Мино встал и на ощупь отыскал дверь. Сальные свечи погасли. Выйдя на улицу, он почувствовал легкий цветочный аромат. Неподалеку журчал ручеек. Мино понял, что ему трудно определить источник звука, приходилось поворачиваться и крутить головой, чтобы понять, где находится ручей. Ведь теперь у него осталось лишь одно ухо. Мино пробирался в темноте. Совсем скоро он опустился на корточки и почувствовал, как между пальцами струится прохладная вода. Он зачерпнул воду ладонью и напился. Услышал журчащую, похожую на переливы флейты, песню жаворонка в кроне дерева над головой и сел, прислонившись к стволу дерева. Здесь пахло гораздо лучше, чем в бесконечных зарослях бананов. Он расстегнул ремень и спустил брюки. Очень осторожно он принялся ощупывать себя между ног, пах и половые органы. Раны давно затянулись, но что еще было уничтожено? Он попытался подумать о Марии Эстрелле, теребя пальцами член, что, как он знал из предыдущего опыта, всегда приводило к сильному возбуждению. Но ничего не произошло. Он остался вялым и безжизненным. Мино больше не был мужчиной. В саду у дома где-то очень далеко у моря росло дерево анноны. По имени Мами. Мино сжал губы, и если бы кто-нибудь проходил сейчас мимо, то увидел бы в темноте два горячих пылающих глаза со сверкающими золотом зрачками. Даже хищник не решился бы приблизиться к этим глазам. Марипоса Мимоса села на живот Таркентарка и пощекотала великого вождя. «У меня тридцать четыре сына, но ни одной дочери», – пожаловался он. «Если ты послушаешься моего совета, могущественный вождь, совсем скоро у тебя появится дочь, такая прекрасная, что джунгли захотят сделать ее своей королевой», – прожужжала красивая бабочка. «И что мне нужно сделать?» – спросил вождь и вытащил свое огромное пузо, колыхавшееся на поверхности воды, на берег. – «Да, великий вождь, слушай меня: ты был не слишком добр к джунглям, растущим вокруг твоей деревни, правда ведь? Ты вырубил множество деревьев и уничтожил цветущие растения, чтобы появилось место для кассавы, не так ли? Ты выращивал только кассаву, больше тебя ничего не интересовало. Теперь тебе и твоим сыновьям нужно отправиться в джунгли и собрать плоды и семена всех встретившихся вам растений. Каждый из сыновей должен найти свои фрукты и семена, и никто не должен повторяться. Их нужно посадить и посеять возле твоей деревни. Через некоторое время, когда растения и деревья вырастут, они не оставят места для корней кассавы. Ты должен ухаживать за ними, ни одно растение не должно завянуть или погибнуть. И однажды ты увидишь, как из джунглей прилетят мои родственники всех цветов радуги и отложат яйца на листьях этих растений. Через некоторое время из яиц вылупятся гусеницы, потом гусеницы превратятся в куколок. Теперь слушай внимательно, великий вождь: ты должен внимательно рассмотреть этих куколок, одна из них будет намного крупнее остальных. Если ты отыщешь ее, тебе нужно будет забрать ее домой и отдать той жене, которую ты любишь больше других. Пусть она проглотит эту куколку. Но ни в коем случае нельзя раскусывать ее. В эту ночь ты должен лечь со своей женой и любить ее изо всех сил. И не успеет миновать год, как у тебя родится дочь, люди и животные назовут ее Тамбурином Джунглей. Она будет прекрасной, а ее движения будут похожи на музыку. Благодаря ей твой род продолжится на много поколений». С этими словами Марипоса Мимоса взмахнула крыльями и исчезла в джунглях. Бедный вождь с большим животом не знал, что ему и думать, но решил все-таки сделать так, как велела ему бабочка. Вскоре возле деревни выросли необычайные растения, за которыми следил и ухаживал Таркентарк. От работы, а еще оттого, что корней для приготовления кассавы больше не было, живот вождя постепенно втянулся и стал нормальным. Прилетели бабочки, отложили яйца, вылупились гусеницы и превратились в куколок, и Таркентарк после тщательных поисков отыскал самую большую куколку. К своему глубокому разочарованию, нашел он ее под самыми потрепанными и некрасивыми листьями корявого куста, на котором не было ни красивых цветов, ни вкусных ягод. Он пришел к той из своих жен, что не подарила ему ни одного сына, но которую он все равно очень любил, и попросил ее проглотить куколку целиком. В последующие ночи он любил ее так, как еще никогда раньше никого не любил. Через год она родила ему дочь, такую прекрасную, что глаза Таркентарка заполнились слезами. С этого дня Таркентарк объявил все растения и деревья в джунглях священными. Человека, который уничтожит растение, каким бы бесполезным и некрасивым оно ни казалось, и не посеет на его месте новое семя, ждут смертельные болезни и жалкая смерть. Да будет так на веки вечные, провозгласил Таркентарк. И так оно и случилось. Мино сидел, слушая, как ручей рассказывает ему сказку голосом, который он никогда не забудет, – голосом отца. Все было как вчера. Иногда Мино терялся во времени: события, которые давно должны были забыться и исчезнуть, всплывали перед ним с пугающей четкостью и ясностью. Может быть, он просто вообразил себе время? Может быть, отец прямо сейчас сидит в темноте между деревьями и рассказывает ему сказку? Может быть, вождь обохо все еще бродит вокруг, ухаживая за своими растениями? Где же ему отыскать его прекрасную дочь, Тамбурин Джунглей? Внезапно над кромкой холма поднялась луна и осветила ручей. Чуть выше того места, где сидел Мино, находился небольшой пруд. Он подошел туда и присел на камень. Наклонился над водой и увидел свое отражение в серебристой глади пруда. Мино пристально вглядывался в него. Потом картинка распалась и превратилась в нечто совсем иное. Мино вернулся к домику и зашел внутрь. Братья по-прежнему сидели за столом, похрапывая. Мино пробрался в свой угол и лег на пол. Винсенте Ибаньез вернулся на банановую плантацию. Он пожелал Мино удачи в деле революции. Теперь Мино стал частью организованной борьбы. Хуан Ибаньез хорошо принял Мино и сразу же подключил его ко всем делам: сбору дров, охоте на черепах и змей для жарки и запекания. А еще к мытью золота в ручье. В ручье было золото, очень мало, как раз столько, что, ежедневно трудясь не покладая рук, Хуан и Карлос постепенно набирали маленький кожаный мешочек сверкающих комочков. Хуан продавал его в банке в городе в семи милях отсюда. Каждый месяц он ездил в город с мешочком золотых камушков и возвращался с сахаром, солью, мукой, кофе, рисом и бобами. И оружием. Хуан и Карлос уже собрали небольшой оружейный склад. Они готовились к революции, которая была не за горами. Мино усердно учился мыть золото. Он использовал лоток Карлоса, большой жестяной лоток. В тот момент, когда он нашел свою первую золотую горошину, он почувствовал себя богачом. – Расслабься, парень, – пробормотал Хуан, – отмывание золота – это лишь алиби, чтобы власти и коммандеры ничего не заподозрили. Достаточно того, что нам есть чем посолить пищу. Мы готовимся к революции. Comprendre?[23] – Si, сеньор, – ответил Мино, продолжая усердно мыть. Карлос был очень болен. Мино понимал, что он скоро умрет. От его тела остались лишь кожа да кости. Говорить он мог только шепотом. Мино кормил его, когда отец стоял на своем наблюдательном пункте, высматривая коммандеров или гонцов от Эстебара Зомозола. Гонцов, которые никогда не приезжали. – Прошло уже два года, – шептал Карлос. – Революции не будет никогда. Они наверняка убили Зомозола и его людей. Мы все умрем в этой стране. Только отец не понимает этого. Он думает, что в каждой горной пещере прячутся революционеры и ждут. Ждут знака, сигнала. Отец сошел с ума. – Думаю, это чертово змеиное логово – наша страна – поет свою прощальную песню! Хуан Ибаньез вошел в дом и бросил у двери ружье. – Я сам это чувствую. Возможно, все начнется уже на следующей неделе. Сообщение от Зомозола может прийти в любой момент. Тебе удалось хоть немного поесть, Карлос? Он подошел к сыну и встал на колени перед его постелью. Мино отошел. Хуан говорил с сыном так, словно верил в то, что он скоро выздоровеет. Что же случится, когда Карлос умрет? Мино знал: Хуан Ибаньез с еще большим трепетом будет ждать прихода революции. День за днем, месяц за месяцем он будет подниматься на свой наблюдательный пункт и, замерев, словно статуя, высматривать гонцов. Высматривать черный дым вдалеке. Выслушивать приглушенный гул пушек. Когда-нибудь, подумал Мино. Почти весь день он мыл золото. Он ходил вдоль ручья, далеко, туда, куда не удосуживались дойти Хуан и Карлос. Искал в маленьких ответвлениях ручья. Однажды в лотке оказался довольно крупный кусок золота. Мино сразу же показал его Хуану, и тот довольно улыбнулся. – Хорошо, парень. Теперь ты сможешь купить настоящее оружие. Нож и пистолет годятся только для ближнего боя. Или, как говорил Че Гевара: «У революции есть несколько стадий. Для каждой из них нужно свое оружие». Ты читал Че Гевару, парень? А Педро эль Торо? Ты слышал о Прудоне, Ленине и Сталине? А о Фиделе Кастро? Мино нашел еще самородки. Он искал их в маленьком притоке ручья. Большую часть найденного золота он прятал в кожаный мешочек, спрятанный под камнем. Он не собирался покупать оружие. – Ты веришь в Деву Марию? Хуан и Мино сидели за столом в домике и ели копченое мясо змеи с овощами и рисом. – Я вот, черт подери, не верю, – продолжил Хуан, не дожидаясь ответа. – Никакая святая Мать не может стать знаменитой из-за того, что родила Сына для такой ужасной судьбы. Это бред и суеверие, навязанные нам гринго. Хотя богатые испанцы, прибывшие на эту землю в незапамятные времена, тоже придерживались этого идиотского учения. Но тогда было столько суеверий. А сейчас гринго, плантаторы и лакеи капитализма жужжат нам в уши о том, что земное зло и бедность ничего не значат, важна лишь жизнь после смерти в чертогах Небесных. Что за безумный бред! Неудивительно, что это змеиное логово просуществовало так долго благодаря этому учению! Мино ничего не ответил. Он думал об отце Макондо, застреленном у кладбищенской стены. И вот однажды Карлос умер. Беззвучно угас. Несколько дней Хуан бродил повсюду, не произнося ни слова. Он часами недвижимо стоял у постели мертвого. На пятый день, когда от трупа начало пахнуть, Мино решился спросить, что они будут делать с телом. Хуан растерянно посмотрел на Мино, но ничего не ответил. Вечером, когда Мино вернулся с приисков, тело Карлоса исчезло. Хуан готовил черепаховый суп, словно ничего не произошло. Мино съел суп, не задавая никаких вопросов, а Хуан прямо посреди трапезы начал излагать различные революционные стратегии, основанные на особенностях страны, девяносто процентов земли которой составляли банановые плантации, принадлежащие американцам. Мино изучил растительность возле домика. Там не было кактусов. Как и мелких кустиков и папоротника. Внезапно Мино вспомнил, как за день до смерти Карлос прошептал ему: «Ненавижу кактусы. Меня тошнит от одного запаха. У моего отца все тело из кактуса». И Мино понял, почему Карлос заболел этой страшной неизлечимой болезнью: ведь именно он из ненависти вырвал из земли все кактусы в округе. И его настигло проклятие Таркентарка. Хуан уехал в город с двумя мешочками золота. Так много золота он еще никогда туда не возил. Прежде чем уехать, он пробормотал себе под нос что-то о том, что ему следует быть осторожным, чтобы гринго не прознали, что эти места богаты золотом. Ведь тогда здесь разверзнется ад из бульдозеров и всяческих устройств. И жадные капиталисты сровняют с землей все холмы. И засадят все вокруг бананами. И революцию снова придется отложить. Мино сидел на наблюдательном пункте Хуана. Ему велели сидеть здесь до самого возвращения Хуана. Ему следовало внимательно следить, не появятся ли гонцы, которые, возможно, блуждают по округе, не зная, где именно обитает Хуан Ибаньез. Высоко над его головой парила пара орлов. Под ним, до самого горизонта, простирался зеленый ковер банановых плантаций. Мино помнил, что Изидоро рассказывал, что в этой стране за убийство индейца платят деньги. Фокусник прочитал это в достоверном источнике. Несмотря на большие размеры страны, здесь вряд ли осталось много индейцев, подумал Мино. Банановые деревья. Перед посадкой бананов гринго выкорчевывали и сжигали весь другой лес. Они уничтожили сотни растений. Почему же гринго не подверглись проклятию Таркентарка и не подохли как мухи? А может, так и было, подумал Мино, может, многие гринго и умерли. Но из-за того, что их здесь было несчетное множество, меньше их не становилось. Бесконечный поток новых гринго заменял умерших. Гринго глупые. Они не понимают, что однажды это закончится. Вернувшись из города, Хуан сиял от радости. Он тащил за собой тележку, наполненную до краев. Он выгрузил два новеньких ружья, три ящика патронов, очень много динамита, фитили, капсюли и всякие разные «саботажные инструменты», которых раньше Мино никогда не видел. А вот еды он привез очень мало: несколько пакетов кофе и дюжину банок консервированных бобов. – Я кое-что слышал, Карлос, – сказал он Мино тихо. – На самом севере страны революция уже почти у ворот. Шахтеры ропщут. Ставлю на то, что через неделю-другую все начнется по-настоящему. Но отец и сын Ибаньез готовы, не так ли, мальчик мой? Всегда найдутся глупцы, которым не хватило ума запастись оружием и патронами, так что хорошо, что у нас есть лишние. Хуан назвал Мино Карлосом. И продолжил называть, а Мино не посчитал нужным его поправлять. Он вполне мог побыть Карлосом. В этом случае он был в безопасности, если явятся ужасные коммандеры. Шли недели. Хуан днями напролет стоял на своем наблюдательном пункте, вглядываясь в даль, Мино приносил дрова, готовил еду, мыл золото, ложился в постель Карлоса и стал Карлосом в глазах Хуана. Однажды, сидя в одиночестве в домике, он обнаружил личную карточку и паспорт Карлоса. Мино внимательно изучил фотографию юноши. Тот был примерно на год старше Мино, но их сходство бросалось в глаза. Глядя на эти бумаги, ни у кого не возникло бы ни малейшего сомнения. И тогда Мино решил действительно стать Хуаном Ибаньезом. Он положил личную карточку и паспорт в карман рубашки. А потом позволил отрасти маленькой пушистой бороденке, которую так тщательно сбривал. Настоящий Карлос носил бороду. Его отсутствующее ухо было совсем незаметным. Длинные волосы скрывали ужасный шрам. Мино понимал, что никогда больше не сможет коротко постричься. И он страшился того дня, когда Мария Эстрелла запустит свои нежные пальцы ему в волосы и обнаружит, что у него нет уха. Мария Эстрелла. Ему становилось горько, когда он думал о ней. Горько от воспоминаний о доме у моря, лестнице и причале. Горько от мыслей о коллекции бабочек, которую он так давно не видел. В жестяной коробке у него лежали еще двадцать два новых вида. Он поймал их голыми руками, эти виды водились только здесь. Если ему когда-нибудь представится возможность пополнить свою коллекцию, они станут ее украшением. Зачем ему эти бабочки? Разве он не вырос? Через несколько недель ему исполнится шестнадцать. Он раздраженно пнул камень и вскрикнул от боли. Однажды он взял с собой на прииск пистолет и патроны. Установил на дерево жестяную коробку и отошел на десять шагов. После седьмого выстрела он попал в коробку. Потом попадал каждым вторым выстрелом. Он долго упражнялся. Отстрелял целые серии. И, наконец, наловчился стрелять гораздо точнее. Затем он принялся жонглировать пистолетом. Получалось гораздо хуже, чем с ножом. Оружие было большим и тяжелым, спрятать его в ладони было невозможно. Но Мино заставил пистолет танцевать вокруг тела, периодически пряча его в укромных местах. Он решил тренироваться ежедневно. Внезапно он услышал тяжелое дыхание и сопение. С ружьем наперевес к нему бежал Хуан. – Кто это, Карлос? – закричал он. – Их много? Ты ранен? Ты ведь не подстрелил никого из людей Зомозола? Мино успокоил его и заметил разочарование в глазах Хуана, когда тот услышал, что юноша просто упражнялся в стрельбе. Хуан Ибаньез настолько помешался, подумал Мино, что решил, что революция начнется, когда угодно и где угодно, даже в этом горном ущелье, где нет никаких других опасностей, кроме ядовитых змей. Они вместе спустились в домик, и Мино приготовил острое блюдо из овощей, состоявшее из свежих побегов кактуса, зеленого перца, кукурузы и листьев серенги. Хуан выпил вина и заснул после обеда. Однажды снова приехал Винсенте. Брат увидел его грузовик со своего наблюдательного пункта. Мино обрадовался доброму ботанику. Пока они заносили ящики с провизией в дом, Мино объяснил сеньору Ибаньезу, как обстоят дела с его братом – и то, что он думает, что Мино – его сын Карлос. – Ну и хорошо, – сказал Винсенте. Хуан пристал к брату с расспросами. Пишут ли газеты что-нибудь об Эстебаре Зомозоле? Умерли ли какие-нибудь из деревьев, посаженных Винсенте? Сеньор Ибаньез лишь с сожалением качал головой. – Но «Черное войско» опять убило троих собирателей бананов. Говорят, что они были членами коммунистической партии CMC. «Черное войско» пришли ночью в черной форме и черных капюшонах на головах. Я думаю, начальник Аквирра – их член. Винсенте глотнул кактусового вина брата. И снова повторилось то же самое, что и в прошлый визит Винсенте: братья сидели за столом, опустошая одну за другой винные бочки. Время от времени они провозглашали громкие тосты за прошлое, настоящее и будущее. Оба постоянно называли Мино Карлосом. Откупорив пятую бочку, Хуан, шатаясь, вышел в темноту ночи и подорвал большой заряд динамита. Из-за этого высоко в горах над ними сорвался валун. Со страшным гулом он скатился вниз, едва не унеся с собой домик. – Вот так, hermano, – прогундосил Хуан, – вот так загудит вся страна через пару недель! На следующее утро, когда Мино проснулся, братья спали за столом, положив руки друг другу на плечи. Мино вышел на улицу и увидел, что сорвавшийся валун перекрыл ручей. Образовалась большая и довольно глубокая запруда. Без малейших сомнений Мино нырнул в холодную чистую воду. Он долго плавал, погружаясь на дно и всплывая наверх. А затем высох на солнце. Мино проводил Винсенте до машины. Хуан занял свой пост на наблюдательном пункте. – Можно мне называться Карлосом Ибаньезом? – спросил Мино. – Claro, – ответил ботаник, кивая тяжелой от похмелья головой. – Можешь считать себя настоящим Ибаньезом. Нас осталось не так много. Ты Карлос Ибаньез. Большие самородки попадались все реже. Однако Мино продолжал работать не покладая рук. Его собственный кожаный мешочек стал большим и тяжелым. Как-то однажды он обратил внимание на что-то сверкающее в земле, которой он наполнял свой лоток. Но ведь таких крупных самородков не бывает! Он выкопал эту штуковину из земли и промыл ее в ручье. И вдруг увидел, что это такое. Украшение. Настоящее золотое украшение! Прекрасно выполненный жук или крабик, чуть крупнее ногтя его большого пальца. Мино сразу же понял: оно принадлежало древним индейцам. Много столетий назад они жили здесь и добывали золото. Мино поднял украшение так, чтобы солнечные лучи осветили его. Внезапно он все понял: оно принадлежало дочери Таркентарка – самой красивой женщине на планете, Тамбурину Джунглей. Она носила его на шее на цепочке. А теперь он его нашел. Это знак. Очень важный знак. За обедом Мино сказал: – Я подумал кое о чем важном, отец, – Мино всегда называл Хуана отцом, чтобы не путать его. – Хорошо, Карлос, хорошо. Все важное важно. – Революция, – продолжал Мино, – ей же нужно где-то начаться. Кто-то должен ее начать. Возможно, Эстебар Зомозол забыл о революции и уплетает свинину с кукурузными лепешками. Или, может, «Черное войско» давно его застрелили и бросили на съедение белым грифонам. Мино заметил, что у Хуана почернели глаза. – Так что я решил уехать. Уехать, чтобы начать революцию. Может быть, я найду Зомозола, а может быть, и нет. Quien sabe? У меня есть оружие, я молод и силен. А ты будешь стоять на скале и наблюдать. И однажды ты увидишь черный дым на горизонте. Это начнется революция. И я приведу сюда целую бригаду, которой ты будешь руководить. Хуан Ибаньез долго размышлял над этой длинной речью. Его взгляд метался из стороны в сторону. Потом он собрался с силами. – Claro, – сказал он. – Это единственное правильное решение. Я отправлю с тобой все необходимое для начала революции. На следующий день Мино собрался. Кроме мешочка с золотыми самородками, у него были с собой пистолет, нож и жестяная коробка с бабочками. Хуан надел ему через голову четыре патронташа, положил в карманы упаковки с динамитом и капсюли, повязал на пояс несколько метров фитиля и вручил новенькое ружье. Зеленое шерстяное пончо Карлоса закрывало всю амуницию. На голову Мино надел старую шляпу, в которой торчало красное перо. Это был секретный знак для людей Зомозола, которых он мог встретить. Под весом свинца, золота и взрывчатки Мино едва мог двигаться. Он обнял Хуана и увидел слезы в его глазах. А потом ушел.