Костик, совершенно не удивившись, натянул толстовку обратно и пригладил волосы. — С тобой вообще все в порядке? Может, таблеточку? — А у Наташи и виагра найдется? — через силу «удивился» Кирилл. — Это я настолько тебя не возбуждаю? Возбуждаешь, сука. И, сдается мне, специально. А вот спать ты со мной не хочешь. А чего хочешь — хрен тебя знает. Костик внимательно всматривался Кириллу в глаза, и тот, запоздало вспомнив совет Ростика, зажмурился. Надо бы рявкнуть на наглеца, но было ужасно лень. А Костик уже стаскивал с него кроссовки. — Давай, уложу. Тебе кошмары не снятся? — Ты точно не снишься, не надейся. — Вот и хорошо. Под это воркование Кирилла раздели и запихнули в кровать, как маленького. Костик и одеяло ему подоткнул, и по голове погладил. — Спи. Скоро уедешь, пойдешь на работу, а там — последнее дело закроют, и забудешь о нас. — Три, — пожаловался Кирилл в полусне. — Одно осталось, — утешил его шепот в ухо. — И все. И успокоишься. Как хорошо. Кириллу уже сейчас было спокойно. Он улыбнулся, обнял одеяло и уснул. Костик еще постоял над ним, судорожно вздохнул и поморщился, заметив, как дрожат руки. — Ну ты и твердый, Кирюша. Твердый Кирюша всхрапнул. Костик очнулся, пошарил по стене, выключил свет и вышел. Глава 12. В страну далече Утром Кирилл смутно помнил, что разговаривал с Костиком. Морды друг другу не били, и, упаси боже, не трахались. Но, поняв, что это скорее печалит, чем радует, решил, что надо сваливать, да побыстрей. Прицепиться тут точно не к чему: деньги несут и пашут на общину по доброй воле, а что старца считают богом — это, скорее, к психиатру. Даже если оба «несчастных случая» подстроены — не докажешь. Нужно рыть по третьему, а для этого сидеть в скиту и пускать слюни на местного гуреныша не обязательно. Но только Кирилл решил напроситься на аудиенцию, как старец сам вышел на крыльцо и обрадовался ему, как родному. — Как кстати! Наташенька, отдохни. Мы с Кириллом погуляем. Наташа молча вернулась в дом. — Магдалина? — спросил Кирилл, поддерживая старца на лестнице. Тот улыбнулся и покачал головой. Они медленно побрели в сторону беседки. — Можно и так сказать. Кирилл, вы уже давно живете с нами. Вместе молитесь, вместе трудитесь и преломляете хлеб. Семья приняла вас. Не хотите ли вы принять ее? Стать посвященным? Кирилл напрягся. Похоже, старец решил, что зря его кормит. Пора и пользу приносить, Кирюша, дружочек. Ладно, он все равно собирался валить. — Посвященным во что? — Вы слышали про Второе пришествие? Разумеется, слышал. Мама читала ему Апокалипсис на ночь вместо сказок, попробуй забудь. — Это когда вернется Бог и всех будут судить? — Бог уже здесь и собирает верных. Уверовавшие — спасутся, отвергнувшие спасение снидут во ад. — А как же: «Не ходите, если вам скажут, что он в пустыне»? Старец покачал головой: — Матфей ошибался. Я Пастырь добрый и собираю достойных и чистых. — А остальных? — На их голову падет. Кирилл поежился и заставил себя выпрямить спину. Рядом с невысоким старцем тянуло сгибаться и кланяться. И фанатиком он не выглядел. Вот Костик — горел и давил, а старец ждал ответа, спокойный и собранный, уверенный в своей правоте. — А вот у меня соседка есть, пенсионерка, троих усыновила, подняла, всем помогает, но к вам не ездит. Значит — не спасется? Тоже в ад? — Увы. — И не жалко людей? — Конечно жалко. Но каждый выбирает путь сам. Что выбираете вы? Спасение или смерть? Кирилл передернул плечами: на секунду показалось, что в спину целятся, и от ответа зависит, спустят курок или нет. Совсем нервы стали ни к черту с этими психами. — Я же могу уйти? Старец медленно кивнул: — Можете. Иуда тоже ушел с Тайной вечери, но это не принесло ему добра. — Ну, сам я не повешусь, разве что кто-то поможет. А ведь действительно, могут помочь. «Апостолы», к примеру, ребята спортивные, да и Ростик в неплохой форме. Старец укоризненно вздохнул: — Ну что вы, Кирилл. Если хотите уйти, Семья будет горевать о вас и молиться. В миру отрекшегося от благодати ждут беды, болезни и горе, но блудный сын всегда найдет любовь в отчем доме. Милосердие мое безгранично. Помните об этом в стране далече и возвращайтесь. Он уже собрал рюкзак и присел «на дорожку», проверяя, не забыл ли какой мелочи, как дверь стукнула в стену и снова захлопнулась. — Уезжаешь? — Костик хмуро оглядел комнату. — Почему так внезапно? — Внезапно? — удивился Кирилл. — Ты же сам меня отсюда выпроваживал. Вот и еду. — С отцом говорил? — не принял подначки Костик. Он выпрямился и построжел — перестал валять дурака. — Говорил. — И? — Ну что ты от меня хочешь? Чтобы я серьезно поверил в его бредни? Я вам не Леночка! Вот ты сам веришь, что он — бог? — Костик смолчал — Во-от! И что мне, в ножки ему кланяться, Господом называть? Да вам сюда надо бригаду психиатров вызвать! — Не уезжай. Завтра Саня с Настей приедут, поможешь их тут устроить. — Куда устроить? Зачем? — У них отпуск, здесь поживут. И Дарья будет. Погуляем, поговорим… — Зачем вам пятый лишний? Да и старец четко сказал… — Оставайся. — Чтобы выгнали силой? Костик перебил: — Я, по твоей логике, получаюсь сын божий. И отец дал мне власть и суд творить. Вот я и творю. Ты тут живешь, на исповеди был, на моления ходишь. Никто не станет спрашивать: ты уже наш. — Да уж, исповедь… Кирилл передернулся, отводя глаза от ухмыляющегося Костика. Стыдно было до сих пор. — Что было в молельне, остается в молельне. Ну так что? Останешься?