Наконец Изидоро решил, что они перешли в другую страну. С большим трудом им удалось затащить мулов с пожитками по крутым дорожкам на холмах, плотно заросших кактусами. И вот дорога свернула вниз по другую сторону холма и перед ними предстала болотистая местность, пересечь которую им удалось за несколько дней. Теперь они были в безопасности, решил Изидоро. Им предстояло дойти до ближайшей деревни. И оказаться в пылу огня в буквальном смысле слова. – Эта страна очень большая, Минолито, – сказал Изидоро, когда они оказались в комнате и начали готовиться к представлению. – Думаю, здесь не меньше тысячи больших и маленьких городов. Можем бродить здесь годами. Мы станем невероятно богаты, мальчик мой, хе-хе-хеммм! А когда нам надоест, мы возьмем наш мешок с деньгами, отправимся к морю и купим себе огромный дом с садом и ручейком. И будем сидеть там и чистить апельсины, подсчитывая проходящие мимо суда. Мы купим себе дом у моря, мальчик мой! – Да, мы купим себе дом у моря, папа Изидоро, – обрадовался Мино. – И ты будешь чистить апельсины и считать лодки, а я соберу самую лучшую в мире коллекцию бабочек! В этой стране деньги назывались крацы. Одно кразо стоило четыре краца. Копченые колбаски в качестве оплаты не принимались. Эти времена прошли. В этой стране было много гринго. Они вырубали джунгли и возделывали огромные плантации бананов. Или взрывали горы в поисках золота. Или бурили нефть. За головы индейцев, считавших, что их нужно оставить в покое, назначалось денежное вознаграждение. Все это Изидоро вычитал в большой книге. Здесь не было ни военных, ни карабинеров, в этом они могли быть уверены. Но здесь обитали коммандеры, одетые в зеленую форму с зелеными пятнами. Вот их здесь было видимо-невидимо, потому что большое количество гринго нужно было охранять от орды бедняков и бездомных, жаждущих отрезать им головы и украсть у них бананы. Но они были, можно сказать, невидимы, так сказал Изидоро. Для великих волшебников, готовящихся дать свое великолепное представление, они были абсолютно невидимыми. Но если уж случится несчастье, и они появятся на их представлении, оно тут же будет отменено. Решено. Мино серьезно кивал во время этого краткого, но весьма информативного экскурса в жизнь этой страны. А затем улыбнулся. – Домик у моря, папа Маджико? – Домик у моря, Минолито. Обещаю. Вот только набьем мешок деньгами. Это случится быстро. Мешок с деньгами папы Маджико действительно постепенно наполнялся по мере того, как фокусники ездили по стране, давая свои непревзойденные представления. Фокусник стал осторожнее относиться к протянутым к нему просящим рукам. Им не было конца и края; целая армия слепых, безногих, опухших, отощавших, горбатых и покрытых язвами периодически окружала двух красиво одетых фокусников, и ни Мино, ни Изидоро не видели конца этому потоку. К тому же все чаще и чаще Мино слышал, как Изидоро повторял: «Домик у моря». «Чистить апельсины». «Считать лодки». А затем он ревел почти как Президент Пинго. Иногда они целыми днями ездили по банановым плантациям, где Мино не видел ни одной бабочки. Однажды они целую неделю ехали мимо реки, загрязненной отходами больших золотых приисков, поглотивших холмы. Два месяца ушло у них на то, чтобы пересечь эту страну в самом ее узком месте. Это была большая страна. Обездоленная страна. Они прибыли в район страны, населенный богачами. Несмотря на то что они старались держаться маленьких городов, нельзя было не заметить, что их представление вызывало огромный интерес. К тому же здесь они могли установить цену на билеты повыше, и случилось так, что они запросили аж сто крацев за билет для гринго, желавших посмотреть их представление. Да, в спину им полетели плевки и всякие гнусные слова. – У меня с собой все еще много масла, мальчик мой, – сказал Изидоро однажды. – Устроим-ка такое представление, что даже гринго побледнеют. И он рассказал Мино о том, что задумал. Пока Мино будет выполнять свою часть программы, Изидоро для una grande finale разденется догола и намажет маслом все тело. Это представление будет называться «Горящий волшебник!» Цену за билет установят в сто крацев. Несколько таких представлений – и мешок будет полон, да и еще останется. Все должно было произойти в день тринадцатилетия Мино. Они прибыли в деревню, в которой жило очень много гринго, они отдыхали от строительства больших нефтяных сооружений, напиваясь ромом с кока-колой. Мино и Изидоро ярко и шумно объявили о грядущем представлении. Всех детей бедняков пригласили поприсутствовать на нем бесплатно. Фокусники подготовились, и когда часы приблизились к восьми часам, площадь кишела от скачущих в нетерпении малышей, поскуливающих бродячих собак и болтливых пьяных гринго. Во время основной части представления пьяные гринго шумели, а когда Мино объявил заключительный номер «Горящий волшебник», у стены из грязевого кирпича раздался смех. Мино обошел публику с бочкой парафина в руках. Предлагал всем желающим его понюхать. Некоторые гринго попросили Мино вылить немного парафина на землю и поджечь его, чтобы убедиться, что он настоящий. Мино так и сделал, и пламя вспыхнуло до небес. Ни у кого не осталось никаких сомнений, что все происходило на самом деле. Затем Мино вернулся за занавес, все еще держа бочку с топливом над головой, чтобы всем было видно. Затем он отдернул занавес в сторону. Изидоро стоял абсолютно голый, сверкая от масла. Мино облил фокусника парафином с головы до ног. На площади стало очень тихо. Сначала раздавались отдельные крики гринго, но их быстро попросили замолчать. Затем Мино опустил тонкую палочку в горящую жировую свечу. Величественным жестом он поднес пылающую палочку к телу Изидоро. И вдруг после громкого хлопка фокусник загорелся. На площади не раздалось ни звука. Люди в шоке наблюдали за совершавшимся на их глазах самоубийством. Те, кто сидел поближе, были вынуждены отстраниться из-за исходящего от него жара. Женщины закрыли глаза руками. А волшебник горел. Затем пламя начало затухать, и наконец перед зрителями предстала покрытая сажей фигура с абсолютно невредимыми волосами и бородой. Фигура поклонилась публике. Мино задернул занавес. Раздались оглушительные аплодисменты. И когда сам Изидоро еще раз прошел по площади с чашей для денег в руках, утерев с лица сажу и надев брюки, в нее полетело еще много крацев. Слух о горящем фокуснике разлетелся повсюду, в последующие дни им пришлось дать дополнительные представления не только в этой, но и в окрестных деревнях. Масло волшебного растения заканчивалось. Его хватило бы всего на пару-тройку представлений. Они ехали в небольшой городок, который, по словам Изидоро, находился недалеко от el ferrocaril, железной дороги. По карте Изидоро выяснил, что эта железная дорога проходит через три страны, прежде чем достигает побережья. Море! Еще несколько представлений в этом городе, а потом они продадут Президента Пинго, Таркентарка и Менелая. Затем заберутся в вагон и хорошенько спрячутся между грузами, предназначенными для большого города на побережье. Изидоро все тщательно продумал. Мино ехал на Таркентарке в нескольких метрах за Президентом Пинго. Менелай брел следом, привязанный веревкой к мулу Мино. Они ехали по пыльной дороге, на обочине которой иногда встречались алоэ и агава. А больше там почти ничего не росло. Изредка по пути им попадались брошенные, частично разрушенные домики из грязевого кирпича. Черные катарты и грифы кружили над огромными кактусами, а больше никаких животных не встречалось. Иногда им удавалось увидеть фрагменты гигантских нефтяных вышек, которые строили по всей стране. Уже несколько месяцев Мино не удавалось поймать ни одной бабочки. В этой разоренной стране водились только ящерицы, мухи и муравьи. Несколько месяцев назад Мино был вынужден продать попугая Тимидо. В конце концов Изидоро не смог больше терпеть свой собственный голос, постоянно бормочущий какие-то глупости во время их переездов между городами. К тому же за попугаем постоянно нужно было следить, а пользы он не приносил совершенно. На дороге перед ними возникло облако пыли. Мино подвел Таркентарка и Менелая к большим кустам алоэ и остановился. Он не хотел, чтобы его одежда запылилась еще сильнее. По дороге ехал не один автомобиль, а два. Сначала показался большой ржавый американец, «Додж», а потом небольшой грузовик. В первом автомобиле сидели двое гринго. А в грузовике – трое коммандеров. Автомобили почти миновали Изидоро и Президента Пинго, прижавшихся к обочине, как вдруг «Додж» резко затормозил. Грузовик чуть не врезался ему в зад. Облако пыли улеглось, и Мино увидел, что Изидоро машет шляпой и кашляет. Из американского автомобиля выскочили два гринго, в руках у каждого из них было по полупустой бутылке рома. Они орали и хохотали, указывая пальцами на Изидоро. Затем один из них прорычал что-то коммандерам, выскочившим из грузовика. Все пятеро окружили Изидоро. Мино загнал мулов еще глубже в рощу алоэ. Его эти люди не заметили. Он слышал рычание и хохот. – Isn’t it the stinkin’ famous burnin’man! Will he burn in hell? Hey, you apeshit! Can you burn for us? I’ve seen your stinkin’ show twice and paid for it. I say paid! This time I won’t pay. Hu, what you say, Tex? – Damned shiteating dego. Home in ol’Texas we’re burnin’ them, oh yeah, burnin’ them I’say. I’ve burned niggers you see, oh yeah, twice in the middle of the night. Let’s have some fun, Mike![14] Мино видел, что папа Изидоро пытается протиснуться на муле между ними. Но гринго прорычали что-то коммандерам, и те стащили Изидоро с мула и ударили Президента Пинго так сильно, что тот рванул прочь. Теперь Изидоро стоял в самом центре их группы, над ним смеялись и издевались. Шляпу с головы фокусника сбросили и кинули на обочину, где она повисла на шипе кактуса. Золотые волосы рассыпались по плечам фокусника. – Let’s hear how old Tom Turkeys gobbling scream sounds when his neck’s wrung the day before Thanksgiving! You scoundrel, apeshit! Let’s undress him, Tex, huh?[15] Мино увидел, как гринго и коммандеры сорвали с Изидоро пончо, жилет и порвали на нем рубашку. Тогда Мино осторожно слез со спины Таркентарка и подобрался поближе к Менелаю. Он принялся искать что-то в багаже. – Let’s have a really big show, Mike! Home in Texas we burn them, those, those monkeys. He is a magician, isn’t he? He can burn can’t he? Oh yeah he’ll burn, He won’t die, will he? – We have petrol, lots of petrol on the truck, Tex. Miquel, Josè! Petrol, rapido[16]. Они сорвали с Изидоро всю одежду. Самый здоровенный из коммандеров держал его, а двое других доставали из грузовика какие-то бочки. Гринго постоянно прикладывались к бутылкам, рыча команды военным и беспрестанно хохоча. Изидоро, не отличавшемуся особой силой, не удавалось высвободиться. К тому же они скрутили его ноги кожаным ремнем. – Lots of petrol, wow, let’s see the miracle! The burnin’ man! But we won’t pay, not this time. I said lots of petrol, Josè! You pig![17] Мино было видно, как они вылили огромную бочку бензина на голову несчастного голого Изидоро. Бензин тек у него по волосам, на сухом песке вокруг него образовалось огромное влажное пятно. Солнце было почти в зените, и бензин быстро испарялся. Мино подсчитал патроны: четырнадцать выстрелов. Уже давно он не пользовался автоматом. Он прислонился к кактусу и прицелился. В тот момент, когда один из коммандеров вытащил из кармана спички и приготовился бросить горящую спичку в свернувшегося в клубок Изидоро, раздался залп. Одному гринго пуля угодила в лоб, и он мешком свалился рядом с «Доджем». Второму пуля попала в шею, и кровь ручьем лилась из раны, пока он падал. Четыре пули проделали отверстия в груди одного из коммандеров, и он упал на землю, дергая ногой. Второй получил пулю в глаз и живот, он угодил в куст агавы. Третьему достались последние пять выстрелов Мино: два в затылок и три в спину. Он упал прямо туда, где лежал Изидоро. Дымящаяся сигарета все еще торчала у него во рту, когда он падал лицом прямо в пропитанный бензином песок. Прозвучал взрыв. Столб пламени поднялся вверх на несколько метров, и заклубился черный дым. Над высушенной солнцем землей раздался душераздирающий крик. Президент Пинго в ответ дико заорал. А потом все стихло. Мино опустил ружье. Лицо его застыло в гримасе ужаса. Он бросился к морю пламени. Посреди этого моря он видел какую-то кучу, она дергалась, а потом застыла. В отчаянье он начал забрасывать огонь песком. Но это не помогло. Жар был слишком силен, а дым слишком едок. Он остановился. Шли минуты. Огонь все еще горел. Папа Маджико давно умер. Мино пихнул ногой одного из коммандеров. Плюнул на того, что висел на кусте агавы. Затем забрал шляпу Изидоро, раскачивавшуюся на сухом ветру. Надел ее себе на голову. Потом он долго стоял, наблюдая за лужей крови, натекшей из головы убитого гринго. – Какая же она белая! – произнес он вслух. Глава 3. Дом у моря От монотонного покачивания у Мино, лежавшего в небольшом закутке между огромными бревнами дерева укави, слипались глаза. Стук колес поезда напевал ему колыбельную. Он пытался вспомнить, как Изидоро рассказывал историю о камне, ставшем мягким, как жир: «На трех горных вершинах Эндави, Ундави и Гандави проживал мудрый и могущественный народ уджибандеви. Они выстроили огромные города с большими зданиями: башнями, храмами, шпилями. Все свои строения они возводили из красного блестящего камня, по твердости не уступающего металлу. Сияние и блеск города видно было издалека. Говорили, что народ уджибандеви в стародавние времена общался с Небесными Богами. Племена и народы, жившие по соседству, посещали эти прекрасные города и восхищались ими. И никто не знал, откуда уджибандеви брали этот удивительный красный камень и как им удавалось поднять огромные блоки так высоко в горы. Но однажды вождь уджибандеви рассказал навестившему его вождю другого племени о маленьких светло-зеленых листочках растения тепи, из-за которых камень таял, словно масло. Нужно было всего лишь потереть листочками любой камень, и из него можно было лепить все что угодно. Через некоторое время камень становился красным, блестящим и твердым, как раньше. Вождь уджибандеви не раскрывал тайну того места, где росло растение тепи, потому что обещал Небесным Богам никому не говорить об этом. Однако, сказал он, если внимательно следить за движениями всех птиц на свете, в один прекрасный день они приведут вас к нему. Эту историю передавали из уст в уста, от племени к племени, от народа к народу по всему огромному континенту. Но как бы внимательно ни следили за птицами, никому не удалось отыскать это растение. Прошли столетия, но историю вождя уджибандеви не забыли. Ее услышало могущественное племя инков. Огромное войско пришло к трем красивейшим городам уджибандеви, чтобы захватить их и выведать тайну. Но уджибандеви исчезли. Инки обнаружили лишь три пустых города-призрака, но ни одного скелета. В ярости они разрушили удивительные здания и обнаружили глубокие подвалы и подземные туннели, уходящие глубоко в горы. Но и там не было народа уджибандеви. И инки построили свои города на руинах прежних, но им было далеко до прекрасных и величественных городов уджибандеви. Историю о листьях растения тепи, благодаря которым камень таял, как масло, почти забыли. Но однажды, спустя много столетий, молодой священник-иезуит Пьетро де Фрейтас после долгого утомительного путешествия в самую глубину незнакомых ему джунглей рассказал удивительную историю: у самого подножия гор он вышел к узкой долине, по которой протекала небольшая речка. Прямо посреди долины возвышалась огромная отвесная скала, поднимающаяся вверх на сотни метров. Потоки речной воды водопадом стекали с этой скалы. Но повсюду, до самой вершины скала была испещрена отверстиями. Птицы с черно-желтыми клювами влетали туда и вылетали оттуда. Они свили там гнезда. Наблюдая за происходящим, молодой священник-иезуит заметил птицу, несущую в клюве зеленый листок. Размахивая крыльями, чтобы удержаться на месте, птица прижала листок к гладкой скале. И в ней сразу же образовалась ямка. Птица улетела и вернулась с новыми листками в клюве, и совсем скоро в скале уже виднелось небольшое отверстие. Пораженный увиденным, Пьетро де Фрейтас решил отыскать то место, откуда птицы брали эти листья. Но у него ничего не вышло, птицы летали высоко над верхушками деревьев, и ему не удалось за ними проследить. Священник-иезуит написал о своем наблюдении целую книгу, но ему никто не поверил. Потом в эту страну пришли «чертвозьмишники». Местные жители прозвали их так, потому что они говорили «черт возьми!» обо всем необычном, что видели вокруг. Главным «чертвозьмишником» был Генри Бейтс. Он прочитал книгу Пьетро де Фрейтаса и надеялся отыскать птиц и листья, благодаря которым камень становится мягким, как масло. Поговаривали, что в джунглях обитают племена индейцев-отшельников, вполне возможно, потомков мистического народа уджибандеви, и они до сих пор хранят знания об этих листьях, вот только отыскать эти племена никому так и не удалось. Ни Генри Бейтсу, ни его последователям – «чертвозьмишникам», ни американцам, вырубающим джунгли в поисках нефти, ни даже волшебнику Изидоро так и не посчастливилось найти разгадку этой великой тайны». Тайны джунглей, тайны саванны. Стучали колеса поезда, темнела ночь, Мино отчетливо слышал голос Изидоро. Поздно вечером, через много часов после того, как Изидоро обратился в пепел, Мино все-таки пришел в деревню, где начиналась железная дорога. Он спрятал Таркентарка в темном переулке, взял с собой два кожаных мешка, набитых золотыми и серебряными монетами, и большие, но легкие коробки с бабочками и, прижимаясь к стенам домов, побрел по деревне. – El ferrocarril? – рискнул он спросить нищего, забившегося в угол дома. – Вон там, вдалеке, – ответил нищий, зажав в руке серебряную монету. – Она ведет прямо к морю? – прошептал Мино. – Si, si, прямо к морю, далеко-далеко отсюда. И тут Мино увидел: длинная, состоящая из нескольких кусков змея лежала наготове на дороге, которая и сама не была похожа на обычную дорогу, а представляла собой две полоски гладкого железа, простирающиеся в бесконечную даль ночи. Прямо к морю, подумал он. Ему удалось незаметно забраться в вагон, загруженный бревнами, и отыскать себе там местечко. Там он лежал тихо, как мышка, и ждал. И вот через несколько часов раздался ужасный грохот, затем пронизывающий скрип, закричали какие-то люди, и, наконец, Мино ощутил рывок: поезд отправился к морю. Мино Ахиллес Португеза, тринадцати лет от роду, ехал к морю. А ведь совсем несложно стрелять в этих гринго и коммандеров. У него было четырнадцать патронов, и все они угодили в цель. Именно туда, куда он и целился. Они шлепнулись на землю, как свиньи. И остались лежать в грязи, как свиньи. Слишком поздно он понял, что во рту одного из них торчала зажженная сигарета. У того, кто стоял спиной к Мино и упал лицом прямо на облитого бензином Изидоро. Уничтожить этих гринго и коммандеров было легче, чем наступить на муравья. Кстати, на муравьев он без особой на то необходимости никогда не наступал. Но он бы без промедления избавился ото всех гринго, армейцев, карабинеров, коммандеров, встающих у него на пути. Бесполезные твари. Уничтожающие растения, животных и людей. Приносящие с собой бедность, несчастья и болезни. Вселяющие страх. Один муравей важнее, чем десять гринго. А муравьев на свете много: они работают в миллионах и миллиардах республик, эти рабочие бригады, вспомогательные войска, разведчики, фермеры, охотники, рабы-добытчики, инженеры, умеющие починить все что угодно. Они маршируют по всей стране, нагруженные отпиленными кусочками свежих листьев, крылышками мух, паучками, личинками термитов – всем, что может для чего-нибудь пригодиться. Муравьи могут уничтожить целый дом, но для этого им нужна весомая причина. Муравьи никогда бы не уничтожили целую деревню просто со зла или ради собственного удовольствия. В существовании муравьев есть смысл. А в существовании многих людей – нет. Мино лежал в вагоне поезда, мчавшегося в ночи, и ощущал твердый комок в груди, ему было больно. Он лежал с открытыми глазами, уставившись в никуда. Он остался один. Папа Маджико умер. А он не умер, с собой у него были два полных мешка монет и двадцать семь ящичков с бабочками. И он умел показывать фокусы. Умел творить чудеса, в которых, на самом деле, не было ничего чудесного. Он знал, что настоящие чудеса обитают в глубине джунглей. Вот бабочка, mariposa, – великое чудо. У нее четыре жизни. И в своей последней жизни она – чистая, ослепительная красота. Этой красотой нужно восхищаться. Может быть, именно для этого Мино и собирал своих бабочек, расправляя их прекрасные крылышки? Может быть, он хотел показать миру все зло, всю неоправданную жестокость, с которой ему пришлось столкнуться? Посмотрите на это! Взгляните на безвинное существо, воплощение истинной красоты! Именно это и должно существовать в мире: истинная красота. Он и сам не знал, зачем собирает свою коллекцию бабочек. Раньше это было его работой. Теперь он получал от этого удовольствие. Мино не знал, в какую страну он ехал. Он знал лишь только, что ехал к морю: к бесконечной водной глади, простиравшейся до самого горизонта. Он посмотрит на свое отражение в воде. Посмотрит и все узнает. Он – человек воды, Изидоро понимал это, но понимал не до конца. Только Мино знал, почему он на самом деле – человек воды.