Пункт охраны располагался в одном из соседних домов в небольшой комнатушке на первом этаже. По-видимому, вежливый баритон не соврал, и сотрудник действительно был предупрежден о визите Гурова. Солидная железная дверь гостеприимно распахнулась, едва он успел нажать кнопку звонка. Борис Шмелев оказался плотным темноволосым мужчиной лет сорока. Внимательно изучив удостоверение полковника, он пригласил его присесть и поинтересовался, что конкретно его интересует. — Мне необходимы данные с определенной камеры за определенные даты ноября месяца. А именно — трое предыдущих суток. Эти три дня охватывали период, в который произошли все значимые события, касающиеся убийства Дмитрия Рябова: день его смерти, а также промежуток времени от момента, когда генерал Орлов «согласовывал» обыск, до момента его непосредственного начала, то есть тот период, за который в квартиру проникли неизвестные ловкачи, успевшие навести в ней «порядок». Думая о том, что данные с камер помогут окончательно подтвердить или опровергнуть некоторые уже известные факты, например, рассказ водителя, Гуров вдруг сообразил, что они же могут помочь прояснить обстоятельства еще одного пока не совсем понятного ему дела. Припомнив точную дату самоубийства Ольги Рябовой, он прибавил к озвученным числам ноября еще и октябрьскую дату. — Хорошо, я постараюсь, — подумав, сказал Борис. — Только это займет время. У вас есть куда закачать это видео? — Извини, Борис, — усмехнулся Лев, — флешку я что-то сегодня не прихватил. Оформи в отдельный файл, а я постараюсь что-нибудь придумать. Когда мне подойти? — Приблизительно через час, — снова немного поразмыслив, ответил Борис, по-видимому, отличавшийся большой основательностью и не любивший бросать слова на ветер. Выйдя от охранника, Гуров вернулся в квартиру. Там он обнаружил, что опергруппа уже перебралась в кабинет, и удивленно воскликнул: — Быстро вы! Настоящие оперативники! — А на чем тут задерживаться? — ответил ему Андрей. — Гостиную мы осмотрели, в спальнях вообще ничего интересного. Можно было даже не заходить. Да и здесь немного. Правда, вот лицензию на пистолет обнаружили и документы о покупке. Еще его личные документы, паспорт. А так… практически больше ничего. Ни записей, ни блокнотов с пометками. Даже компьютер пустой. Какие-то формы, таблицы. В общем, ничего интересного. — Кстати, о компьютерах. Здесь, случайно, нет диска пустого или флешки? Для дела нужно. — Да больше чем достаточно, — с готовностью сообщил Андрей. — Они практически все здесь пустые. Берите любой. Он выдвинул средний ящик стола, где действительно имелся целый набор разнообразных носителей и прочих компьютерных аксессуаров. — Отлично! — сказал Лев, доставая один из дисков. — Вы тут заканчивайте, я сейчас подойду. На лицензию и его личные документы оформляйте изъятие, понятые чтобы подписали. Впрочем, не мне вас учить. Если еще что-то интересное обнаружится — туда же его, до кучи. Да и закругляйтесь потихоньку. В целом, что от нас требовалось, мы исполнили. Вернувшись в комнатку, где «квартировал» флегматичный Борис, Гуров вручил ему диск и через считаные минуты получил его обратно, уже с видеозаписями за четыре интересующих его дня. — Так, значит, наблюдение здесь у вас ведется круглосуточно? — поинтересовался он, поблагодарив Бориса за содействие. — Да, конечно. — А как мы сегодня приехали, ты видел? — Конечно, видел. — И что? Никаких вопросов не возникло? Не забеспокоился? А может, у вас здесь страшное убийство с расчленением произошло? Не заинтересовало, зачем это полиция к вам пожаловала? — Это не мое дело. Мое дело — контролировать территорию. Если непорядок или происшествие, я докладываю. Полицейским, в местное отделение. У нас с ними сотрудничество. Беспокоиться — это их дело. Если убийство на территории случится, я доложу. А что там в квартирах — это уже другое. — Понятно. Что ж, все логично, не возразишь. А часто случаются здесь непорядки с происшествиями? Когда в последний раз приходилось «докладывать»? — Нет, нечасто. Почти никогда. Я еще ни разу не докладывал. Как другие, не знаю, а мне пока не приходилось. Здесь тихо. — Ясно. Что ж, спасибо тебе, Борис, за содействие. И начальству своему можешь передать мою личную благодарность. — Хорошо, передам. Гуров вышел на улицу, сел в машину и отправился в лабораторию. — Влад, я снова к тебе, — сказал он, входя в знакомую тесную комнатенку. — Что, закончили уже? — Да, посмотрели. Вот ключи. Возвращаю в целости и сохранности. — А где же чувство глубокого удовлетворения от проделанной работы? Не вижу радости на лицах, — усмехнулся Сергеев. — Да нечем особо было удовлетворяться. Ничего интересного. Разве что вот лицензию нашли. Только и всего. — Что ж, лицензия — это тоже неплохо. Тебя ведь интересовал в основном пистолет. Теперь ты точно знаешь, что он действительно приобретен Рябовым на легальной основе. По главному пункту все точки расставлены. Чего тебе еще? — Еще всего лишь небольшой пустячок. Личная просьба к тебе. Нужно сличить подписи. Имеется роспись на паспорте Рябова и подпись на лицензии. Хочется удостовериться, что это одна рука. — Лев! Это уже маразм, навязчивые бредовые идеи! Ты давно в отпуске был? Не хочешь к югу съездить на недельку? Отдохнешь, расслабишься. Глядишь, и «крыша» на место встанет. — В отпуске, Влад, я не был, можно сказать, никогда. У меня каждый отпуск — это очередное внеплановое расследование. Так что по поводу моей «крыши», как говорится, оставь надежды. А почерк сличить необходимо. Мне необходимо, понимаешь? Это личная просьба. Исключительно к тебе, старому другу и человеку, которому я доверяю. Просьба, разумеется, неофициальная, и афишировать результаты этой экспертизы совершенно не нужно. — Смотри, Гуров, — проницательно взглянул ему в лицо Влад. — Я, конечно, сделаю. Как твой старый друг и человек, которому ты доверяешь. Но — смотри! Кто ищет приключений на свою, как говорится, пятую точку, тот в итоге рискует их найти. Уверен, что тебе это нужно? — Я над этим пока не задумывался. Времени не было. Вот когда приключения начнутся, тогда и отвечу. А сейчас — держи, — протянул Лев пластиковую папку с документами Зимину. — Здесь лицензия, документы на пистолет и паспорт. Сделай что получится, хотя бы экспресс-анализ, чтобы в общих чертах понять, его рука или не его. — Ладно, попробую. Но про отпуск подумай. — Обещаю. Покинув лабораторию, Гуров поехал в Главк. Предстояло отсмотреть записи с видеокамер, и в надежде, что скоро получит новую информацию и ответы на многие вопросы, он нетерпеливо давил на газ. Глава 4 Прибыв на рабочее место, Лев вставил диск в компьютер и впился глазами в монитор. Добросовестный Борис скопировал записи не в один, а в два файла. В первом находилось видео трех последних ноябрьских суток, а во втором — информация о трагическом дне октября, когда произошло самоубийство Ольги Рябовой. Поскольку в данный момент Гурова больше всего интересовало, кто же «похозяйничал» этой ночью в квартире Рябова, он первым делом решил посмотреть ноябрьский файл. Видео начиналось с дня перед кончиной Рябова. Чтобы не тратить время, он прокрутил запись в ускоренном режиме, остановив ее на девяти вечера, когда, по словам Максима, тот привез начальника домой. На картинке действительно появился черный «Мерседес», из которого вышел солидный мужчина, габаритами и внешностью весьма напоминавший покойника, которого Гуров недавно видел лежащим поверх могильного холмика на кладбище. Мужчина вошел в подъезд, после чего от него отъехала машина, скрывшись из поля зрения объектива. — Не соврал Максик, — улыбнувшись, проговорил Лев. — Действительно, проконтролировал, что начальство в целости и сохранности в подъезд вошло. Дело свое знает. То, что показания водителя подтверждались и вечером накануне убийства Рябов действительно вернулся с работы домой, могло означать только одно — его поездка на кладбище в тот день была совершенно отдельным пунктом «программы». Вариантов здесь было немного. Ночное путешествие к могиле дочери могло оказаться спонтанным актом, вызванным какими-то непредвиденными и волнующими обстоятельствами, либо было заранее запланировано как личная инициатива самого Рябова или инициатива кого-то извне. Так или иначе ночное путешествие состоялось, а значит, скрывшись в подъезде, Рябов через некоторое время снова должен был выйти оттуда. Гуров засек время и терпеливо смотрел на экран монитора, где не происходило абсолютно ничего. В поздний вечерний час никто не прогуливался по двору среди промозглой осенней сырости, и редкие прохожие, время от времени мелькавшие на экране, спешили войти в подъезды, чтобы поскорее добраться до своих теплых квартир. В томительном ожидании протекли полчаса. Цифры на экране показывали без четверти десять, когда дверь подъезда открылась и в кадре снова появился знакомый силуэт. Гуров впился взглядом в экран, надеясь увидеть кого-то, кто пойдет навстречу Рябову, или подъехавшую к подъезду машину. Но ничего такого не произошло. Постепенно удаляясь, Рябов вскоре вышел из зоны охвата камеры, так ни с кем и не повстречавшись и не сев ни в какую машину. — Вот это номер! — не в силах сдержать эмоций, воскликнул он. — Рябов, что же, пешком на кладбище отправился? Но поразмыслив, Лев нашел объяснение этой странности. Он уже давно понял, что в данном случае имеет дело с профессионалами высочайшего класса, которые не делают ошибок. А «подставиться» под объектив видеокамеры — это оплошность, непростительная даже для желторотого новичка. Так с какой же стати он ждал, что на таком пустяке «проколются» опытные профессионалы? Наивно и странно ожидать таких «подарков» в подобной ситуации. И в этом — еще одно указание на то, что все происшедшее — хорошо и загодя продуманное убийство, а вовсе не спонтанный суицид. Сколько их уже, этих указаний! А Орлов все продолжает твердить как попугай про самоубийство. И, по большому счету, возразить ему пока нечего. Нужны факты. Прямые улики. Уже зная, что на сей раз, выйдя из подъезда, Рябов больше в него не вернется, Гуров снова перешел на ускоренный режим. Следующую «остановку» он сделал на девяти утра вчерашнего дня, когда Орлов, предупрежденный им о необходимости обыска, уже мог начать процесс «согласования». Тайный «диверсант» мог проникнуть в квартиру Рябова в любое время, начиная от того момента, когда «им» стало известно о предстоящем обыске, и до сегодняшнего утра, когда этот обыск начался по факту. Но результатом его героических усилий стало лишь разочарование. Среди граждан, изредка входивших в подъезд, не было ни монтеров, ни водопроводчиков, ни кого-то еще, кто своим внешним видом выделялся бы на фоне респектабельных обитателей элитной многоэтажки. Большинство из них приезжали на автомобилях ничуть не хуже и не дешевле того, на котором ездил Рябов, и в их солидной внешности не было ничего, что указывало бы на «вора», задумавшего тайно проникнуть в чужую квартиру. Приходилось признать, что тайные закулисные игроки и в этот раз сработали как профессионалы. Очередная «ниточка», на которую надеялся полковник, оборвалась. Но после сегодняшнего обыска у него исчезли последние сомнения, и теперь он был твердо уверен, что убийство Дмитрия Рябова — заказное. «А если заказ, должен быть и мотив, — думал полковник. — Сработано профессионально, дело провернули так, что не придерешься. Ни одной зацепки. Значит, заказчик — человек солидный, способный оплатить такие дорогостоящие услуги. Да и имеющий нужные каналы, через которые можно найти такого рода «специалистов». На «бытовуху» не похоже. Скорее всего, мотив связан с профессиональной деятельностью. Или имеет место некий симбиоз. Например, он лежит в плоскости личных отношений, а человек, имеющий этот мотив, — человек «важный». Такой, который может нанять специалистов высокой квалификации». Но каким бы ни был мотив, пока на него ничто не указывало. Вся информация, которую Гуров имел по этому делу, говорила лишь о том, что умереть Рябову «помогли». Но кто и по какой причине — это еще предстояло выяснить. И поскольку ни за одну ниточку, выводящую на заказчика, зацепиться пока не удалось, единственный метод выяснения, доступный на данный момент, был «метод тыка». Не имея ни одной реальной зацепки, не видя ни малейшей возможности выстроить логическую версию, Гуров понимал, что пока «тычется» наугад, как слепой котенок. И временами это не на шутку раздражало матерого аса сыскного дела.