Пускай его заколят насмерть. У него больше не было сил. Бенито оказался на месте, он оттащил Мино к стене. Там его подняли на ноги и крепко прижали к стене. Словно в тумане, Мино увидел желтые лошадиные зубы Адольфо, растянутые в радостную улыбку, он доставал из-за голенища сапога нож. Адольфо провел пальцем по острию ножа, потом схватил длинную прядь волос Мино и медленно и обстоятельно отрезал его правое ухо. Он покачал ухом перед глазами Мино, прежде чем отбросить его на пол. – Не будешь спокойно сидеть на нашем железном коне, в следующий раз отрежем второе! И нос! Его снова подняли на железный штырь. Было тепло и приятно, Мино чувствовал, как жидкость течет вниз по шее. Боль в паху его больше не беспокоила. Он будет сидеть спокойно. Где-то там, далеко, есть море. Мино слышал шум волн. На причале стояла Мария Эстрелла. В волосах у нее сияла голубая морфо. Мать Марии жарила в духовке поросенка, банановый соус, который она готовила, пах очень вкусно. Он лежал в толще воды и ждал, он мог бы нырнуть, но не хотел; именно здесь, в толще воды, он видел все. Он не мог помахать Марии, ведь тогда он нарушил бы спокойствие воды. Он лежал совсем невидимый. Он лежал бы так вечно, впитывая солнечные лучи и тепло. Было хорошо, спокойно и тепло. Разбудил его душераздирающий крик. Мино с ужасом понял, что кричал он сам. Струя ледяной воды ударила ему прямо в лицо, он чуть не захлебнулся. Его обливали на полу камеры, словно мертвое животное. Когда это наконец прекратилось, он несколько раз глотнул воды из лужи на полу. Затем все снова потемнело. В следующий раз он не отреагировал на струю воды. Он просто лежал, чувствуя, что немеет все сильнее и сильнее. Он слышал голоса, удары решетки, но все это происходило где-то там, в другом мире. Мино Ахиллеса Португезу обливали четыре раза. Потом безжизненное тело вынесли из подвала с его узкими камерами и поместили в сушилку. Возле лежащего на одной из тепловых решеток юноши поставили кувшин с разведенным лимонным соком и положили несколько сухих корок хлеба. Один из коммандеров открыл маленький металлический ящик с красным крестом на крышке и приготовил большой компресс, который он обильно смазал мазью. Он приложил его на то место, где раньше находилось правое ухо Мино. Затем ему забинтовали голову. И оставили одного. Три часа спустя Мино открыл глаза. Его тело и одежда высохли, оборванные брюки и рубашка были пропитаны запекшейся кровью. Вся внутренняя сторона бедер до самых колен представляла собой единое кровавое месиво. Он долго лежал, уставившись в потолок. Затем заметил кувшин и отпил из него. Потом начал сосать сухие хлебные корки. Через час он попытался сесть, держась за стену. Осторожно подвигал ногами. В паху все горело и зудело, он не решался пощупать, осталось ли там что-нибудь живое. Под повязкой на правой стороне головы громко стучала кровь. Он ясно помнил: они отрезали ему ухо. Он медленно встал, держась за стену. Он стоял. Он наклонился и выплюнул лимонный сок. От боли в груди в глазах у него потемнело, и он затряс головой. Потом Мино сделал два шага к центру комнаты и встал без поддержки. Где-то в паху открылась и закровила рана. Он долго стоял посреди комнаты. Затем начал ходить от стены к стене. Бедра зудели и горели, в голове гудело, но он продолжал ходить из стороны в сторону. Иногда он останавливался и клал в рот кусочек хлеба или отпивал из кувшина. Теперь он все вспомнил. Он знал, где и почему находится, знал и кое-что еще: совсем скоро он снова почувствует запах зеленеющего леса и теплой земли. Он ходил, ходил. На полу за ним оставался белый кровавый след. Но голова больше не кружилась. Он твердо стоял на ногах и твердо передвигался на них. Заслышав тяжелые шаги военных сапог за дверью, он лег на пол и притаился. Дверь открылась, кто-то фыркнул. Затем его ударили ногой в бок, но он не отреагировал. Дверь закрылась, он снова остался один. Окон в комнате не было, поэтому он не знал, день сейчас или ночь. Периодически он слышал за дверью шаги, кричащие голоса. Бедра больше не кровили, и ходить стало не так больно. Несколько часов подряд ничего не происходило. Затем кто-то вставил ключ в дверную скважину. Мино свернулся калачиком на полу. Когда коммандер подошел к нему и перевернул на спину, Мино зажмурился, словно открыв глаза в первый раз. – Вставай, ничтожество! – это был Адольфо. Тот, что отрезал ему ухо. Он позволил Адольфо поднять себя, цепляясь за его ноги и притворяясь, что у него нет сил стоять. Не давая коммандеру никаких шансов заметить это, Мино вытащил нож из голенища его сапога и спрятал в правой руке. – Через два часа команданте хочет… Вместо окончания предложения раздалось хриплое бульканье, похожее на кудахтанье курицы, это Мино изо всех сил вогнал нож в горло Адольфо, прямо в трахею, а потом резко выдернул нож обратно, перерезав коммандеру глотку. Хлынула кровь, Адольфо рухнул на пол, дергая ногами. Наконец он затих. Мино дышал и слушал. Снаружи никого не было. Он быстро забрал ключи Адольфо и запер комнату изнутри. С большим трудом ему удалось снять с трупа брюки, куртку и сапоги. Он натянул форму поверх своей одежды. Поправил портупею, надел сапоги и шлем. Шлем скрыл повязку на голове. Он пристегнул пистолет и патронташ. Мино уже собирался засунуть нож за голенище сапога, как вдруг в дверь заколотили. – Адольфо! Мино подошел к двери и распахнул ее. Затем быстро отпрыгнул в сторону. Бенито ворвался в комнату. – Адольфо, ты уже… Нож по рукоять вошел в левое ухо Бенито. Он мешком свалился на мертвое тело товарища. Мино вытащил нож и засунул его за голенище сапога. Затем он спокойно и ровно, как только мог, вышел из комнаты, закрыл за собой дверь и тяжелыми шагами промаршировал по коридору. Он поигрывал ключами в руках, словно всю жизнь был надзирателем тюрьмы. Мино подошел к кабинету команданте и постучал. * * * На столе между ними лежала большая стопка газет. Свежие газеты Гаскуань забрал вместе с двумя подносами с ужином. Стейк из ягненка с луком и картофелем по-лионски. Впервые за последние восемнадцать часов один из них вышел из комнаты, расположенной глубоко под рю дю Бак в Париже. Уркварт потер красные раздраженные глаза и прочитал: – «Многочисленные демонстрации в Буэнос-Айресе, Рио, Каракасе и Мехико. Больше полумиллиона человек вышли на улицы в знак солидарности с кровавыми акциями группировки «Марипоса». Правительства целого ряда латиноамериканских стран заявили, что не понимают, как террористы могут вызывать симпатию у такого количества людей. «Journal Independente», вчерашний номер. – «Десятки тысяч человек вышли на площадь Святого Павла и обратились к Папе Римскому с просьбой благословить членов группировки «Марипоса». «La Stampa», сегодняшний номер, – прочитал Гаскуань. Уркварт продолжил: – «Радикальные активисты заблокировали входы в крупные заводы по производству бумаги в Бостоне, Нью-Джерси и Кливленде. Они утверждают, что связаны с группировкой «Марипоса». «Washington Post», вчерашний номер. – Черт побери, эта зараза захватывает все вокруг. Только послушайте: «Саботаж на только что открытом газопроводе в южной Норвегии. Есть опасения, что за акцией стоят сторонники группировки «Марипоса». Здесь, в Лондоне, в знак поддержки группировки «Марипоса» на улицу вышли двадцать тысяч демонстрантов». «Daily Telegraph», сегодняшний номер. Гаскуань бросил газету на стол. – Похоже, группировке «Марипоса» удалось то, чего не удавалось ни группе «Баадер-Майнхоф», ни «Фракции Красной Армии», ни «Красным бригадам», ни «Прямому действию», ни ИРА, ни ЭТА, ни ФАТХу, ни другим террористическим организациям, – добиться симпатии широких групп населения. – Широких групп населения? Уркварт неодобрительно хмыкнул. – Речь не идет о широких группах населения, черт возьми. Речь идет о проклятом массовом психозе, истерике, следующей за эпидемией СПИДа. Хорошо, что у нас разумные правительства, которые правильно на все это реагируют. Он подгреб к себе остатки стейка из ягненка. – Их героическая слава померкнет, как только они окажутся у нас в руках. Гаскуань включил монитор, на котором появилось сообщение: «ОТЧ. СЕК. +10. ПРЯМОЙ КАНАЛ: Во время одиннадцатой фазы она повторяла три имени: Морфо, Гюльхане и Орландо Виллалобос. Полковник перешел к тринадцатой фазе, однако, похоже, она больше не реагирует на боль. Мозговая активность снижена. Полковник просит разрешения прекратить воздействие. Повторяю: запрос на прекращение воздействия после завершения тринадцатой фазы». Уркварт посмотрел на Гаскуаня, тот кивнул в ответ. – Наконец-то, – прошептал он. – Наконец-то настоящий след. Гюльхане – это район Стамбула, черт побери. Кто такой Морфо, мы знаем. Начинаем операцию в Стамбуле! Нужно взять их! Задействуйте силы от первой до пятой! Я распоряжусь по поводу полковника и «беседки». Мужчины засуетились. Они передавали зашифрованные сообщения и распоряжения по линиям, проходящим сквозь границы стран и континентов. Уркварт отправил в «беседку» такой приказ: «Прекратить воздействие. Традиционная ликвидация: застрелить при попытке к бегству». – То есть птичка все-таки защебетала, – пробормотал он. * * * Команданте сидел за столом и листал какие-то бумаги, когда Мино открыл дверь и вошел. – Давай побыстрее, я занят, через четверть часа у меня встреча с magistrado Лапезом за бокалом пива. У нас три казни… Встретившись взглядом с Мино, он отчаянно заморгал за новыми очками. Но не успел он даже приподняться со стула, как нож Мино вонзился ему в горло. Команданте беззвучно упал за письменный стол. Мино забрал нож и вытер его о рубашку команданте. Затем он увидел коробок спичек на столе. Он оглянулся. Вокруг было полно бумаг. Полные полки папок. Он опустил горящую спичку в корзину с бумагами и поставил ее прямо под полкой. Когда он выходил из комнаты, пламя уже разгорелось. У дверей на улицу стояли два коммандера со взведенными карабинами. Они не обратили внимания на Мино, который прошел мимо них, надвинув шлем поглубже на глаза, и неторопливо направился на площадь, где смешался с толпой. Идти было больно. Теперь, среди толпы, Мино на мгновение согнулся и схватился за стену. Какой-то бродяга плюнул ему на сапог. Мино напоролся на ледяной ненавидящий взгляд. Он понял, что никто ему не поможет, если он упадет в изнеможении. Он шел и шел. Старался расставлять ноги как можно дальше друг от друга. На площади он заметил торговца овощами, тот ставил пустые ящики в свой грузовик. Мино выждал момент, запрыгнул в кузов и спрятался за ящиками. Он закрыл глаза и мгновенно заснул. Грузовик потряхивало, Мино морщился от боли. Он проснулся в тот момент, когда машина тронулась, и вот уже больше часа трясся по неровной дороге. Стемнело, и Мино не знал, где они едут. Сильнее всего теперь болела голова. Под повязкой стучало и кололо, он слышал журчание текущей реки. Он закашлялся, и от этого боль пронзила грудь и охватила шею. Наконец грузовик остановился, кто-то позвал Мануэля. Заплакал младенец, женщина принялась его утешать. Мино стряхнул с себя боль и приготовился спрыгивать с кузова. Он видел свет в маленьком деревянном домике с жестяной крышей, возле которого бродили свиньи. Стихло. Водитель грузовика вошел в дом. В темноте дороги не было видно. Но Мино понимал, что нужно идти. Шагать, шагать. Как можно дальше от города, где находился штаб коммандеров. От районного центра. Мино почувствовал, что идет по какой-то тропинке, и попытался не сходить с нее. Ночь была теплой, но он все время кашлял и мерз. Он не слышал кваканья лягушек. Не слышал пронзительного монотонного стрекота цикад; не слышал клекота ночных голубей. Он слышал только однотонное журчание текущей реки в том месте, где раньше было его правое ухо. Между ног у него было влажно, но он не понимал, моча это или кровь. Он все время тревожно вглядывался в темноту, ожидая увидеть впереди свет фонарей: ему нужно было держаться подальше от городов. Однажды навстречу ему поехал автомобиль, но Мино успел спрятаться на обочине. Глубокой ночью он вдруг увидел прямо перед собой свет фонарей. Дорога вела к ним. Он свернул с дороги и оказался в месте, где плотно росли банановые деревья. Плантация бананов. Она могла простираться очень далеко, Мино прекрасно это знал. Он закрыл глаза и пошел вдоль деревьев на ощупь, натыкаясь на кучи обрезанных листьев, переползая их, поднимаясь снова и шагая дальше. Внутри его головы звучали голоса, они кричали и смеялись. Он увидел лошадиные зубы Альфонсо, он скалился и протягивал Мино ухо. Нет, не ухо: трепещущая бабочка морфо изо всех сил билась, пытаясь вырваться из цепких пальцев коммандера. Затем всплыло новое лицо, Фелипе Кабура, вращая глазами, тот приставил карабин к виску Мино и нажал на курок. Мино закричал, ударившись о банановое дерево. Он постоял, согнувшись пополам, а потом побрел дальше. Мино прищурился. Там, впереди, виднелся свет? Он сосредоточился и вгляделся в темноту. Да, свет. Не отводя взгляда со светового пятна, Мино направился в его сторону. Он оступился и упал в глубокий ров. И больше не встал.