– Я такие замки в детстве сам ковал, – сказал он и приподнял крышку сундука. – Извольте. В ящике ровным слоем лежали золотые лиры. Монеты благородно блестели. Не доверху, даже не до половины, однако денег было много. Никто из казаков никогда столько не видел. Да и где они могли видеть много денег. Там, где им удавалась «добыть зипуна», сотня лир считалась счастьем. Здесь были тысячи. Неплохо султан платит своим воинам. Забежали сербы. – Со стороны казармы крики, – осекся Михайло, увидев раскрытый сундук. И встал колом, не в силах больше слова сказать. Микола вздохнул, принимая решение. – Браты! Гляди! Берем десятую часть, то наше по закону, – шашкой отмерил, сколько брать. – Больше-меньше – считать недосуг. Остальное ваше. Принимается? Мужики переглянулись, пожали плечами. Конечно, принимается, кто бы сомневался. – Отсыпай. Золота после такой дележки, кажется, не убыло. Тут на берегу взорвалась батькина бомба. Один из камней, которые Швырь использовал как шрапнель, влетел в форт и гулко разбился о каменную стенку. На берегу крики, стоны. Пришли, значит, гости. Пока идет, как задумано. – Лодки теперь у них нет. Гнаться не на чем, – сказал Грицко, выглядывающий в бойницу, и усмехнулся недобро: – А скоро и некому будет. – Все равно швыдче, хлопцы. Упаковав золотые, Батька, повозившись, закрыл замок. Сербы под его присмотром прилаживали меха. – А ну, Гриц, пальни из пушки, чтоб неожиданностей не было. Закрой слух, казаки! Выстрел оглушил и ослепил, мало того, все помещение заполнилось кислым пороховым дымом. – Тикаем, братцы. Швырь, Горазд! Не задерживайтесь в форте! – Не сомневайся, атаман, уходите, – похлопал меня по плечу старик и улыбнулся на прощанье. Подхватив сундук, потащили за форт к лодкам. Осторожно спихнули конструкцию в воду. Выбрав веревку покороче, привязали к сидению. Нос лодки начал подниматься. Атаман отдал команду: – Кидай наперед что потяжелее. Веревки и винтовки, сидора уже лежали там, туда же пристроили мешок с лирами. Разобрали весла. – И раз, и-и раз. Лодка стоит на месте. Еще пушечный выстрел, а мы едва стронулись с места. – И раз, и раз. Упрели, насилу сдвигаясь с каждым метром. Вскоре показались на берегу две фигуры казаков. Горазд с Батькой быстро догнали нас на маленькой лодке. – Швыдче, хлопцы, сейчас в форте рванет, я им крюйт-камеру подпалил, – закричал Швырь. – Давай, браты! Давай! Браты старались изо всех сил. Лодка постепенно набирала ход. Сзади опять громыхнуло. Из бойниц вырвались потоки пламени, а сама крепостица как бы приподнялась и осела, став значительно ниже. Редкие грудки зашлепали по воде. Одной такой бомбочки, попавшей в один из воздушных мешков, хватило бы, чтоб утопить все наши надежды. Похерить наши труды. Однако Матерь-заступница уберегла, и впервые я поверил, что все получится. Чтоб такие мысли не спугнули удачу, нужно быстро переключиться на другой объект. Обернувшись, похвалил басурман: – Глянь, как хорошо османы умеют строить. Швырь подорвал весь запас пороха, который был в форте, а он не рассыпался-таки на отдельные камешки. – Это из-за бойниц и открытых ворот, сила пороха через них вышла, хотя крыша наверняка рухнула. – Значит, пока завал не разберут, сундука не хватятся. – Похоже, пара лишних часов у нас есть. По нам не стреляли. Никто не преследовал. Скоро и не увидят, выпадем из поля зрения. Течение и дружные гребки приближали к морю. Я позволил себе улыбнуться. Первая часть плана выполнена. Но ведь так же хорошо не бывает? Боясь спугнуть удачу, я подналег на весло, скрывая эмоции. – И-и раз! И-и раз! Выйдя в море, на некоторое время слаженная работа гребцов нарушилась. Волны были повыше, чем в озере, и их частота была совсем другой. Непривычные к морской гребле казаки, частенько загребали воздух. Тогда лодка рыскала, направляясь то к берегу, то от него, однако вскоре все наладилось, а главное, настроение было чудесное. К третьей бухточке подошли, когда рассвет окрасил небо и море серым. Первыми сдали дюжие сербы. Ритмичная работа постоянно нарушалась, весла все чаще загребали воздух. Хоть время было дороже золота, но спина, руки одеревенели. Боевой кураж прошел, пустота вытесняла все мысли, только спать, и никаких желаний. Рассвет почему-то не наступал. Кажется, стало еще темнее. – Всем спать полчаса, – скомандовал сотник. Он прекрасно понимал, что началась самая опасная, подлая часть похода. Однако сербы сейчас были не опасны. Рослые мужчины устают быстрее, и времени восстановиться им требовалось больше. Оружие у каждого в лодке было под рукой, но делать резкие выверенные движения сейчас никто просто не сможет. Сотник знал, что Гриц, пока не удостоверится, что союзники крепко спят, не позволит себе даже прикрыть глаза. Сашко незаметно сунул в рукав кинжал. Атаман тоже, привалившись к борту шлюпки, нащупал за пазухой револьвер и осторожно взвел курок. Так и провалился в забытье. 25. Гроза Разбудила яркая вспышка. Пока осматривал спящих товарищей, долетел раскатистый гром. Следующая молния разрезала темное небо параллельно морю от края до края. По привычке казак начал считать: – Один – и, два – и. Гром раздался, когда счет дошел до двадцати. – Далеко, где-то в Турции, наверное. Горизонтальные молнии сверкали, гром гремел, волны стали реже, но выше, пока вроде не опасные, но иногда вода попадала в лодку, а вот берег оказался дальше, чем раньше. – Подъем, господа казаки! Гром после молнии долетал за восемнадцать счетов, гроза приближалась, но не стремительно. Весла разобраны, говорить не о чем, все все понимают. – И-и – раз. И-и – раз. Казалось, лодка стоит на месте, а может, так и было. Через час берег приблизился, но и воды в лодке прибавилось, пришлось всем вычерпывать воду. – Если здесь утопим сундук, никогда не найдем. – Давай, хлопцы, за весла. И-и – раз! И-и – раз! Когда силуэты людей на берегу можно было различить, сил совсем не осталось. Воздух из мешков, видимо, потихоньку выходил, и тяжесть золота задирала нос лодки все выше. Еще немного, но сил нет. – Никак Сречко? – Гриц первым увидел застывшие фигуры на берегу. Молчаливые, размытые, какие-то нереальные в своей неподвижности. Сербы скорее угадывались на фоне скал и крупных валунов, рассматривая еле приближавшуюся лодку. Сербы в лодке странно повели себя. Один обрадовался, снял с головы шапчонку, замахал, громко стал приветствовать товарищей. Другой сник еще больше, ссутулился весь, посерел лицом, то ли от усталости, то ли от только ему ведомых мыслей. Грицко бегло посмотрел в сторону разбойников и не удержался, грязно выругавшись, сплюнул в воду, опуская весло. – Принесло же их. Вот чуйка у людей. – Я позову их, сами не выгребем, – предложил Михайло. – Давай, – согласился Билый. Через минуту четверо плыли к лодке. Со свежими гребцами дело пошло веселей, но метрах в двадцати от берега лодка остановилась, и на каждый взмах весел только задирала нос. – Все! Груз на дне. Микола потянул и начал выбирать веревку. Когда шлюпка остановилась над грузом, ее отвязали от лодки, привязали к ней еще одну веревку и погребли к берегу. – Два-три метра. На такой глубине мы и собирались притопить ящик. Вук Сречко по пояс вошел в воду. Нерешительно заулыбался. – Золото у нас! Много золота! – громко кричал Михайло, хрипя от волнения. Сречко недоверчиво обшарил глазами лодку, но, цепко ухватившись за выщербленный борт побелевшими руками, не сводил глаз с Билого. – Получилось? Вместо ответа Микола кинул ему веревку. – На, владей! – То-то турки так всполошились. Мы ели оторвались от полуэскадрона, нарвавшись на разъезд. Золото… все наше? – Все. Теперь будет у вас своя армия, хорошее оружие, грошей для начала хватит. Где видел турок? – Опережаем на пару верст. Скоро здесь будут. Четко по следу идут. Уходить надо. Микола кивнул. Посмотрел на Грица, тот поджал губы. – Слышь, Вук, мы какого сербского бога через кручи лезли, если сюда верхом можно добраться. – Когда фелюгу у рыбаков искал – нашел проводника. Он проход показал. Да и не от лагеря нашего, а тут по побережью. – Так одолжи нам его, а мы османов притормозить попробуем. – Лука, пойдешь с господами? – Если у них деньги есть, да и тебе расплатиться пора. Я не воин. Я мирный пастух.