Если по уму, так надо было Цвенко прирезать, потому что ненадёжен. Заодно и нытьё его больше не слушать. Но, во‑первых, Илья обещал ему жизнь, а слово сына князь-воеводы Серегея крепче его меча, а во‑вторых, отрок мог здорово упростить проникновение в крепость. Юный хорват боится Ильи как мышь, которую с кошкой в один ларь посадили. И страх этот больше чести и больше разума. С одной стороны, это полезно, с другой… Если парень совсем обезумеет, то станет непредсказуем. И потому не следует запугивать его дальше, а напротив, следует обнадёжить. Уверить в том, что с его помощью или без оной, а страшный рус внутрь крепости непременно попадёт. Вон на капище, считай, вся дружина владетелева была, и жрецы со своей стражей, и людей сотни две. И все оружные: с мечами, копьями, луками. И ничего с русом поделать не смогли. А тут шестеро дружинников всего, и не самых лучших. Когда рус из узилища вырвался, он больше перебил. И всех побил бы, если б не девка постельная. Убеждённый в том, что грозный рус и сам может справиться с задачей и без него, Цвенко, наверняка всех в остроге перебьёт, запуганный отрок, помогая Илье, будет чувствовать себя не предателем, а спасителем. – Как подъедем к воротам, ты брата своего кликнешь, – наставлял Илья. – Скажешь, чтоб сам вышел к нам. Тогда я его приложу легонько, не до смерти, а там уж сам смотри, чтоб он за оружие не хватался. Внял? – Ага. Всё сделаю, как ты сказал. – Тогда и я всё сделаю, что обещал. Но смотри! Оплошаешь – много крови вашей прольётся! Хочешь спасти своих – постарайся! Очень постарайся! Говорил Илья грозно, пугая, но по правде ему этого дурачка было даже немного жаль. Зато Илья в очередной раз увидел, как работает отцова наука. Верно говорил батя: захочешь, чтоб человек против своих пошёл, убеди его, что не предатель он, а спаситель. Не поможет врагу против своих – только хуже будет. Ну и припугнуть как следует, чтобы совсем соображать перестал. И вот они едут через деревеньку. Не спешат, но и не медлят. Прямо к воротам. Никто им не мешает. Все встречные кланяются в пояс. Думают: сам Мислав едет. Ну а кто ещё может ехать на владетелевом коне, прикрывшись владетелевым же плащом? Ворота по дневному времени открыты. У входа отрок-стражник треплется с девкой, сидящей на передке телеги. Илья, наблюдавший за воротами из-под края плаща, подумал, что мог бы обойтись и без содействия Цвенко. При такой-то охране. Но с Цвенко будет проще. Шагов за пятьдесят конь Ильи остановился. Сам же Илья совсем поник, прижался лицом к гриве, будто сознание потерял. Цвенко, как и было договорено, изобразил беспокойство, засуетился, потом подхватил ещё один повод и – к воротам. Уже с тремя конями на поводу. Запряжённая в телегу кобылка заметила всадников первой и запрядала ушами. Тут и отрок-стражник наконец-то соизволил заметить процессию. Признал владетелева коня и плащ – и всполошился. Ещё бы! Сам господин прибыл. Да ещё явно недужный. И с единственным отроком вместо полноценной боевой дружины. Беда-а! Отрок, забыв о девке, кинулся к Илье, но был перехвачен Цвенко. – Брата позови! – велел тот стражу. И девке: – Прочь с дороги! Лошадка подалась в сторону, и Илья въехал внутрь, направляя коня так, чтобы тот был поближе к Цвенко. Метательный нож Илья держал наготове. Момент был важный. Самое подходящее время для Цвенко стать героем. То есть забыть о страхе, послать договорённость с Ильёй к воронам и крикнуть тревогу. Но кричать отрок не стал, а спросил тихонько: – Что дальше, господин? – Ворота закрой, – проворчал Илья, не поднимая головы. Такой вот недвусмысленный сигнал для всех: враг близко! Сигнал, который очень хорошо сочетается с разлёгшимся на конской холке владетелем. О! Уже бегут. Вприпрыжку. Все шестеро. Пятёрка молодых, включая давешнего стража, и боец постарше, с курчавой чёрной бородкой. Надо думать, это и есть старший брат Цвенко, которого обещано не убивать. – Мой господин! – с ходу закричал бородатенький братец. – Что с тобой? Цвенко! Что с господином?! Илья чуток двинулся, шевельнул рукой: сюда. Наивный дружинник подбежал… И повалился к ногам коня, схлопотав по лбу. Роскошное владетелево корзно полетело наземь, и перед ошеломлёнными отроками возник тот самый страшный рус, которого по всем понятиям уже должны были принести в жертву Сварогу-Световиду. Спрыгнув с коня, Илья переложил нож в левую руку, а правой, наклонившись, выдернул из ножен меч сомлевшего братца. Крутанул, проверяя ухватистость и баланс… Тоже не бог весть что, но уже можно и оружием назвать. В отличие от тесака, отнятого у Цвенко. Отроки попятились. Решили: конец им пришёл. Один, впрочем, проявил мужество, но только словесно. – Цвенко! – заорал он. – Ты! Предатель! Зря он это сказал. Илья махнул рукой, и нож по черенок вошёл в кадык горластого. – Оружие наземь, – негромко приказал Илья. – И на колени. Ножа у него больше не было, но урок оказался наглядным. Отроки побросали оружие и попадали на коленки. Один – прямо в свиное дерьмо. Ну да. Портки и постирать можно, а голова назад вряд ли прирастёт. – Цвенко, ко мне! Твой брат жив, – сообщил Илья. – Я слово держу. Эти тоже будут живы. Если не станут шалить. Слышали меня? Будете живы, только не балуйте! Цвенко, руки им свяжи быстренько. На дворе тем временем собралась толпа челяди. Понятно, что в дела воинов не вмешивались, только глазели. Здесь не нурманские и не кривские земли, где каждый бонд или охотник при оружии и готов при необходимости пустить его в ход. Здесь – земля рабов. Если ты не воин, то, значит, трус. Быть храбрыми челядникам не положено. Такие тут не выживают. Хотя бывают исключения. Девка, например, которая Илью по затылку долбанула. Или та же Пипка… Кстати, где она? А, вон, в толпе других холопок. Единственная из всех лица не прячет. Понимает: худого ей Илья не сделает. Правильно понимает. Братец Цвенко подал признаки жизни: заворочался, потом воздвигся на четвереньки и наблевал. Илья взял его за шкирку, поставил на ноги, поймал мутный взгляд, спросил: – Знаешь, кто я? – Д-да. – Очень хорошо, – одобрил Илья. – Ты мой пленник. Я обещал Цвенко тебя не убивать. Мне нарушить обещание? Как думаешь? – Не-ет… Не надо. – Тогда спиной ко мне, руки сюда… Умение быстро связать пленника одной рукой нурманы и варяги почитали искусством. Илья это искусство освоил ещё в мальчишестве. Ну, двинулись. Впереди – Илья. За ним, цепочкой, привязанные к общей верёвке, семеро хорватских воев, включая Цвенко. Он поддерживал брата, на лбу которого красовалась шишка в вершок высотой. Проследовали в уже знакомое место: клеть, в которой недавно держали Илью. Там Илья их и оставил, задвинув снаружи засов и заклинив его лезвием ножа. Лезвие Илья обломил, так что освободить засов, а соответственно пленных, без помощи кузнеца стало затруднительно. Теперь остальное население острога. Этих набралось за сотню, не считая детей. Илья загнал их в овин. Всех, кроме двоих девок: Пипки и оглоушившей его владетелевой полюбовницы. Этих повёл наверх, во владетелеву спаленку. – Пока не бойся, – сказал он девке, треснувшей его по макушке. – Будешь послушна, наказывать не стану. Та быстро закивала… Но поняла неправильно. Задрав платье, завалилась на ложе… Вид безусловно привлекательный… Но не до того сейчас. Илья шлёпнул девку по ноге: – Встань и прикройся. Не для того надобна. Знаешь, где тут что лежит? Вот и хорошо. Возьми лучшее, что найдёшь, и дай ей. – Он кивнул на Пипку. – И гляди не балуй. Второй раз не прощу. А ты, Пипка, за ней присматривай. Всё. Разбирайтесь тут! – Илья двинул во владетелеву сокровищницу. Приятно, когда твой враг последователен. Одежда и оружие Ильи нашлись в том самом сундучке, что и в прошлый раз. Всё на месте. Даже кошели, что Илья в прошлый раз серебром набил. И ещё один кошель, с лекарским припасом, который Илья всегда брал с собой в дорогу или на охоту. Так его научили. Илья без спешки облачился, вооружился и занялся изучением владетелевых сокровищ. Теперь у него было побольше времени, чем в прошлый раз, потому он, не торопясь, обследовал все лари и сундуки, выбрал оттуда что получше, покидал в найденные здесь же мешки, откуда вышел спустя некоторое время в своём собственном облачении и со своим же оружием. И вдобавок с парой вместительных мешков, в которые покидал кое-какие ценности полегче. Само собой, прихватил и туго набитую серебром сумку – аванс от продажи Ильи сваргам. Ну всё. Теперь девки. Пипка преобразилась. Нет, красавицей она не стала даже в господской одёжке, но замарашкой точно быть перестала. Полюбовница владетелева постаралась: и приодела, и разукрасила: реснички белёсые сажей подкрасила, щёчки – румянами. – Ты, – сказал Илья сияющей Пипке, – поедешь со мной. А ты… – Он одарил владетелеву полюбовницу строгим взглядом… Та поспешно сняла с шеи цепь, надо думать, ту самую, которой её одарил Мислав за удачный удар булавой, повесила на шею Пипке, а сама встала на колени, склонила светлую головёнку… – Встань, – велел Илья. – Сказал же, прощаю. – Взял пальцами за подбородок: – А ты храбрая. Хочешь, с собой возьму?