– И как же ты меня проклянёшь, дед? – спросил он. Сварг удивился. Не ждал такого, похоже. Даже огнь красный в глазах притух. Ответил, однако, тем же грозным властным гласом: – Страшно прокляну! Велик гнев Сварога, отца богов! Кровь он студит, силу отнимает! Зубы у тебя выпадут, руки-ноги заледенеют! – Ощерился ехидно: – И стручок твой высохнет, меньше горохового станет! Очень сильно сказал. Илье даже захотелось пощупать: проверить, не усохло ли уже его… А вот Маттаху хоть бы хны. – А чем же ты, старик, так бога своего разгневал? – спросил он весело. – Молчи, кощун глупый! – грянул сварг, ударяя в землю посохом. – Не ведаешь, что речёшь! Проклят ты отныне! – Я-то? – Маттах спрыгнул наземь, прошёл мимо Ильи к сваргу, спросил насмешливо: – Ты, дед, в воду на себя глядел? Зубы, говоришь, у меня выпадут? Макушка хузарина – вровень с плечом сварга, но Маттаха разница в росте не остановила. – Глянем-ка, что у тебя самого с зубами! – И дерзко ухватил сварга за бороду. Тот рванулся, махнул посохом. Сноровисто так, похоже, умел с оружием управляться. Однако против Маттаха ему бы и меч не помог. Хузарин свободной рукой перехватил десницу сварга, вывернул, отнял посох и – хрясь! – переломил ногой волшебную снасть. Не испугался, что змеёй обернётся. И не обернулась. Сломалась, как обычная палка. А Маттах бороду на кулак намотал, заставив сварга согнуться, потом за власы ухватил, рот ему раскрыл насильно и Илье показал: – Глянь-ка, брат! Так и есть. Проклял его божок. Зубов-то – недостача! И силушки тоже… Руки свои холодные от меня живо убрал! – прикрикнул он на сварга, попытался разжать сквернящие бороду пальцы хузарина. – Как думаешь? Может, портки с тебя стянуть и на стручок глянуть? Сварг заскрежетал оставшимися зубами так, что даже Илья услышал, рванулся что было силы… Но хузарин хоть и невелик, да крепок. И держал умело. Не вывернуться. – Оставь его, – сказал Илья. – Пусть… доживает. – Шкуру б с тебя содрать да сольцей натереть, что брата моего мишкой травил! – посулил Маттах. – Да соли жалко. Он с силой оттолкнул от себя сварга. Тот не устоял, плюхнулся на задницу. Лицо скривилось от жестокой обиды и собственного бессилия. Илье вдруг привиделось: не человек это, а сам Сварог, низвергнутый со своих языческих небес на землю. Маттах тем временем взялся за цепь, потянул, но та не поддалась. – Ну-ка, Илюха, пособи! – попросил хузарин. Илья подошёл, расшвыряв ногами подношения, поплевал на руки, взялся как следует, упёрся… И едва увернулся, когда цепь со звоном лопнула и конец чуть не прилетел ему в лицо. – Ишь, отбивается идол! – ухмыльнулся Илья. – Это что! – сказал подошедший Нагнидуб. – Вон Перун наш новгородский, когда его прочь волокли, троих насмерть придавил и в реку убёг! – Он тоже ухватился за повисший обрывок цепи. – Да не тяните вы, турищи здоровые, – вмешался Маттах. – Размотать проще будет. Пока разматывали, Маттах глянул лопнувшее звено на излом… И заругался дурными словами по-хузарски и по-словенски. Илья тоже глянул… и усмехнулся. Правы оказались старшие братья. Золотым оказался лишь ободок на изломе, а внутри всё серое. Свинец, похоже. Вот оно, золото старых богов: снаружи блестит, а внутри – дрянь. – Бочар, давай-ка к жрецам, – распорядился Илья. – Расспроси их насчёт схоронок, раз они цепь нам фальшивую подсунули. Сумеешь? – Смеёшься? Они у меня жаворонками запоют! – А с этим что, старший? – спросил кто-то, указывая на деревянного идола. – Сжечь? Илья подумал немного, потом мотнул головой: – Оставим так. – Князь уличский всё бы пожечь велел, – заметил Бочар. – А для чего жечь-то? – спросил Илья. – А чтоб все видели: нет больше у старых богов на нашей земле власти! – А ты оглянись, – посоветовал Илья. – Неужели и без того не видно, чья нынче власть? Бочар поглядел вокруг: на согнанных в загон для скота смердов, на убитых стражей, оберегавших, но не оберегших капище, на связанных сваргов и на одного несвязанного, сидящего на земле рядом с обломками жреческого посоха. Того, кто раньше мог обрекать на смерть и проклинать именем своего бога, а теперь всей его власти – утирать слёзы на старческих щеках… – Ты прав, старший, – согласился Бочар Нагнидуб, варяг и христианин. – Видно. Тут не ошибёшься. – Да и земля эта не наша, – уточнил дотошный Маттах. – Ну это пока, – усмехнулся Илья. – А там тоже поглядим. Бочар! Ты ещё тут? Там сварги тебя заждались! А вы кучу разбирайте. Глядишь, найдётся что интересное. И цепь эту фальшивую на куски – и тоже с собой возьмём. У бати моего умельцы есть. Соскоблят золотишко. * * * notes Примечания 1 Гривна в Киевской Руси не только шейное украшение, но и единица веса. Порядка 400 граммов в описываемое время. 2 Куна. Мы знаем, что это была популярная денежная единица. Абсолютно точной информации о куне нет. Я склонен думать, что это денежный эквивалент пушной шкурки. Куницы, например. Или просто «кожаные» деньги. Скажем, шкурка с печатью великого князя. В описываемое время, предполагаю, куна равнялась примерно грамму серебра. Лет двести спустя – двум граммам. 3 Средневековый вариант шахмат. 4