Орландо направился к двери. – Muchas gracias, сеньор. А могу ли я узнать, в какой именно тюрьме, а то мне придется привести сюда всю семью, чтобы они… – Prision Blanca! – завопил полицейский и захлопнул дверь во внутренний кабинет. Сидя на лавочке в парке, Орландо вдыхал свежий воздух и улыбался, очень довольный собой. Все прошло отлично. Он прекрасно знал, что полиция не обязана сообщать какие-либо сведения посторонним людям, которые не могут доказать, что они являются родственниками или ближайшими друзьями пропавших. Да и документы нужны самые обстоятельные. Но и тогда все сопряжено с большими сложностями. Но все прошло как по маслу. Мария Эстрелла в тюрьме? Что же за «ужасное преступление» она совершила? Этот тупой полицейский сказал, что она там на много лет. – Следующая остановка Prision Blanca, – сказал он самому себе, уплетая только что поджаренный початок кукурузы и несколько пригоршней сладких сухарей. Как ему удалось узнать, тюрьма находилась на юге соседней провинции. Он снова отправился к дому. Стемнело, и он решил переночевать в доме Мино. Орландо разглядывал парящих над ним светлячков. Под подушкой у него лежал пистолет, он был готов к любому повороту событий. Но в доме было тихо, слышался только громкий плеск волн. Я хочу, подумал он, прежде чем полностью отдаться сну, я хочу пересечь границы невозможного, у меня есть моя жизнь, и я не потрачу ее на ремесло мясника, не буду бродягой, ночующим в воняющем мочой парке. Я не буду книжным червем и мечтателем в дебрях библиотек. Мой отец забрался на мачту высокого напряжения, так что жизнь его, перед тем как закончиться навсегда, заискрилась. Но мои искры не упадут на землю для того, чтобы погаснуть. Они будут парить в воздухе, словно гигантские светлячки, и привлекать к себе всеобщее внимание. Их заметят! Люди скажут: «Смотрите, это Орландо Виллалобос взлетает к небесам! Ягуар, огонь и солнце!» А он будет вертеться, гореть и указывать другим путь. Ни за что на свете он не погаснет, не упадет и не превратится в прах. Его тело никогда не переедут колеса какого-нибудь «Шевроле». Большие слова, большие мысли. Орландо было семнадцать, он вырос и мог думать, не оглядываясь ни на какие авторитеты. Орландо пришлось поменять четыре автобуса, чтобы наконец поздно вечером добраться до богом забытой деревни, рядом с которой размещалась знаменитая тюрьма. Он ужинал в таверне единственного в этом месте отеля, рассматривая людей вокруг себя: они были землисто-серого цвета, все в шрамах, оборванные и никогда не смотрели собеседнику в глаза. Здесь обосновались жены приговоренных к пожизненному заключению, здесь жили семьи тех, чьи дорогие люди были заперты за побеленными неприступными стенами здания, крепостью возвышавшегося на окраине деревни. Ежедневно тысячи усталых глаз притягивались к дверям тюрьмы, казалось, сила этих взглядов размозжит сталь и кирпичи на мелкие кусочки. Но конструкция была устойчивой, человеческие желания и убийственная сила мысли были ей не страшны. А воздух между тюрьмой и деревней оставался чистым и прозрачным, как глицерин. Рано утром на следующий день Орландо отправился к тюрьме. Он был далеко не первым: возле высоких дверей, на которых были начертаны большие черные буквы «ВХОД ДЛЯ ЧЕСОТОЧНЫХ ОБЕЗЬЯН», уже стояла длинная очередь. На других дверях, поменьше, было написано «ВХОД ДЛЯ БЛОХАСТЫХ ЛИС» и «ВХОД ДЛЯ СВИНСКИХ ПОТАСКУХ». На маленькой двери поодаль было написано: «ПРИБЕЖИЩЕ ИИСУСА ХРИСТА». Орландо сразу же догадался, что за этой дверью: длинные ряды коричневых и серых крестов растянулись до самого горизонта. Орландо встал в конец очереди. Через два часа двери открылись, впустили первых пять человек. За следующие четыре часа Орландо продвинулся к самому входу. К этому времени солнце настолько иссушило его, что он едва мог держаться на ногах. Наконец его впустили. Довольно молодой надзиратель принял его и спросил, к кому он пришел. Орландо назвал имена Марии Эстреллы и ее матери. У него потребовали некую бумагу под названием «ваучер на посещение». Орландо отрицательно помотал головой. Он родственник, пояснил он, и он даже не уверен, что его племянница действительно находится за этими стенами. Ничего не выйдет. Молодой и, в целом, приятный надзиратель был настроен крайне отрицательно. Ему нужны были бумаги. Сначала Орландо не сдался. Он применил все свое очарование и искусство убеждения. Но ничего не помогло, охранник был непреклонен. – Bueno, – сказал Орландо, облизывая пересохшие губы, – можно мне хотя бы ручку и листок бумаги? Могу я хотя бы последовать призыву Святого Иоанна в пересказе кардинала Аурелио Октоваля? Неожиданное упоминание святых имен и призыва, который он не мог сразу вспомнить, сбило с толку молодого надзирателя, он вытащил из ящика стола блокнот и ручку и неуверенно протянул их Орландо. Четким ровным почерком Орландо написал: «Марии Эстрелле Пинья. Твоя кузина Мами жива и очень хочет получить от тебя весточку. Поскорее напиши Карлосу Ибаньезу». Ниже он указал адрес отеля, где они с Мино остановились. Он твердо протянул записку надсмотрщику вместе с купюрой в сто боливаров, которую незаметно вынул из кармана брюк. – Сегодня, – сказал он, – она должна получить эту записку сегодня. Если этого не произойдет, я вернусь и переверну эту тюрьму с ног на голову вместе с кардиналом Октовалем и восемью другими служителями церкви. Деньги возьмите себе за ваши заботы. Надзиратель посмотрел на него и сглотнул. Деньги он положил в карман. А потом осторожно улыбнулся. Выходя из дверей, Орландо еще раз оглянулся, чтобы строго посмотреть на молодого надзирателя, тот моргнул и поднял вверх большой палец. И Орландо понял, что ему можно верить. После отъезда Орландо Мино очнулся. Он был абсолютно уверен в том, что его друг без проблем отыщет Марию Эстреллу. Поэтому каждое утро он с самого утра ездил в университет и в первый же день совершил невероятный прорыв сквозь джунгли коридоров, залов, аудиторий и кабинетов. Другими словами, он обнаружил институт энтомологии и записался на спецкурс профессора Джонатана Бургоса по лепидоптерологии. Ему выдали карточку, на которой черным по белому было написано: «Карлос Ибаньез обучается на естественно-научном факультете Гумбольдта на отделении насекомых на кафедре бабочек». Благодаря этой карточке открылись многие двери, и он смог обедать за сущие копейки во многих кафетериях, расположенных на территории университета. Мино предъявил карточку, и его пропустили на лекцию. Два часа он слушал, как сгорбленный старик вещал на тему «Инкубационный период яйцевого паразита Vaxina prototopus у самки комара в притоках Средней Амазонки». Он не понял ровным счетом ничего. Мино купил в книжном магазине несколько книг. Среди них была книга Берналя Диаса дель Кастильо «Правдивая история завоевания Новой Испании». В ту же ночь он прочитал ее в своем номере. Она заставила его задуматься о прошлом, настоящем и будущем этой части мира. Кроме того, он пробрался сквозь половину книги «Детская болезнь «левизны» в коммунизме», написанной неким сеньором Лениным, который, как он слышал, был знаменитым социалистическим лидером. Вторую половину книги Мино решил отложить до тех пор, пока не разберется в том, о чем, в целом, там идет речь. А еще Мино познакомился с Зульком. Это случилось в тот день, когда уехал Орландо, а Мино, вне себя от радости, что нашел свое место на этой земле, болтался по коридорам отделения насекомых, где стоял резкий запах тимола, хлоридов и других препаратов для заготовки насекомых. Внезапно он обратил внимание на странного человека: тот вытирал свои большие круглые очки, стоя возле стойки с ящиками для насекомых, в которых лежали самые красивые бабочки-белянки. Таких Мино видеть еще не доводилось. Там были все оттенки желтого, от почти белого до темно-оранжевого. Оба стекла в очках этого мужчины были треснуты, одет он был в серый потертый костюм в вертикальную полоску, сам очень худой и низкорослый с едва наметившимися плечами. Он обращал на себя внимание окружающих тем, что постоянно фыркал, словно свинья в поисках кореньев. А если присмотреться к его лицу, становилась понятна и причина этого постоянного фырканья – у мужчины был удивительно маленький нос с одной крохотной ноздрей! Только одной, с правой стороны! На вид ему было около тридцати лет. Мино наверняка прошел бы мимо этого человека, если бы не потрясающая коллекция белянок перед ним. Мино не смог удержаться: ему нужно было взглянуть на этих бабочек поближе. – Гумбольдт, – кивнул мужчина многозначительно. – Кое-что из наследства Гумбольдта. Бесценного наследства. Вот эти четыре, знаете их? Их больше не существует, скажу я вам. Уничтожены. Последние двадцать лет их не находили. Он ткнул корявым указательным пальцем в бабочек. В следующие несколько минут Мино совершенно забыл о необычном человеке, стоящем возле него. Он слушал его рассказ и поражался тому, насколько живыми выглядят эти столетние насекомые, казалось, что они в любой момент готовы вспорхнуть. Через некоторое время они представились друг другу, воодушевленный встречей с единомышленником, Мино согласился выпить с ним кофе в кофейне. Они с Зульком, так представился этот человек, проговорили очень долго. Мино решил, что Зульк – это фамилия. Зульк порекомендовал новоиспеченному молодому студенту ряд лекций, которые, как он считал, ему пригодятся. Мино задал массу вопросов и получил на них ответы. У самого Зулька коллекции бабочек не было. Его отец и мать терпеть не могли насекомых в своем доме. Он же сам интересовался бабочками, потому что они приятно пахли. Мино не припоминал, чтобы он когда-либо замечал запах какой-нибудь бабочки. Зульк пожелал Мино всего самого наилучшего и так громко фыркнул, выходя из кофейни, что остальные посетители рассмеялись. Бродячая фольклорная группа выступала в большом дворе посреди кампуса. Они привлекли внимание Мино, а особенно он заинтересовался, когда понял, что это индейцы. Настоящие вайампи, тупинамба и таблакьера. Они танцевали и пели, а еще продавали всякие самодельные сувениры. Мино долго стоял, глядя на двух юношей, показывавших и продававших длинные полые плевательные трубочки. Стреляли из них пульками из твердого дерева, они впивались в стволы деревьев, служившие мишенями. Юноши были невероятно меткими. Мино тут же купил три трубочки и несколько десятков пулек и принес их в свой номер. Весь вечер и большую часть следующего дня он провел, стреляя из комнаты Орландо через открытую дверь в красную бумажку, прикрепленную к подушке на его кровати. Орландо не было уже три дня, и Мино начал волноваться. Он ходил в университет совсем ненадолго и стремился побыстрее вернуться в отель, чтобы посмотреть, не приехал ли его товарищ. Он сидел в холле, непрерывно глядя на входную дверь. Мысли Мино вращались вокруг Марии Эстреллы. Если кто-то ее обидел, о, он знает, что он тогда сделает: он отомстит так жестоко, что даже злодеяния солдат покажутся мелким хулиганством. Из своего положения в пространстве между водой и воздухом он мог использовать на полную мощь любое оружие. Он мог прыгать через огонь, не рискуя обжечься, он мог превратить камень в жидкость. Пересчитывая листья на петрелле, растении, стоявшем возле входа в отель, он придумывал тысячи способов умертвить своих врагов. Он был настоящим волшебником, наделенным невероятными силами. Отель, в котором они жили, был холодным и безжизненным. Приезжавшие и уезжавшие люди были бледными бумажными куколками, которые никогда не жили настоящей жизнью. Этот город вообще не был настоящим, он был лишь шумной зудящей раной на теле планеты. Воспалением, прыщом. Но именно здесь были книги. Они вполне могли находиться в джунглях, быть высечены в камне, в скале, на коре деревьев. Возможно, они там и были? Всегда? Мино ждал Орландо. Надеялся, что Орландо появится со своей веселой улыбкой и хорошими новостями. И они уедут из этого отеля. Найдут красивую подходящую квартиру неподалеку от университета. Медленно, но верно они впитают всю доступную премудрость. А потом уедут из этого города. Но сначала они с Марией Эстреллой поженятся. Почему он любил ее? Почему он сидел здесь, на этом кожаном диване на мраморном полу в абсолютно бессмысленном холле отеля, чувствуя гнетущую тоску, жгучее желание видеть и ощущать ее, чувствовать ее запах, именно ее? Почему каждый раз, когда он обращался к ней в мыслях, у него начинало колоть сердце? Что, она единственная на свете? Он знал, что она далеко не единственная, и все же для него она была именно такой. На растении петреллы у двери было ровно шестьсот пятьдесят четыре листка. Не считая двух увядших. Орландо приехал поздно вечером. Он поведал Мино все в малейших деталях. Теперь оставалось лишь ждать. Ждать письма. Оно скоро придет, Орландо был в этом абсолютно уверен. А пока можно было подумать. Поразмышлять о том, что возлюбленная Мино сидит в тюрьме, отбывая, по всей видимости, очень серьезный срок. Они, конечно, не могут держать ее за решеткой только за то, что она случайно встретила и полюбила Мино Ахиллеса Португезу. Очевидно, она попала в какой-то переплет, который общество считало недопустимым. На вопрос Орландо о том, не могла ли Мария убить собственную мать, ведь та тоже бесследно исчезла, Мино ответил, что это исключено. У Марии Эстреллы не было никаких причин убивать свою мать. И все же вполне возможно, именно глаз ее матери лежал под диваном в доме. Но также возможно, это был глаз самой Марии. Помимо времени, проводимого за бесконечными размышлениями, Мино и Орландо продвинулись в университетских делах. Мино раскрыл своему другу некоторые секреты, и вскоре тот тоже получил заветную карточку. На ней значилось, что он изучает языки и политику; Орландо с головой окунулся в лекции по немецкому, английскому и французскому, а также некоторым другим языкам. Кроме этого, он изучал политику. У Орландо почти не было времени на разговоры, он бегал по коридорам между аудиториями со все возрастающей кипой всевозможных бумаг, покупал стопки книг, так что его номер в отеле вскоре превратился в хаос печатной продукции всех цветов и форм. – Так нельзя, – сказал он однажды, бессильно опускаясь на кровать, – это слишком много. Ровно через неделю после того, как Орландо отыскал Марию Эстреллу в тюрьме, пришло письмо. Мино сразу же узнал почерк Марии Эстреллы на конверте. Он побледнел, сел и открыл письмо. Прочитав его три раза и помолчав несколько минут, он медленно сказал Орландо, подпрыгивавшему от нетерпения: – Ее посадили на шесть лет. Она вырвала глаз офицеру полиции. Она сделала это абсолютно сознательно, когда полицейские пришли в дом, чтобы сообщить, что я погиб при пожаре в тюрьме за границей. Мать отказалась разлучаться с дочерью, так что она поехала за ней до самой тюрьмы. Там она разбила голову об дверь и умерла. Ее похоронили на тюремном кладбище. Она любит меня и скучает по мне. Благодарит своего святого покровителя за то, что он услышал ее молитвы и я жив, – он посмотрел на Орландо. – А я жив? – Прибежище Иисуса Христа, – пробормотал Орландо. Письмо было адресовано Карлосу Ибаньезу. Мария Эстрелла поняла, что ему пришлось сменить имя. Но она не могла придумать, как он сможет ей писать. В тюрьме все письма прочитывались. Для нее это не было проблемой, она придумала способ доставлять письма на волю, так что могла писать все что угодно. Но как же ему написать ей о том, что его волнует? О, от ее письма Мино прослезился, так много было написано между строк! Она угодила в тюрьму из-за него. Ей дали шесть лет, но, возможно, выпустят через четыре. Это очень долго. К этому времени ему будет уже двадцать один год. Орландо вышел и вернулся с бутылкой ликера. Они пили его маленькими глоточками, пытаясь упорядочить мысли и чувства. – Я не ем курицу, – фыркнул Зульк. – Куры – худшие существа на свете. Их гнусные клювы и злые глаза отталкивают меня. Мино пригласил Зулька в их новую квартиру, занимавшую весь второй этаж в доме на улице Калле Кордова прямо возле университета. Мино приготовил рагу из курицы с бананом и чили, следуя всем правилам поварского искусства. Главная цель приглашения заключалась в том, чтобы показать Зульку свою коллекцию бабочек, которую он забрал из дома у моря. Особенно ему было интересно мнение Зулька о Papilio portoguesa. Зульк оказался большим специалистом, он знал чуть ли не больше самого профессора Хонатана Бургоса, наивысшего авторитета на кафедре бабочек. – Курица! – снова фыркнул Зульк, довольствуясь сухим хлебом и водой и изучая коллекцию Мино. – Колоссально! – сказал он. – Впечатляет. Вы, видимо, половину джунглей прошли, чтобы их собрать. – Вот эта, – сказал Мино, показывая на бабочку. – Вы когда-нибудь видели такую? Мино очень волновался, ожидая ответа Зулька по поводу сине-желтой бабочки, которую он назвал Papilio portoguesa. – Homerus, – сказал Зульк. – Должно быть, это Homerus. Нет, подождите-ка, это не Homerus. Она слишком большая, да еще эти кружки. Удивительно, – он посмотрел на Мино своими странными глазами с бегающими зрачками за большими треснутыми стеклами очков. – Но ведь здесь указано название, portoguesa. Никогда не слышал о такой. Это вы ее так назвали? Мино кивнул. – Ей же нужно было имя. – Хммм, – Зульк перестал фыркать. – Можно мне одолжить ее на несколько дней? Я хочу все выяснить. После того как Зульк пообещал, что будет крайне осторожен, Мино разрешил ему взять бабочку для более детального изучения. Ее разместили в отдельный пластиковый ящик. Через три дня Мино получил бабочку обратно. Зульк не смог ничего выяснить. Она произвела маленькую сенсацию на кафедре. А Мино прославился – как среди студентов, так и среди преподавателей. На вопрос о том, не согласится ли он оставить ее в коллекции университета, он лишь отрицательно покачал головой. Но разрешил сфотографировать, зарисовать и каталогизировать бабочку под именем portoguesa. Шли дни и недели. Друзья влились в студенческое сообщество, жизнь обрела стабильность. Орландо ограничился изучением английского, немецкого и политики, а Мино все так же занимался энтомологией. Они познакомились с другими студентами и часто устраивали вечеринки в своей квартире. Никто не мог поверить в то, что эти двое родом из глуши и всего пару месяцев назад считались неграмотными нищими без средств к существованию. Как только разговор касался их прошлого и происхождения, оба таинственно умолкали. Но, оставшись вдвоем, очень веселились, радуясь своему невероятному богатству в виде сверкающего чистого золота. – Там на дне могут лежать тонны таких, – сказал Орландо. – В один прекрасный день мы возьмем оборудование для ныряния и достанем их все. Устроились и два других важных дела, благодаря которым настроение Мино понемногу улучшилось: он сдал дом двум пожилым сеньорам, вдовам, захотевшим провести последние годы жизни на свежем морском воздухе. К тому же он нашел канал, по которому мог общаться со своей возлюбленной без цензуры. Оба их дела помог уладить услужливый юрист по имени Аррабал де лас Вегас, который всегда помогал студентам решить проблемы с законом. А таких было немало. К сожалению, Аррабала де лас Вегаса однажды схватила рота солдат и вывела за пределы кампуса. Его обвинили в участии в нелегальной революционной партии CCPR и посадили в тюрьму.