Он вставил патрон в патронник. Мино пришлось показать ему, как это делается. Давным-давно, когда они с Пепе следили за свиньей Кабурой, они видели, как сержант ежедневно чистил свое оружие, так что они изучили, как оно работает, и могли, при необходимости, собрать и разобрать ружье. – Прямо перед выстрелом покрути вот эту штучку, – показал Мино на предохранитель. – Видишь вон то дерево, мальчик мой? А гриб на нем видишь? Сейчас я туда попаду, хе-хе-хемм! Изидоро возвел ружье и прицелился. Затем закрыл оба глаза и нажал на курок. В джунглях раздался выстрел. Фокусник упал навзничь и остался лежать с покрасневшим лицом. От чего именно он упал – ужаснулся той невероятной силе, которую выпустил наружу своим выстрелом, или отлетел из-за отдачи от этого выстрела, – трудно сказать, но сейчас он лежал, тяжело дыша. Мино пришлось поскорее бежать к дереву, чтобы папа Маджико не заметил, что он смеется. Он обыскал весь ствол. Никакого следа от пули. – Ты промахнулся, папа Маджико! – закричал он. – Дьявольское создание, – простонал фокусник, поднимаясь с земли и отряхивая опавшие листья с жилета. – Не будем стрелять, Мино, пошлем все подальше, будем питаться фруктами и черепахами. Мино стоял, задумавшись. Его левая рука почти зажила. Наконец он осмелился: – Можно мне попробовать, папа Изидоро? Он намеренно назвал фокусника «папа Изидоро», потому что знал, что от такого обращения тот растает. – Попробовать? Пробуй! Ну, ну. Если рискнешь. Но будь осторожен, Минолито. Мино подбежал к ружью. Вставил в патронницу патрон. Ружье было тяжелым, так что целился он долго. Затем раздался выстрел. Мино не упал, но сразу же ринулся к дереву. В грибном наросте зияла круглая маленькая дыра. – Попал! – радостно вскричал он. Через три дня Мино убил своего первого тапира. Они наелись мяса до того, что у них чуть не лопнули животы. Затем Мино подстрелил на дереве ленивца. Потом продырявил голову анаконде, спящей на дереве. Змею он добыл по просьбе Изидоро, тот всегда мечтал иметь подобную шкуру. Проведя в джунглях около пятидесяти дней, они добрались до реки. На другом берегу ее находилась другая страна. Но джунгли там были совсем иными, Мино сразу это увидел. Несколько дней у них ушло на то, чтобы сколотить плот из подгнивших стволов деревьев и крупных веток. Чтобы вместить Президента Пинго и Таркентарка, плот должен был быть достаточно большим. На тот берег они кое-как перебрались, но долго искали хотя бы намек на какую-нибудь тропинку. Новая страна! Они были в другой стране! Мино не до конца это понимал. Но фокусник продолжал настаивать. Они действительно оказались в другой стране. – Почему они вырубили здесь весь лес, Изидоро? Они ехали по размытой дороге, на которой остались следы от тяжелых машин. Большие участки джунглей были вырублены. Фокусник помахал своей огромной шляпой. – В этой стране, понимаешь, Минолито, вырубают все леса. Лес превращают в бревна. А бревна нарезают на доски. Доски продаются в другие страны, где из них делают большие сундуки, в которые люди могут складывать свои вещи, и стулья, на которых они сидят, когда едят мясо. Вот так-то, Минолито. Изидоро и Мино хорошо проводили вечера у костра в джунглях. Они выучили новые потрясающие фокусы. Мино должен был показывать их сам. Например, он собирался вытащить семь белых бумажных голубков из своих ушей. Самозагорающиеся воздушные шарики, олицетворявшие духов джунглей, должны были появиться из его карманов. Еще Мино поймал птенца попугая и научил его говорить. Попугай умел повторять своим дребезжащим голосом «Таркентарк» и голосом, удивительно похожим на голос Изидоро, «посоли-ка мне мясо, мальчик». Они поняли, что приближаются к городу или к деревне. Дорога улучшилась, они все чаще встречали людей, те вежливо здоровались «bom dia», «boa tarde», «boa nite» в зависимости от того, в какое время дня попадались им на пути. Мино заметил, что в уголках глаз у людей мухи, а на губах – раны. Одежда была очень цветастой, но сильно изодранной. Попытавшись вытянуть шею, чтобы разглядеть приближающийся город, Мино увидел нечто такое, из-за чего так сильно ударил пятками по бокам Таркентарка, что тот замер на месте: на огромном дереве прямо у обочины висели три человека. Они были повешены за шею, их ноги не касались земли. Лица были черно-синими, на подбородки серыми колбасками свисали языки. Тела их опухли, вокруг вились стаи мух. – И… Изидоро! – пробормотал, показывая на них, Мино. Президент Пинго остановился возле Таркентарка. Фокусник молчал. Он не поднимал глаз от земли. Затем надвинул шляпу пониже на глаза и поехал дальше. – Кто… кто это сделал? – догнал Изидоро Мино. – Quien sabè,[13] – ответил он. – Возможно, bandidos, – добавил он через какое-то время. Город был похож на города в стране, откуда они пришли. Там были пансионы, таверны и лавочки. И торговая площадь. Изидоро и Мино сразу же развесили объявления о большом представлении. Оно называлось «Горящие руки». В арендованной ими комнате Изидоро дал Мино краткий урок об особенностях этой страны. Деньги здесь назывались не крузо, а кразо. Два кразо примерно равнялись одному крузо. Поэтому билет на представление стоил десять кразо для взрослого и пять кразо для ребенка. Вполне возможно, кто-то попытается расплатиться сладостями или фруктами, но Мино не должен был принимать такую оплату. А вот копченые колбаски, запеченные с зеленым перцем, – традиционное блюдо этой страны, очень вкусное, как подчеркнул Изидоро, – можно было принимать смело. Одна колбаска равнялась примерно десяти кразо. Колбаски можно было хранить несколько месяцев. Мино кивал, внимательно слушая. На нем была свежевыстиранная одежда, он сиял от головы до пят. Глаза его горели. Затем по лицу черной птицей катартой пролетела тень. – А что, если на представление придут армейцы? Изидоро крякнул, глаза его стали злыми. – В этой стране армейцев нет. Здесь есть карабинеры. У них зеленая форма с розовыми пятнами. На головах у них металлические шлемы. На шлемах нарисована красная птица с кривой шеей. Эта птица – áquila llora, плачущий орел, на свете их больше не существует. Последнего плачущего орла застрелили тридцать лет назад. Прежде чем заняться своей добычей, птица издавала звуки, напоминающие плач младенца. Если ты увидишь шлем с красной птицей, Минолито, не поднимай глаз от земли. Или смотри на небо. Для нас, фокусников, дорогой мой мальчик, карабинеры – это просто воздух. Воздух, не более того! Воздух. Просто воздух. Мино кивнул. Воздух. Он вода. Нет, он нечто между: тонкая прослойка между водой и воздухом. В воздухе парят красные плачущие орлы. Ему не нужно на них смотреть. Ведь они вымерли тридцать лет назад. Через несколько дней Мино и Изидоро уехали из этого города после пяти очень успешных представлений. Дебют фокусника Мино превзошел все ожидания. – У тебя огромный талант, – сказал Изидоро. В мешке, которым нагрузили Таркентарка, лежали тридцать две копченые колбаски, а в кожаном мешочке Изидоро позвякивали монетки. Так и ездили Изидоро и Мино по этой стране, от деревни к деревне, на восток к горам, на запад к большим рекам и джунглям, на север к долинам, на юг к болотам. Они зарабатывали монеты и копченые колбаски. Но кожаный мешок Изидоро никогда не был полон до краев. В руке у него всегда была заготовлена монета для протянутой от нужды и голода руки. – А дела у нас неплохи, мальчик мой, хе-хе-хеммм, – бормотал он. – Очень даже хороши, а? Мы самые великие волшебники на свете! Финальный номер Изидоро с горящими руками неизменно имел большой успех. И у них все еще оставалось достаточно масла синих цветов. На двенадцатилетие Мино получил новую одежду, почти такую же, как носил Изидоро, и тот сказал: – Ты человек воды, мой мальчик. И это прекрасно, именно люди воды будут творить настоящие чудеса в будущем. Мино не понял, о чем именно говорил Изидоро, но испугался, что тот знает, что он человек воды. Мино думал, что эта тайна заключена лишь в его голове. Попугая Мино назвал Тимидо, потому что тот был на удивление стеснительным. Постепенно попугай научился весьма прилично говорить, и свой словарный запас он использовал очень уместно. Попугай прекрасно умел подражать голосу Изидоро. Он мог внезапно сказать: «Президент Пинго ходит, как копченая колбаска». Или «Собирай топливо, Тимидо, собирай топливо!» «Ешь-ка своих мух, мальчик мой, хе-хе-хеммм!» Изидоро абсурдные высказывания Тимидо не нравились, к тому же из-за стеснительности попугай не мог участвовать в представлении. Они несколько раз пытались его использовать, но при виде чужих людей верхняя часть горбатого клюва краснела, и попугай засовывал голову под крыло. Тимидо говорил только тогда, когда фокусники оставались одни, при этом болтал он без умолку. Мино все время собирал бабочек. Он радовался каждому новому виду, который попадал в его коллекцию. У него уже собралось четырнадцать полных коробочек, по одному экземпляру каждого вида. Были здесь и чудесные белянки всех оттенков и цветов – от белого до оранжевого, и элегантные ласточкины хвосты, сияющие синие морфо, разноцветные нимфалиды, бархатистые геликониды и хрупкие, почти прозрачные итомиды. Изидоро подшучивал над ним, говоря, что, если так пойдет и дальше, ему понадобится отдельный мул для перевозки бабочек. И правда, коробки почти ничего не весили, но занимали много места. И Изидоро действительно купил еще одного мула, конечно, не только для коробок с бабочками, количество их принадлежностей для фокусов тоже значительно увеличилось. Мула назвали Менелаем в честь прекрасной бабочки морфо. – Сорок три деревни, мальчик мой, мы объехали сорок три деревни в этой проклятой стране. Совсем скоро не останется ни одной, где мы еще не были. Они остановились на ночлег возле небольшой речки, привязав мулов к корням дерева метадор. – И что мы будем делать дальше, папа Изидоро? – заинтересованно спросил Мино. В последнее время он постоянно называл фокусника «папа Изидоро». – М-да, мальчик мой, хе-хе-хеммм! Есть и другие границы, которые мы можем перейти. Одна с одной стороны, другая – с другой. – Новая страна? – восхищенно вскричал Мино. – Новая страна, – кивнул фокусник. – А что нам остается, не прозябать же в этом гнилом краю! Тимидо привязали к ветке над головой Мино. Изидоро обглодал куриную ногу и швырнул ее в попугая. Затем он нарезал лук на мелкие кусочки и протянул Мино. Мальчик вырос. Он стал сильным и здоровым. Уже похожим на маленького мужчину. Необычайно красивого маленького мужчину, подумал Изидоро. Белые безупречные зубы, твердый подбородок и красивый ровный нос. Угольно-черные волосы закрывали глаза, когда челка падала на лоб. Карие ясные глаза. Тонкие мягкие руки, как и у него самого. Руки фокусника. Мино прекрасно научился фокусам. И он умел привлечь публику. Дети пищали от восхищения, когда Мино вытягивал метр за метром разноцветные платки из их носа или одним движением руки снимал рубашку со смущенного торговца овощами. Но у него был норов. Если на представлении присутствовали карабинеры, Мино застывал. Он проделывал свои фокусы без единой улыбки и абсолютно без эмоций. Дважды они были на грани катастрофы, несчастья и даже смерти. Один раз двое шумных пьяных гринго, американцев, попытались помешать их представлению, а затем батальон карабинеров ворвался на площадь в поисках террористов. В первый раз Мино схватил горящую свечу и был готов запустить ею в лицо гринго, но Изидоро удалось перехватить и остановить его. Во второй раз все было еще хуже: карабинеры ворвались в палатку волшебников и, рыча, стали спрашивать их, не видели ли те террористов. – Да, сеньоры, – проговорил, вежливо кланяясь, Мино. – Una, dos, tres, quarto, cinqu… Он показывал пальцем на каждого из карабинеров. И снова Изидоро успел предотвратить катастрофу. Он успокоил сержанта, объяснив, что мальчик – uno imbecile, дурачок, и каждый раз, когда его о чем-нибудь спрашивают, стремится показать, как здорово он умеет считать. Сержант высморкался и утер слюну из уголков рта, но все же ушел после того, как получил небольшой подарок от фокусника: светло-красную бумажную курочку, раскрывающую клюв при нажатии на грудку. После этих случаев Изидоро навсегда решил, что будет отменять представление, если среди публики попадутся карабинеры или пьяные гринго. Мино был совершенно с ним согласен, не стоило тратить их фантастическое представление на áquilas Iloras, плачущих орлов, ведь их же даже не существует на свете. Вдруг Мино схватил сачок. Большая белая бабочка-белянка с золотыми точками на крылышках порхала возле них. Он начал охоту, не отрывая взгляда от бабочки, метавшейся между стройными деревьями. Внезапно он налетел прямо на дерево, в глазах засверкали звездочки, и Мино упал на землю. Он услышал, как Изидоро хохотал до икоты. Когда Мино встал, бабочка уже улетела. Мальчик разочарованно отложил от себя сачок и сел, потирая шишку на лбу. – Там было дерево, но ты не остановился и побежал прямо на него, – сказал Изидоро, отсмеявшись. Мино жонглировал. Сидя у костра, он крутил на ладони семь патронов. Двигались все семь, и ни один глаз не мог уследить траекторию каждого из них, пока Мино играл. Изидоро читал книгу при свете огня. Книга называлась «Человек, который дотянулся до небес и достал оттуда луну». Ее написал настоящий индеец, так сказал Изидоро. А индейцы никогда не врут. Однажды Изидоро спросил Мино о его предках. Не было ли среди них индейцев? Мино этого не знал, но считал, что это вполне возможно. В его родной деревне жили и кабокло, и полуиндейцы. Может быть, он действительно индеец? От этой мысли в груди приятно защипало. Папа Себастьян и мама Амантея, могли ли они оба быть индейцами? – Новая страна, папа Изидоро? – Новая страна, мой мальчик, но до границы нам предстоит идти еще много дней. Не проходило ни дня без того, чтобы они не встретили висящие на деревьях трупы. Черные, уродливые тела в оборванной одежде. Они приближались к границе. Изидоро постоянно сверялся с огромной картой местности, купленной им в магазине. Он никогда не бывал в стране, куда они собирались попасть, поэтому не был уверен, где именно им стоит перейти границу. Незаконное пересечение границы карается смертью, так сказал он Мино. Если они ошибутся, их повесят на дереве. Но Мино точно знал, что его ни на каком дереве не повесят.