Он схватил Марию за руку, и они вместе прокрались в одну из спален, откуда им были видны входная дверь и ворота на улицу. На подъезде к дому стояли три полицейских автомобиля с включенными мигалками на крыше, а возле дома, направив дула автоматов на дверь, выстроились по меньшей мере десять полицейских. Раздался сильный удар от выломанной ногой двери. – М… Мария! – заикаясь, произнес Мино. – Если они схватят меня, позаботься о бабочках. Ты знаешь, где лежат запасные клю… Двое полицейских ворвались в спальню и схватили Мино. Его уложили на пол, скрутили за спиной руки и защелкнули наручники. Затем его жестко подняли на ноги, вытащили из дома и затолкнули в полицейский автомобиль. В пятидесяти метрах от дома, прижав свежезарезанного поросенка к груди, сеньора Ванина Пинья наблюдала за тем, как полицейские автомобили, зарычав, рванули в сторону города. Ей показалось, что в заднее окно она разглядела в центре длинные темные волосы Мино Ахиллеса Португезы. Глава 4. Революция терпелива, словно кактус Он сглотнул несколько капель крови, проступивших на губах после жестокого удара, которым его наградили, когда втолкнули в кабинет начальника полиции. Наручники впивались в кожу на руках, а он с ненавистью уставился на свиношеего, сидящего прямо перед ним и щурящего свои маленькие покрасневшие глазки. В комнате пахло потом и сигаретным дымом. – Паспорт! – прорычал начальник полиции в третий раз. Мино ничего не ответил, но его глаза под нависшей над ними челкой горели огнем. При обыске они нашли у него под рубашкой ножи и отобрали их. Внезапно начальник полиции швырнул на стол перед Мино фотографию. Он посмотрел на нее и почувствовал, как запылали щеки. Пять искореженных человеческих тел лежали вокруг черного круга пепла. В центре круга возвышалась бесформенная куча. – Маленькое дьявольское отродье! Начальник полиции засмеялся хриплым смехом. – Claro[22]. Полтора года назад ты, видимо, добрался сюда зайцем по железной дороге из соседней страны, где ты убил пятерых мужчин, двое из которых были американцами. В банке нам сообщили, что ты обменял на боливары два кожаных мешка золотых и серебряных монет из этой страны – это огромные деньги, почти полтора миллиона боливаров. Какими злодеяниями ты со своим так называемым «el magico» занимался в той стране, ты расскажешь позже. Американцы выследили тебя благодаря мне. Я вспомнил историю, которую около года назад рассказывал мне директор банка. Историю о мальчишке, который пришел в банк и купил за наличные дорогой дом. Пару недель назад, когда ко мне поступил запрос на розыск с очень подробным описанием, я так и сказал себе: Хуан, вот он, этот дьяволенок. Мы тебя сфотографировали, и те, кто видел тебя в деле вместе с твоим боровом, опознали тебя. Claro. Не желаю больше тратить на тебя время. Остальным тоже хочется позабавиться. Прочь! Мино швырнули в маленькую темную камеру. Он пролежал на нарах больше суток без воды и еды. Его везли на машине и на самолете. Спустя три дня после того, как сеньора Пинья должна была прийти и зажарить молочного поросенка, Мино, изголодавшийся, изможденный, все еще закованный в наручники, брел между тремя коммандерами, одетыми в черную форму с зелеными пятнами, на допрос к el comandante в городе, где они с папой Маджико были два года назад. Он вернулся в страну выжженных полей и зеленеющих банановых плантаций. В страну, где не водились бабочки. Команданте был щуплым и худощавым, с огромными очками на бледном лице, из-за которых глаза казались серыми и тусклыми. Вместе с ним в кабинете сидели двое гринго в костюмах и галстуках. Один из них вычищал грязь из-под ногтей перочинным ножиком. Команданте пристально посмотрел на Мино, сидевшего на скамье перед ними. Затем он приказал снять с мальчика наручники и принести горячего чая и еды. Мино не прикоснулся ни к чаю, ни к свежему белому хлебу, который положили перед ним. Он смотрел прямо в глаза команданте взглядом, в котором все еще пылал огонь. Команданте обратился к двум американцам: – Это он? Вы уверены? – Да, сэр. Мы его узнали. Мы дважды смотрели представление, где выступали мальчик и старик. Это было недалеко от стадиона Кампо Крузейро. – Хорошо. Вы свободны. После того как он признается, он будет осужден по законам нашей страны. Приговор – казнь через расстрел. Так как он виновен в пяти убийствах, приговор приведут в исполнение пятнадцать человек, которые будут целиться в грудь, живот и голову. Вы удовлетворены? – Да, сэр, – гринго вышли из комнаты. – Не хочешь есть? Ну хорошо, – глаза команданте превратились в узкие щелки. – Мы таких знаем. Тебе и не нужно есть. В любом случае, ты больше не вырастешь. А в аду у тебя будет хвост, длинный черный хвост. Но пока ты еще не в аду. До этого тебе еще нужно заговорить, понимаешь? Заговорить! Слова с шипением вылетали изо рта команданте. – Чистосердечное признание сэкономит нам время и избавит нас от мороки, знаешь ли. А в этой стране очень не любят мороку. Поэтому тебе нужно заговорить. Ты убил, так? Ответишь «да» на это обвинение – и сэкономишь кучу времени. А для кого ты убил? Для бандитов из «Рабочего фронта»? Или для подонков из CMC? Они хорошо платят, не так ли? Или ты принадлежишь к террористам Luz de Noche, «Ночного света»? Может, ты один из поросят Эстебара Зомозола? А? Ответишь на мои вопросы – и никакой мороки не будет, все пройдет легко, очень легко. Подпиши-ка вот это признание, и с делом будет наполовину покончено. Команданте подвинул к Мино листок бумаги. Мино даже не взглянул на листок. Он не сводил взгляда с очков команданте. – Подписывай, слышишь! – зарычал команданте и вскочил со стула. Когда он приблизился, Мино почувствовал у него изо рта запах гнилых листьев таро. От мощного удара в лицо Мино упал на пол. Проглотил выбитый зуб. Затем команданте снова поднял его на скамью и указал на бумагу. Какой он недоросток, подумал Мино. Ниже Марии Эстреллы. Он с легкостью мог бы содрать очки с его лица и вонзить их ему в глаза, туда, прямо в мозги. Но пока с этим стоило подождать. – Я повторю еще один раз, подписывай! – прошипел команданте. Мино немного наклонился, и кровь с подбородка закапала на лежащую перед ним бумагу. Тогда команданте бросился на него со спины и скинул его на пол, а потом несколько раз ударил ногой в живот и в грудь. В глазах потемнело, Мино почувствовал резкую боль в груди при вдохе. Однако он заметил мертвого засохшего мотылька вида Sphinx Ligustri в матовой люстре на потолке. Luz da Noche, подумал он в тот момент, когда кожаный сапог опустился ему на голову. Мино было холодно. Все его тело болело, он лежал на чем-то жестком и противном. Он открыл глаза и увидел, что находится в маленькой камере с каменными стенами. От пола до потолка было не больше полутора метров, по стенам сочилась вода. В одной из стен была тяжелая железная решетка, она вела в тускло освещенный коридор. Напротив камеры Мино увидел еще одну такую же. Он слышал крики, рыдания, стоны и вопли. Пахло мочой и экскрементами. Мино попытался сесть. В груди закололо, кровь прилила к голове. Он осторожно ощупал свое тело. Под левой рукой зияла рана, именно там было больнее всего. У него не хватало нескольких зубов, а губы его распухли в три раза. На языке был глубокий порез. Он дрожал от холода. В камере ничего не было, кроме отвалившейся штукатурки и луж какой-то жидкости. Осторожно прислонясь к стене позади себя, Мино попытался привыкнуть к полутьме. Внезапно он услышал, как хлопнула решетка, раздался оглушительный стон и вопль. Между криками он слышал звук льющейся воды, не успел он еще понять, что происходит, как увидел прямо перед собой ноги и половину тела, одетого в военную форму. В тот же миг в лицо ему ударила струя воды; кто-то обливал ледяной водой его камеру, и он, откашливаясь и отплевываясь, пытался увернуться от струи. Когда наконец обливание прекратилось, Мино остался лежать на животе, словно дохлая крыса. Крики в другой камере превратились в стоны и тихие всхлипы. Мино не издал ни единого звука. Он не произнес ни слова с того момента, как попросил Марию Эстреллу позаботиться о его бабочках. Его тело онемело от холода, и в тот момент, когда кто-то открыл решетку и вытащил его наружу, он уже не чувствовал боли в ребрах. Его провели по нескольким лестницам и в конце концов втолкнули в ярко освещенную комнату, где было тепло и приятно. Дверь за ним захлопнулась, он оказался в этой комнате совсем один. Мино почувствовал, что из решеток на полу струился теплый воздух, и тут же сел на одну из них, чтобы высушить свою насквозь промокшую одежду. Он не знал, сколько часов провел внизу, в камере-подвале. Может быть, два часа, а может быть, двадцать. А теперь его, наверное, расстреляют. Он высох и согрелся. Он осторожно провел языком по рту, нащупывая дыры в тех местах, где раньше были зубы. Потом принялся массировать пальцы. Он двигал руками, словно жонглируя. И пытался думать. Вспоминать. Но внезапно все, что произошло с ним раньше, показалось таким далеким, таким нереальным. Он сосредоточился на том, что, как ему казалось, было важным: на отражении в реке глубоко в джунглях много-много лет назад. Он что-то увидел. Что-то, что придало ему мужества и отваги. Он больше не помнил, что именно тогда увидел. Кто он на самом деле такой? Правда ли, что его имя Мино Ахиллес Португеза? Правда ли, что он жил в деревушке, которую сожгли и разрушили, убив всех жителей, кроме него? Неужели он правда путешествовал вместе с фокусником по имени Изидоро? Неужели у него был дом на берегу моря и прекрасная возлюбленная, которая присмотрит за бабочками в его отсутствие? В его отсутствие? А почему он здесь? Он что, правда, убийца, как они утверждают? Мино не знал ответа. В голове не было ни единой мысли, которая была бы ему понятна. От легкого ощущения благополучия он провалился в глубокий сон. Разбудил его жестокий удар в бок. Два коммандера приказали ему встать. Мгновение спустя он снова смотрел в мутные глаза команданте. Мино приходилось упираться обеими руками в скамью, чтобы не упасть. – Помылся и привел себя в порядок, а? Ну что, сукин сын, сегодня заговоришь? Смотри-ка, что у меня здесь: свежие дымящиеся тортильи – ешь сколько влезет. А потом покончим со всем этим дерьмом. Бумаги у меня готовы. Скажем, что тебе заплатила саботажная группа CMC, и все будет прекрасно. И дело твое будет закрыто за пару дней, понимаешь? Я лично позабочусь о том, чтобы тебя вывезли в пустынное место недалеко от границы, чтобы ты смог перебраться в соседнюю страну. А гринго мы скажем, что тебя застрелили при попытке к бегству, а тело скормили собакам. А? Согласен? У команданте были бесцветные губы, и Мино четко видел зеленоватые проблески в его глазах за толстыми линзами очков. К тортильям он не прикоснулся. Ему казалось, что у него нет желудка, который нуждался бы в пище. Он медленно перевел взгляд на окно, выходящее на улицу. Увидел две выкрашенные в белый цвет башни городской церкви. На одной из них сидели голуби. Покой и тишина. Он мог сидеть так очень долго. Тортильи полетели на пол. Команданте яростно стукнул кулаком по двум листочкам бумаги, которые он положил перед Мино. Он ответил команданте таким ледяным взглядом, что тот отступил на два шага назад, а потом с невероятной силой ударил ногой прямо в лицо Мино. Мино предугадал этот маневр и резко увернулся, а потом, не успев даже обдумать свои действия, схватил ногу команданте одной рукой и потянул ее вверх, так что команданте рухнул на пол с ужасным грохотом. Очки упали с его лица и оказались прямо возле правой ноги Мино. Все еще не отдавая себе отчета в своих действиях, Мино медленно наступил на них и раздавил. Команданте с трудом поднялся, размахивая руками. Подойдя к письменному столу, он завопил визглявым голосом: – Адольфо! Бенито! Дверь в кабинет распахнулась, внутрь вбежали два коммандера и отдали честь. – Эта чумная крыса заслужила особого обращения! Два часа особого обращения, а потом подвал на сорок восемь часов с обливанием каждые два часа. Но сначала дайте ему дозу кассина, чтобы он оставался в сознании. Понятно? – Si, si, команданте. Охранники отвели его в комнату и привязали к стулу. Затем один из них принес большой шприц, который он вонзил Мино в руку. На том месте, куда ввели лекарство, вздулась большая шишка. Затем они отвязали его от стула и затащили в другую комнату, похожую на большой зал. Мино заметил на полу и на стенах следы крови, даже на потолке были свежие следы крови. Все они были белыми. Пахло потом, мочой и экскрементами. Прямо посреди комнаты стояло необычное устройство. Между двумя метровыми ко́злами был зажат четырехугольный железный штырь толщиной с дюйм. Штырь размещался так, чтобы один из острых углов смотрел вверх. Мино приказали залезть на этот штырь и сесть на него сверху. Он апатично послушался. Затем позвали еще четырех коммандеров, они встали возле Мино, по двое с каждого бока. Штыки своих ружей они направили на Мино. Если бы он упал со штыря, завалившись на сторону, то напоролся бы на один из штыков. Сидя там, Мино не понимал смысла в происходящем. Удерживать баланс было нетрудно, он мог упираться обеими руками впереди себя или одной рукой спереди, а другой сзади. Адольфо и Бенито вышли из комнаты, широко ухмыляясь, а четверо коммандеров остались стоять неподвижно с ничего не выражавшими лицами. Внезапно Мино почувствовал бодрость и понял, что это результат введенного ему лекарства. Сердце забилось часто и сильно. Он ощутил страшный голод и жажду. Сколько ему так сидеть? Команданте сказал что-то про два часа? Два часа особого обращения. Легкая улыбка пробежала по лицу Мино, когда он подумал о крошке-команданте. Через пять минут Мино начал ерзать. Между ног у него зудело, тонкие брюки защищали очень слабо. К тому же он не мог сидеть, опираясь на руки, так долго, он устал. Он попытался найти такое положение тела, при котором острый край штыря причинял бы поменьше боли, но двигаться он не мог, не теряя равновесия и не падая на штыки стоящих вокруг коммандеров. Он пытался сидеть, не двигаясь. Чтобы было не так больно. При малейшем движении штырь еще глубже вонзался в промежность, Мино почувствовал, что уже содрал кожу. Спустя десять минут это положение стало невыносимым. Мино казалось, что штык разрубает его надвое. Он приподнимался над штырем на руках, но делал это все реже и удерживался все меньше, силы были на исходе. Он закрыл глаза и попытался вытянуться вперед, лечь на штырь. И потерял равновесие. Он перевернулся и повис под штырем. Падая, он задел один из штыков, и тот глубоко прорезал ему плечо, на пол полилась кровь. Потом Мино отпустил руки и упал. Четверо коммандеров зарычали и принялись тыкать в него штыками. Они резали его одежду и кололи его тело. Влетели Адольфо и Бенито, схватили Мино и подняли его обратно на штырь. Он сидел, покачиваясь из стороны в сторону, словно в любой момент мог упасть и напороться на один из штыков. Потом сжал зубы и замер, костяшки впившихся в штырь пальцев побледнели. Две минуты, десять минут. Он чувствовал, как по ногам течет кровь, казалось, что яички медленно, но верно перемалываются в фарш, промежность превратилась в одну кровоточащую рану. Он позволил себе качнуться вперед и тюком свалился на пол. В этот раз штык угодил в локоть.