И вот она стоит со своим рюкзачком и теребит кончик шарфа. Александр радостно улыбнулся, Рыжая кивнула вполне дружелюбно. То ли не въехали в ситуацию, то ли не прониклись настолько, чтобы возненавидеть «Иуду» вместе со всей Семьей. — Здравствуйте. Кирилл кивнул и задумался: что ей сказать? — Его тут нет. — Я знаю. — Он тебя подставил, ограбил и свалил в закат. — Да. — Даш, не нужно тебе сюда. Ехала бы домой, к мужу… — Я развожусь. Даша обошла Кирилла, кивнула стоящим у служебного бобика операм, Рыжая забрала ее рюкзачок, и женщины пошли к церкви. Александр пошуршал пакетами, что-то хотел спросить, но не стал, двинулся следом. — Ты-то хоть как? — не удержался Кирилл. — Норм. В январе свадьба. Ну да, кто-то разводится, кто-то женится. И только Кирюшенька как цветок в проруби. Носится, ищет, ловит. А колобок-то давно ушел, сволочь хитрая. Ржет, небось, радуется: так надурил мента, так развел, только что вот не трахнул, но и это тоже почти получилось. Хотелось поджечь тут все к чертовой матери. Церковь эту, скит их поганый. Кирилл представил, как из дверей выскакивают испуганные люди, рушится крыша, кругом все орут, горячий воздух бьет в лицо, обжигает… Хлопнул дверцей машины и выдохнул, будто с дымом, короткое и задушенное: — Поехали. Кирилл зашел к начальству просто так, в надежде на кофе и потрепаться. Ему не сиделось: у гаишников сегодня был уже дважды, в третий раз встретили бы матом. Отчеты написаны, заявления приняты, соседи по кабинету куда-то разбрелись, а нервы не давали сидеть на месте. Руслану было не до кофе: он кивнул Кириллу на стул в углу, хотел что-то сказать, но в дверь постучали. Вошли старец и адвокат, в дверях показалась Наташа, но осталась в коридоре. Старца усадили, адвокат крутанулся, заметил Кирилла, без всякого удивления кивнул и, наконец, представился Руслану: — Добрый день. Федоренко Михаил Германович, адвокат. Руслан, когда надо было, умел произвести впечатление. Царским жестом указал на второй стул, покровительственно кивнул: — Здравствуйте. Чему обязан? Адвокат раскрыл папку, достал какие-то листы, двинул по столу. — Мой клиент хочет сделать заявление. — И о чем заявляете? — Мой клиент своевременно не донес до сведения органов правопорядка о несчастном случае, которому оказался свидетелем. Теперь он желает исправить свою оплошность. Кирилл понял, что привстал от удивления, сел обратно. Ну-ка, ну-ка? Руслан пробежал глазами поданный лист, угукнул. — А ваш клиент что, разучился разговаривать? Адвокат снова полез в папку. — Вот медицинское заключение. Евгений Виленович болен и выпущен из больницы под расписку, до вечера. Только чтобы подать заявление. — Нет, — глухо возразил старец, — я могу. Сидел он согнувшись и, насколько Кирилл мог видеть, выглядел действительно больным, но ласковые интонации остались. Его очень хотелось пожалеть, и Кириллу пришлось напомнить себе о «все, кто не с нами — умрут». Вот только кто-то может умереть раньше. — Тут написано, что вы с потерпевшим не были знакомы, — уточнил Руслан. — Не был. Я шел, потерпевший выскочил из-за башни, стал что-то кричать, богохульничал. Я даже не слушал, просто хотел уйти. Он схватил меня за руку, затолкал в дверь. Я испугался, побежал вверх по лестнице, наверху повернулся — он поднимался за мной. Старец рассказывал монотонно, словно учил по бумажке. Адвокат внимательно слушал, чуть поводя головой в знак одобрения. — Потерпевший схватил меня за одежду, тряхнул и начал падать назад. Я не успел его удержать. Он упал. Я спустился, проверил… — Что? — перебил Руслан. — Пульс. — Как именно? — Потрогал шею. На руке я не найду, не специалист. — Ясно. Дальше. — Дальше… Я вышел, прикрыл дверь и пошел домой. И только потом подумал, что нужно было, наверное, вызвать полицию. — Шок, — вставил адвокат. — Но не вызвали. Когда тело обнаружили, — нажал Руслан, — сотрудники полиции опрашивали всех. Почему вы… — Простите. — Из папки появилась еще бумага. — Мой клиент во время следствия находился в больнице. Как раз ночью после происшествия ему стало плохо. Вот. — Вы говорите — схватил за одежду. Во что вы были одеты? Кирилл кивнул: молодец, Рус. — В кофту. Знаете, такую, типа мантии. Не свою. У моего келейника взял. — Биевского Константина Игоревича, — педантично уточнил адвокат. — Ваш келейник, кажется, довольно субтильный юноша. А вы — нет. — Оверсайз, — снова встрял адвокат. — У молодежи сейчас модно. — У молодежи, — с нажимом повторил Руслан. — Я… мне нравится этот стиль. — Старец смущенно хмыкнул. — Но, понимаете, в моем положении… — И вы носили одежду келейника. Он не возражал? — Нет. — И что вы сделали с кофтой? — Выкинул. Она порвалась. Я сказал Костику, что отдал ее паломнику. — Он возмутился? — Нет. Он не привязан к вещам. — А зачем соврали? — Наверное, не хотел, чтобы он касался произошедшего хоть как-то. — Какие у вас отношения с келейником? — Это к делу не относится! Евгений Виленович… Старец покачал головой: — Вы наверняка слышали эти сплетни. — Это сплетни? И распространял их, кстати, тоже уже покойный гражданин. Вы говорили с Крыловым? — Да. Кирилл сидел так, что не мог видеть лица Вайса, а вот адвокат был как на ладони. И недовольно хмурился.