыбки сошли с лиц молодых казаков. Это была полупудовая мортира, именуемая казаками «чан» за ее внешние признаки. С калибром сто пятьдесят мм и дальностью стрельбы до девятисот пятидесяти метров. Масса ее составляла около девяноста килограмм. Поэтому пятеро крепких казаков могли унести ее без особых проблем. Рева дал задание молодым казакам Журбе и Пяте сделать из веток горной сосны транспортировочные слеги, и хлопцы охотно взялись за работу, и через полчаса мортира была готова к спуску. Укрепив слеги, казаки взялись за их концы и на счет «три» приподняли мортиру. Сашко хекнул, приседая под грузом, поспешно посмотрел на товарищей. – Тю. Як пушинка! – бодрым голосом произнес Рябокобыла, невинно подмигивая, видя чужие эмоции. – Сробим враз. Ну-ка, хлопцы, гайда весело! – А то! – отозвался Журба, скаля молодые крепкие зубы. – Пушинка, – растроился Пята, добавляя сквозь зубы: – Не надорвались бы, спускаясь. – Не о том думать надо! – Сидор покачал головой. – А как донести аккуратно! – Не сумневайся, Сидор! – тотчас откликнулся Сашко. – Я и один ее снесу! Как к груди прижму, так и не выроню. – Не геройствуем, хлопцы! – Сидор кивнул. – По-малому двигаемся. Рева кивнул, махнул, указывая направление. Двинулись, максимально осторожно начиная спуск, ноги заскользили по мелким камушками и сухим комьям земли. Рябокобыла и Бондаренко шли первыми, задавая темп, за ними, держа вторую слегу, шли Пята с Журбой. Сам Димитрий шел впереди, выбирая более пологие места для спуска. С двумя небольшими передышками казаки справились с задачей. Не дали завалиться орудию. Мортира была бережно спущена вниз и сейчас благодарно поблескивала боком, пока казаки отдыхали, переводя дыхание. Сашко утерся папахой, вытирая испарину со лба – натерпелся страху, боясь подвести товарищей, и теперь радовался как мальчишка. Хотя все только начиналось. До места, где Димитрий вместе с казаками должен был устроить засаду, оставалось около километра. Чтобы облегчить себе задачу, мортиру было решено перевезти на двух конях, укрепив ее вместе со слегами на седлах. Проверенные животины, те, что под собой всегда. Используя мотки проверенной веревки, Рябокобыла и Бондаренко крепко привязали драгоценную поклажу к седлам своих коней. Довольные результатом проделанной работы, они подмигнули друг другу, лихо цокая языком на черкесский лад. Хотелось балагурить, и не смущал оставшийся километр пути – подразумевалось, что им придется идти пешком, ведя своих коней под узцы. «Хиба це горэ?!» – хотел было повторить поговорку Сидор Бондаренко, но слова застряли комом – издалека до слуха казаков донеслись четкие звуки ружейных выстрелов. – Харэ зубы гарыть! – прикрикнул младший урядник на Сидора. И, указывая рукой в сторону, откуда доносились выстрелы, добавил: – Стало быть, почалось. Микола Билый со станишниками аул атаковали, судя по всему. Ну шо ж, гуртом и батька лэгшэ быть. Рева дал команду построиться походным строем, и отряд двинулся к месту, где всем предстояло залечь секретом и дожидаться развязки боя. Димитрий понимал, что, прежде чем атаковать, станичные освободят украденных коней, чтобы во время боя ни одна животина не пострадала. В станицу ведет только эта дорога, по которой он идет сейчас со своим отрядом. Значит, кони, легко находящие дорогу домой, пройдут именно здесь. Хорошо знал младший урядник и тактику черкесов при обороне селения. Большая часть черкесов оставалась в ауле и яростно отражала атаку. Другая часть уводила женщин, стариков и детей в безопасное место. Но, укрыв свои семьи в таком подготовленном заранее схроне, эта часть горцев не станет возвращаться в аул, а помчится на поиски сбежавших коней, за своей потерянной добычей. И конечно же, выйдет на него, Реву, и его казаков. Времени на все про все оставалось не так много. Нужно было закрепиться в ущелье, чтобы встретить черкесов врасплох. Младший урядник Димитрий Рева среди станичников слыл довольно опытным казаком, к тому же он неплохо разбирался в тактике ведения боя в горах. Выставить секреты или устроить залоги, так завсегда ко мнению Ревы прислушиваются. Чутье у него природное было на всякого рода вентири да секреты. И вроде все верно рассчитают казаки, где лучше пост выставить, так чтобы его не видно было, а самим казакам, в секрете том сидящим, все как на ладони. Но Рева посмотрит своим пластунским взглядом с одной стороны, с другой, на земле распластается, на дерево влезет. И непременно найдет, что место выбрано не совсем то. А вот с тех куширей аккурат надежнее будет. И выходило всегда правильно. Добрый казак Димитрий Рева – потомок Ревы Васыля, запорожского казака, переселенного после упразднения Сечи в Черноморские курени на Кубань. Вийско Запорижсько на тот момент имело и гребную флотилию, и пешие полки, и конные, и артиллерию, и свой архив, и даже администрацию. Сразу всех переселить не представлялось возможности. Поэтому было принято решение переводить казаков на Кубань несколькими партиями. Основной отряд, состоявший из более чем двух тысяч человек, возглавил кошевой атаман Захарий Чепега. Под его началом в этом походе были три конных и два пеших пятисотенных полка, обозы семейного казачества и войскового имущества. Весь этот караван отправился на Кубань второго сентября тысяча семьсот девяносто второго года. Шел с этим караваном и предок Димитрия Ревы, Васыл Рева. Покидали казаки не по своей воле родные места, чтобы основать новые поселения на далекой, но ставшей впоследствии ридной Кубани. Именно кошевой атаман выбрал место Главного Ореховатого кордона у урочища Карасунский кут. По примеру запорожского коша здесь была построена крепость и по сечевому уставу – курени для холостого товарищества. В центре крепости позже они построили Свято-Троицкую походную церковь. С того времени казачье войско несло постоянную сторожевую службу и охраняло границу страны. И славный род Ревы служил верой и правдой Богу, Кубани и вильному козацтву, покрывая себя славой в боях за землю родную, за нэньку. Был Димитрий Рева, под стать предкам своим, воином и казаком добрым. Вел он сейчас своих станичников на дело правое, дело святое – спины товарищам своим прикрывать, и если нужно, то и живота своего не пощадить за други своя. Острый глаз казака выискивал в ущелье место, наилучшим образом для секрета подходящее. Такое, чтобы при необходимости можно было накрыть врага залпами из рушниц и в то же время урона для себя не иметь. Впереди, метрах в двадцати, показались несколько валунов. Здесь ущелье сужалось, оставляя проход между скалой и рекой. Проход был нешироким, но достаточным, чтобы через него одновременно прошли с десяток всадников. Опыт младшего урядника, выработанный годами службы, подсказывал ему, что лучшего места для засады не найти. Здесь можно было незаметно залечь за валунами и вести довольно прицельный огонь по противнику. К тому же склон горы, спускавшийся по левую сторону в ущелье, был не таким крутым, и если расположить на нем нескольких казаков, то разить черкесов сверху будет еще сподручнее. Мысли бывалого вояки в одно мгновение создали план действий. Рева еще раз окинул взглядом место дислокации. Сама природа, казалось, помогала казакам, устроив этот проход. Отобрав несколько молодых казаков, Димитрий отправил их на уступ скалы, откуда было удобно вести огонь по ущелью. К тому же черкесы с их ружьями вряд ли смогли бы нанести вред казакам, стреляя снизу вверх. Остальных казаков Димитрий распределил за валунами таким образом, чтобы при стрельбе не вышло перекрестного огня. К мортире же он приставил опытного казака Сидора Бондаренко и в помощь ему смышленного парубка Сашко Журбу. Говорили станишники кратко, и вопросы задавались по существу. «Самое ладное обучение. Пусть опыта набирается, пушкарскому делу учится. Глаз у него верный. Дело пойдет», – думал Димитрий. Он отдал свою натруску Сидору. Тот ссыпал порох в мортиру, вместо шрапнели Сидор с Сашко зарядили в мортиру мелкие камни-гладыши и заместо пыжа затолкали кусок тряпицы. Распрямились, улыбаясь одновременно. Готово все, значит. – На один выстрел хватит. Но глядите, чтобы максимально точно! – сказал Рева. – Справитесь? – Не сумневайся, Димитрий! – ответил Сидор. – С нами Бог! – Бог поможет, – Журба серьезно кивнул, понимая важность момента. Может, и станет добрым канониром? Как судьба сложится? Может, именно этот бой покажет – наставит казака на путь истинный. Димитрий обошел устроенный им секрет, подбодрил словом станичников и, перекрестив лоб, сам залег за невысоким валуном. Отсюда дорога, ведущая через ущелье, просматривалась как на ладони. Он обернулся назад, пристально глядя на места, где залегли казаки. Все устроено как нельзя лучше. Даже если бы знал противник о том, что его ждет засада на пути, не смог бы сразу разглядеть затаившихся за валунами казаков. – Пары из рота нэ пускать![79] – распорядился негромко Рева. Со стороны аула отчетливо доносились выстрелы и даже приглушенные из-за расстояния крики раненых. Димитрий вслушивался в эхо боя, идущего в ауле. «Там Билый. Там станичники черкеса рубят, а мне выпало здесь в засаде с молодежью сидеть. Эх, була сыла, як маты на руках носыла», – с досадой подумал Рева. В следующий момент до него донесся отчетливый стук множества копыт лошадей. Как будто кто-то гнал табун в их сторону. Рева поднял руку вверх: – Тихо! Готовсь! Из-за поворота, где река изгибается, уходя за склон горы, показались кони. Они шли быстрой рысью в направлении прохода, где залегли Рева со станичниками. Кони шли одни, без всадников. Рева понял, что это, скорее всего, их станичные кони, угнанные черкесами. Когда косяк лошадей поравнялся с тем местом, где залегли казаки, то можно было без труда узнать своих коней. Они, ведомые вожаком, явно шли в сторону станицы. За ними бежало несколько незнакомых коней, скорее всего, черкесские, приставшие к ним. Рева дал знак не трогать коней, чтобы не испугать и пропустить через проход. Те, не останавливаясь, пронеслись мимо затаившихся казаков и скрылись за следующим поворотом. Глава 12