Их проводник быстро взбежал по лестнице, перекрестился и первым открыл тяжелую дверь. Кирилл привычно ткнул себя пальцами в нужном порядке, Александр креститься не стал — мамкин бунтарь, блин. А ну как выгонят сейчас? Но вошли. За дверью было что-то вроде тамбура с тремя дверями: прямо, справа и слева. А охраны что, нет? Интересненько. Кирилл уже приготовился встретить пару громил в подрясниках, но из правой двери выглянула женщина в фартуке и пахнуло едой. Столовка? Кухня? За центральной дверью оказался холл, две лестницы на второй этаж и молитвенный зал — большая комната с возвышением вроде низенькой сцены. Стул, пара аналоев, скамейки у стен и снова две двери: глухая слева и наполовину стеклянная справа. Сквозь стекла Кирилл разглядел накрытые клеенкой столы и скамейки. Два небольших подсвечника у сцены поблескивали в полутьме золотым. Пока никто не пришел, он осматривался и запоминал расположение, но вскоре по лестницам застучали шаги, и в зал повалили люди. Их было человек тридцать, все в темненькой гражданской одежде, а думал, они тут ходят в мантиях или еще какой форме. Ага, и на метлах летают. Кирилл фыркнул и сам себя призвал не отвлекаться. Все привычно встали рядами, они с Александром оказались в последнем. Очень удобно: никто не пялится и все видно. Хотя тут была пара человек с него ростом, но впереди. Левая дверь открылась и вышел старец со свитой. Кирилл вытянул шею и сосредоточился. Рядом со старцем, одетым в светлое, шел молодой парень в черном подряснике, следом — две женщины и коренастый мужик. Парень влез на сцену, придвинул стул и ссутулился за его спинкой. Кириллу он не понравился: суетливый, прилизанный, движения нервные, улыбка как у блаженного. Бывший наркоша или алкаш, излечившийся и приближенный к старцу? Вот этого бы потрясти, наверняка слабое звено. Паства немедленно освободила проход, старец прошел на сцену, оглядел всех и улыбнулся. — Еще один день прожит, дети мои. Помолимся! Голос у старца был ласковый и певучий, выглядел он, как добрый волшебник, а Кирилла с детства корежило от таких вот добреньких, глядящих в душу поверх очков. Старец присел на стул, на середину сцены выдвинулись женщины и блаженный. Зажглись свечи, душно запахло ладаном, Кирилл приготовился слушать надоевшие усыпляющие псалмы, но читать ничего не стали. Блаженный вдохнул и запел, глядя поверх голов. Пел что-то красивое и мелодичное на латыни. Рядом подавился воздухом Александр. — Ничего себе! — Что? — не понял Кирилл. — Неожиданно в этом сарае. — Чего? — Потом объясню. Потом так потом, тем более что на них уже косились сектанты. Кирилл состроил благочестивое лицо и продолжил рассматривать паству. Все завороженно внимали. Лица разгладились, а улыбки показались Кириллу пугающе беззаботными. Александр тоже включился: пялился на поющего парня и едва не покачивался в такт. Вот же его нахлобучило, сразу видно — творческий человек. Нет, пел парень вполне ничего так, но Кириллу больше понравилось, когда две женщины стали подпевать. Получилось вообще классно. Закончив, блаженный скромно отполз за спину старцу, а женщины с залом затянули заунывное «помилуй нас, боже». Старец, не вставая, протягивал руку, сектанты по очереди подходили ее целовать. Закончив, он все-таки отлип от стула, пожелал всем «пережить эту ночь» и скрылся со свитой за той же дверью, через которую вошел. Кириллу немедленно представилось что-то вроде «Десяти негритят»: десять сектантов, и проснутся завтра не все. Он задавил смешок и вернул себя на грешную землю. Вечерня явно заканчивалась. «… яко благословен еси во веки веков. Аминь» Ну наконец-то всё. Как эти зомби часами на молитве выстаивают? У него и то подготовка хуже. Очень хочется есть и спать. Интересно, когда тут кормят? Или их голодными обратно отправят? Пока они тут духовно просвещаются, в монастыре ужин давно прошел. К сожалению, здесь, очевидно, тоже: сектанты двинулись вверх по лестницам, а двери в трапезную так и остались закрытыми. — Братья… — подошел к ним проводник. — Тут туалеты есть? — перебил его Кирилл: надо же осмотреться. Туалеты, конечно, были. И охранник был, оказывается: за той самой левой дверцей напротив кухни; смотрел очень недружелюбно, как будто читал кириллово личное дело и заранее готовился хватать и вязать. Похоже, бывший коллега. Александр мыл руки и задумчиво пялился в зеркало. — Так чего ты там трепыхался? — поинтересовался Кирилл. — Тебе не понять. Александр уже восстановил свое самомнение и морду кирпичом. — Тоже мне, сложности. Парень поет лучше, чем ты, да? Или просто запал? Ты у нас не из этих? Которые хоть куда? Александр ловился на раз. Покраснел, оскалился, как бы плеваться не начал. — Быдло полицейское! Алкаш, а туда же, изображаешь из себя… — Так ты тоже алкаш. — У меня мозгов хватает «В лесу родилась елочка» от «Panis Angelicus» отличить! — Чего-чего? — Того! У парня явно образование. Тенор, и не хилый такой тенор. Школа видна. — Да? — интересненько. — А как ты определил? — Слышно же. Дыхание, опора, звук. Что он тут забыл, в этой помойке? — Может, тоже алкаш, как мы с тобой? А может и похуже. Во всяком случае, Кирилл бы за ним приглядывал и за спиной не оставлял. — Наверное. Александр как-то скис, может быть, задумался о собственном будущем. Оно и на пользу. Глядишь, выводы сделает. — Пойдем, а то подумают про нас нехорошее. В святом-то месте. За дверью их ждал уже другой мужик, коренастый, полуседой, похожий на физрука. — А где этот наш? — удивился Кирилл. — Ну, этот… — Иоанн? Завтра после службы за вами вернется, — отмахнулся мужик. — Как завтра? А сейчас нам куда? — Вас старец зовет. Идемте. — Какая честь! Кирилл сам себя заткнул, едва успел тон сменить с издевательского на восторженный. Не время психовать и выпендриваться, Кирюша, вот оно, соберись. Пора поработать, дружок. Мужик еще раз оглядел их и повел за собой. Глава 3. В скиту На третий этаж вела еще одна довольно крутая лестница, «физрук» по ней топал вполне бодро. Пройдя приемную, он тихонько постучал в дверь. — Господи, благослови. — Входите с богом. Кирилл едва не хихикнул: из них троих на бога точно никто не тянул. За дверью был светлый, просторный кабинет с книжными полками, компьютером на столе и горящей в углу у икон лампадкой. Старец поднялся из кресла и приглашающе указал на приготовленные стулья. — Здравствуйте, дети мои, садитесь. Андрей, иди отдыхать. «Физрук» бесшумно испарился, они уселись. «Дети»! Ладно еще Александр, а Кирилла этот «старец» старше всего на семь лет. — Вот, наконец-то поговорим, а то раньше как-то времени не находилось! Старец радостно улыбался, как будто всю жизнь мечтал с ними встретиться, и вот повезло. Он вообще располагал к себе. Ласковый, милый, этакий добрый доктор, но и не пересахаривал пока, всего в самый раз. — Как вам у нас? — Прекрасно! — заверил Кирилл, старательно изображая восторг. Не переборщить бы. — А вам, Александр?