— Вторая скрипка? — припомнил Александр. — Ага! — Такой молодой и уже алкоголик. Александр сунул Якову в руки свою фанерку, подобрал кусок доски и пошел к забору. Ребенок остался хлопать глазами. — Я не алкоголик… Я… — Работаем! — скомандовал Кирилл, заметив спешащего к ним дежурного. Семеныч подхватил ломик, Серега загремел топором по доскам, Кирилл поволок по земле кусок отломанного крыльца. Передышка закончилась. Собак, значит, на ночь, спускают? Ай да скит святой! Ай да старец! Зря, конечно, полез, но сколько можно ждать у моря погоды? Он тут девятый день, а старца только дважды издали видел. Братья тоже не особо разговорчивы, да и как их расспросишь? Если насторожатся — сразу из монастыря выкинут. И хорошо если живого. Нет, всерьез Кирилл за себя не боялся: какой дурак будет убивать полицейского? Только если он наткнется на старца с присными, зарывающих трупы, тогда могут. Но пока кругом божья благодать и сплошные доски. Они уже стояли перед глазами, стоило Кириллу улечься в кровать. Хотя… Вон, соседи выгребные ямы чистят. От них даже в церкви все норовили подальше встать, и ладан не помогал. Так что доски — еще ничего, нормальное послушание. В кустах рядом с крыльцом кто-то разговаривал. Ну-ка, ну-ка, что это за ночная жизнь? — Какого хрена ты тут забыл, скрипач сопливый? Ух ты, а Александр у нас и так умеет? Когда на него наезжают, значит, отмалчивается, а на ребенка можно бычить? Ай-яй-яй, Сашенька, как некрасиво. — Мама привезла, — доверчиво отозвался Яков. Ты гляди, Кирилл думал ребенка спасать, а ребенок спокоен, как дома. — Весь ее коньяк выпил? — с издевкой хмыкнул Александр. — Или ты наркоша? — Я… нет, я… — Ну? — У меня рак. Недавно нашли. Ну и… вот. Господи, ужас какой. В шестнадцать лет. И что он здесь… — И что ты здесь забыл? — Старец же. — Старец? — издевался Александр. — Может, он над тобой молитвы читал? Руки возлагал? Зельем поил? Ты здесь сколько уже, а его видел вообще? — Нет. — Значит так! — голос Александра стал угрожающим, и Кирилл на всякий случай подобрался. — Завтра автобус с паломниками придет, чтобы собрал свои шмотки и — домой. Увижу на ужине — руки переломаю! Понял? — А-а… — Что за народ, блядь! Лечиться надо у докторов, а не здесь говно таскать, пока поздно станет! Ты меня понял? Домой, мать — нахуй, сам — в больничку! Дебил малолетний, откуда вы беретесь такие вообще! Тут Кирилл был с Александром полностью солидарен. Вот только бушевал бы потише, еще поднимет дежурного, а они тут хором режим нарушают. Как бы на выгребные ямы не перевели. — Понял? — А у меня денег нет. — Твою мать! — простонал Александр. — Спать пошли, завтра выдам. И чтобы… — Я понял, — тихо ответил Яков. — Спасибо вам. — Нахуй, — буркнул Александр. Кирилл подождал, пока они дойдут до кельи и улягутся на кровати, прокрался следом. — Ты где вчера гулял? — тихо спросил Семеныч, набивая карманы хлебом. Ужин опять был из чечевицы, нормальному мужику — ни о чем. — Молодежь ночью шастала, и ты туда же. — А молодежь чего? — прикинулся незнающим Кирилл. Вчера, когда он вернулся, все тихо сопели по койкам, а, гляди-ка, оказывается, тут каждый под колпаком. — Да чего-то делили в кустах, — отмахнулся Семеныч. — Видишь, малого-то нет. После вечерней молитвы в церкви паломники толпой повалили к автобусам, а трудники в трапезную. Видимо, Александр оказался убедителен — на ужин мальчишка действительно не пришел. — А чего делили? — Да, мало ли. Ты разговор не переводи. Нашел где-то?.. Семеныч, хоть и приезжал сам, отсутствием выпивки тяготился, все время надеялся найти кого-нибудь, кто продает запрещенное зелье из-под полы. «Потому что спрос рождает предложение — помнишь, в институте учили? Значит, должны и тут быть умные люди. Только, небось, боятся, по своим толкают» — Нашел? — Да нет! — огорчил его Кирилл. — Я, это, в гости ходил. К соседкам. — А-а… — Семеныч тут же потерял интерес и поднялся. — Пошли, что ли, пока не выгнали. Он запихнул в карман оставшуюся в тарелке горбушку и поплелся к выходу. Кирилл зевнул и двинулся за ним. Спать хотелось ужасно. Бани Кирилл не любил. Не то, чтобы брезговал или стеснялся, просто толкаться в горячем пару и мыться в тазике с его ростом ужасно неудобно. С другой стороны, чувствовать себя чистым было прекрасно. Хоть день, а как белый человек, и даже побрился. — Ну, где ты ходишь? Александр успевал в баню первым, мылся по-военному быстро, остаток вечера обычно тратил на маски, кремы и ногти, а тут накинулся на Кирилла, как будто они опаздывали в театр. — Что? — У тебя полчаса. Собирайся. — Куда? Вот уж никуда не тянуло. Только свалиться на кровать и задрыхнуть на пару часов раньше. Кирилл даже на ужин не собирался. — К старцу! — Куда-а? Семеныч подтвердил: пока Кирилл плескался, прибежал надсмотрщик и сообщил, что их с Александром старец призывает на субботнюю молитву в скит. — Счастье вам привалило. Кирилл уже влезал в чистые штаны. Действительно, привалило. Вот только счастье ли? И с чего это вдруг? Александр нахмурился и поправил Кириллу завернувшийся воротничок. — Причешись. — Да, мамочка. Было как-то волнительно. Вроде бы не первоклассники на линейку, а все равно что-то екало внутри, какой-то азарт. В скит шли через небольшую рощу. Кирилл вчера уже тут полазил, поэтому головой не крутил, сосредоточившись на предстоящем. Интересно, у них вечернее моление такое же, как в монастыре? Будет возможность осмотреться? А подобраться к старцу? Нужно же как-то обратить на себя внимание, а то так и зимовать останешься, а начальство уже торопит. Так что надо понравиться старцу, Кирюша. Давай, включай свое обаяние или что там у нас есть. Скит был обнесен вполне современным забором: без колючки по верху, конечно, но внушительным. Камер Кирилл не заметил. Может быть, их и нет, все-таки не Форт Нокс. Собаками обходятся. Ворота тоже приличные, не плетень. Внутри оказался райский садик, особенно по сравнению с разрухой в основном монастыре. Клумбы с цветами, газон, дорожки. Посреди рая возвышался терем: деревянный, в три этажа, с высоким крыльцом и двумя лестницами от него, вправо и влево, украшенный резными кружевами. Все — натурального дерева, никакой краски, только благородный лак. Ну ни фига ж себе устроился старец! Прямо, как в сказку попали.