Группа студентов постоянно собиралась в маленьком баре «Улей». Мино и Орландо вступили в эту группу. В «Улье» играли в бильярд карамболь, пили зеленый напиток sipparo, пели и дискутировали. Дискуссии иногда длились до самого утра, а хозяин, сеньор Торпедо, уходил спать, оставляя заведение под ответственность самих студентов. Никаких драк или ссор никогда не возникало. Однажды вечером дискуссия особенно накалилась. Разумеется, обсуждали политику. Вопрос касался тактики грядущего переустройства общества. В группе присутствовали представители большинства радикальных политических партий, как легальных, так и нелегальных. – Революция, – поморщился Камилло Ордо, – безнадежна, вы и сами это понимаете не хуже меня. Посмотрите на историю: в этом веке США успешно осуществили четырнадцать оккупаций и сорок два военных захвата земли в Южной и Центральной Америке. Камилло Ордо был членом крупнейшей социалистической партии PSS. – Североамериканским миллионершам нужна дешевая и нежная говядина из саванны. А мы не должны говорить о них ничего дурного! Это говорил Гаспар Меза, один из активных анархистов, после его слов по бару пробежал смешок и звякнули зеленые бокалы. – Оккупировав весь университет, мы сможем многого добиться. Оккупация приведет к тому, что другие общественные группы воздвигнут свои баррикады и с оружием в руках встанут на борьбу с нищетой. Толстяк Педро Гольфино был одним из самых известных революционеров, членом группы Negro, отделившейся от CCPR. Он уже успел несколько раз отсидеть в тюрьме, заполучив страшные язвы на спине и шрам на затылке. Большинство студентов считали, что рано или поздно его убьют, потому что он не скрывал своих взглядов. Оккупация университета обсуждалась очень часто. Много раз студенты были близки к тому, чтобы захватить университет, но их отбрасывали полиция и военные. Около года назад произошли серьезные столкновения, пятнадцать студентов были убиты, а несколько сотен ранены после того, как полиция обстреляла из пушек факультет биологии, где забаррикадировались студенты. В здании возник пожар. В числе убитых была Хуанита Бонифак, лидер популярной революционной партии CCPR. Четверо других лидеров были арестованы и заключены в тюрьму. – Саботаж, – сказала Ховина Понс. – Наш метод – саботаж и систематические тайные политические покушения. Нужно, чтобы власть имущие и гринго, прибывшие сюда со своими грязными предприятиями, жили в постоянном страхе. Смерть и террор – их метод, мы должны сделать его своим. Говоря, она встала, ее глаза на худом бледном девичьем лице пылали огнем. Все знали, что Ховина Понс – дочь одного из самых ненавистных капиталистов в этой стране, Руи Гарсии Понса, который не только владел бесконечными земельными угодьями, но также был директором фашистской газеты «Эль Националь». Ховина Понс не входила ни в какую группу или партию. Орландо и Мино слушали. Они впитывали каждое слово, пытаясь понять, что за ними стоит. Когда заговорила Ховина Понс, Орландо особенно заинтересовался, он обратил внимание на эту красивую девушку, казавшуюся такой несгибаемой несмотря на нежное лицо. Он толкнул Мино в бок и кивнул. Мино улыбнулся ему, не совсем уверенный в том, что именно привлекло друга – содержание речи Ховины или ее безупречная девичья фигурка. Возможно, и то и другое. Дело шло к закрытию, а дискуссия все продолжалась, и сеньор Торпедо ушел спать, оставив ключи Маурисио Лаксейро, своему любимому племяннику, заканчивающему медицинский факультет. – Районы бедняков растут, – утверждал Хуан Манило. – Да, у них даже нет воды и асфальта, не говоря уж о машинах и телевизорах, – социалист Камилло Ордо обратил внимание на отсутствие основных удобств. – Мы живем, возможно, в самой богатой стране Латинской Америки. Так не должно быть. Паразиты высасывают соки из бедняков. Но разве, если раздать деньги тем, кто не умеет писать и читать, это как-то поможет? – Но они же могут слушать и говорить. – Многие из них – индейцы. – Надо начать с нуля. Мы запланируем настоящую оккупацию. Забаррикадируем все входы и выбросим всех провокаторов и реакционеров. Завтра я сделаю листовки. – Это самоубийство. – Мы продолжим дело Боливара, Морелоса, братьев Каррера, Порфирио Диаса и Бенито Хуареса. Не говоря уж о Фиделе, Че и братьях Ортега. Patria libre y muerto![30] Лозунг Аугусто Сесара Сандино. Пусть он станет и нашим лозунгом! Под конец все начали говорить одновременно, не слушая никого, кроме собственного голоса, и ничего, кроме своих аргументов. Орландо нашел себе место возле Ховины Понс, с которой постоянно чокался чем-то зеленым. Мино пошел домой. Он прошел по темным улицам, в это время почти свободным от машин и шума. Голова все еще гудела от разных голосов. Он улыбался. Мино больше не был одинок. И все же чего-то не хватало. Или скорее так: было кое-что, чего не понимали другие. Кое-что, чем должен был помочь именно он. Он и Орландо. Но сначала нужно было послушать и разузнать. Он пошел в самый большой парк. Небольшим зеленым холмом он возвышался между двумя большими зданиями, офисными центрами из стали и стекла. Мино отыскал себе скамейку почти в центре парка под бледным светом фонаря, покачивающегося на дереве. Он услышал кваканье лягушек в озере, а над ним стрекотали свои ночные серенады большие кузнечики. Ничто, подумал он, ничто не заставит меня предать Марию Эстреллу. Он ужасно сожалел, что не отправился домой давным-давно, ведь он мог бы предотвратить трагедию. Вместо этого он счастливо проводил дни вместе с Орландо, пел и танцевал, занимался любовью с Ильдебрандой и ее подружками. Он вел себя по-свински. Четыре года. Четыре года – это так долго. Они сказали, что он умер. То есть власти в этой стране считали его умершим. Прекрасно, значит, он был в безопасности. Но он никогда больше не сможет снова стать Мино. Никогда больше его не будут звать Мино Ахиллес Португеза. Единственное оставшееся на свете существо по фамилии Португеза – бабочка. Мино очень надеялся, что в джунглях их осталось еще много. Мимо него, обнимаясь, прошла влюбленная пара. Он посмотрел в другую сторону и увидел на скамейке в глубине парка худую оборванную фигуру. Мино встал и осторожно подошел к скамейке. Он услышал глубокий храп. Не разбудив спящего, Мино засунул ему в карман купюру в сто боливаров. – От Изидоро, от папы Маджико, – прошептал он еле слышно. Через несколько недель Мино и Орландо стали зрителями весьма неприглядного спектакля, главными действующими лицами которого были специальные войска правительства. Среди студентов ходили слухи о том, что CCPR, нелегальная революционная партия, ведет секретную радиотрансляцию прямо возле кампуса. Автомобили с тайными агентами и разными прослушивающими устройствами прочесывали университетский район, но все было тщетно. Вещатель CCPR найден не был, студенты были взбудоражены. Но однажды все закончилось. В ряды посвященных затесался доносчик. Грузовики с вооруженными солдатами на борту, танки и минометы окружили двухэтажный кирпичный домик неподалеку от того места, где жили Мино и Орландо. Так они стали непосредственными зрителями разыгравшейся драмы. Совершенно случайно именно в этот день к ним зашли студент юридического факультета Томбо Эстувиан и Ховина Понс. Томбо был членом CCPR, и когда он понял, что происходит, то сильно побледнел. – В этом доме, – сказал он, – сидит Хуан Пескаль. Он ведет радиотрансляцию. Он самый смелый человек, который когда-либо входил в CCPR. Теперь все пропало. Они нашли радиостанцию, – он вцепился руками в оконную раму и чуть не потерял сознание. Войска окружили здание. Выставили пушки, снайперы заняли свои позиции. Во всем районе наступила зловещая тишина, и вдруг ее пронзил громыхающий голос команданте: – У тебя три минуты, чтобы выйти из здания с поднятыми руками! Сдавайся во имя демократии! Демократия получила хороший ответ. Мино и его трое товарищей увидели, как окно на втором этаже внезапно распахнулось, мелькнула сталь и вспыхнули желтые язычки пламени. В ту же секунду команданте получил пулю в лоб, еще три солдата упали на землю, дрыгая испещренными пулями телами. Солдаты тут же обстреляли дом из автоматов. Они лежали по четверо за деревьями и кустами, у стены и за другими домами. Поднялся страшный шум, в воздухе засвистели пули, с дома посыпались камни, стекло, дерево и краска – не осталось ни одного целого окна. А потом все стихло. – Йезус Мария! – простонала Ховина. – Он наверняка мертв. Томбо Эстувиан сжал зубы так, что побелели челюсти, и вонзился ногтями в подоконник. Вдруг они заметили какую-то тень, в этот раз на первом этаже, за которой раздались выстрелы. Попали ли выстрелы в кого-нибудь из солдат, неизвестно, но они вызвали новый круг бомбардировок: куски железа, кирпичной кладки и целые бревна отлетали от стен. С крыши покатилась черепица. Воздух вокруг дома стал плотным от порохового дыма. И тут выехал танк. На улицу упала целая стена. И снова наступила мертвая тишина. В этот раз она длилась дольше. Все понимали, что от бедного Хуана Пескаля остались лишь мелкие кусочки. Орландо собирался уже принести бутылку кактусового ликера, чтобы они могли помянуть геройски погибшего Пескаля, как вдруг Ховина ухватила его за руку. – Смотрите! – закричала она. Наполовину разрушенная входная дверь распахнулась, и из дома вышел Хуан Пескаль. Согнувшись в три погибели, он бежал зигзагом, отстреливаясь от солдат. Потом в него попали; он весь сжался, но продолжал бежать до тех пор, пока его ноги не подогнулись под весом свинца от пуль в его теле. Он остался лежать в полуметре от коричнево-красного танка. Сидящие за панцирной броней заметили это, и страшная машина медленно двинулась вперед. То, что осталось от Хуана Пескаля, с трудом напоминало труп человека. Все было кончено. Мино и его товарищи выпили ликера и с глубокой скорбью помянули погибшего. – Они могут разрушить плоть и кости, но им никогда не разрушить саму идею, – хриплым голосом прошептал Томбо. Мино постепенно расширял сферу своих научных интересов. Он изучал энтомологию и ходил на лекции по общей экологии. Эта тема настолько захватила его, что он погрузился во все книги, обсуждавшие баланс в природе, разрушение окружающей среды и значение сложных форм жизни в общем балансе. Утверждалось, что именно этому университету, в целом, имевшему очень хорошую репутацию, повезло заполучить одного из важнейших ученых по этой теме, а именно Константино Кастилло дель Круза. Мино был поглощен его лекциями, воспринимая каждое сказанное слово. Сеньора Кастилло дель Круза тоже преследовали власти: они утверждали, что на своих лекциях он вел коммунистическую пропаганду и одобрял подпольную деятельность. – «Мировой банк», – говорил профессор на своих блестящих лекциях, – это уважаемое и величественное учреждение – стал одним из злейших врагов биологической целостности. Я бы мог привести бесконечное количество примеров, но удовлетворюсь лишь тремя. Во-первых, финансирование гигантского скандального проекта по строительству дамбы Nueva Esperanza в одной из соседних стран, прямо посреди наиболее уязвимой части джунглей. Без малейшего преувеличения можно сказать, что из-за этого проекта были навсегда утрачены сотни сортов деревьев, около тысячи уникальных растений, из которых тридцать четыре вида орхидей. Кроме того, исчезли несколько тысяч видов насекомых, семь видов известных беспозвоночных и по меньшей мере три вида млекопитающих. Общественная организация «Всемирный Фонд дикой природы», которой управляют карьеристы, бездушные монархи и принцы, даже пальцем не пошевелила, чтобы вмешаться в эту ситуацию. Они отвлекают внимание общественности, сосредоточившись на тиграх и пандах – больших млекопитающих, которых легко заметить. Во-вторых, «Мировой банк» стал одним из крупнейших преступников на планете из-за развития проекта Ferromangan Corporation. Ученые вычислили, что сырье для этого проекта закончится в течение ближайших десяти лет. К этому моменту из-за проекта появится пустыня величиной со среднюю латиноамериканскую страну, пустыня, на которой уже никогда не будет плодородной земли. И, наконец, в-третьих – рыболовный проект под названием Colectiva berbao. Гигантский проект, полностью профинансированный «Мировым банком», в результате которого ежегодно полностью истребляются более десятка видов рыб в океане. Итак, студенты. Это прямые последствия, которые не вызывают сомнений у ученых. А вот о вторичных последствиях мы знаем крайне мало. А они будут еще более катастрофичными, ведь мы говорим о полном разрушении баланса, на создание которого природа потратила миллионы лет. Таковы результаты недальновидных действий «Мирового банка». Сеньоры и сеньориты, обратите внимание: это лишь три примера из бесконечной, страшной цепочки событий, спровоцированных людьми, не имеющими ни опыта, ни знаний, но обладающих властью. К сожалению, мы с вами живем в той части мира, которую эти проблемы затронут в первую очередь, так как у нас есть дождевые леса и их потрясающие ресурсы. Идите и подумайте над таким вопросом: каким образом каждый из нас может использовать свои знания и свой интеллект для того, чтобы остановить такое развитие событий? А его нужно остановить. Так учил Константино Кастилло дель Круз своих студентов. Еще профессор расширял и прояснял на первый взгляд незначительные экобиологические связи, он называл их «сеньорами и сеньоритами». Он выставлял перед собой на кафедре стакан с коричнево-красной землей и прекрасное чучело птицы рода Gallus accitanus, редкой джунглевой курицы. – Видите этот стакан с землей? Именно в этой земле содержится особенная бактерия. Она настолько необычная, что, если бы не она, вы бы не увидели эту прекрасную птицу. Ее бы просто не существовало на свете! Земля в этом стакане – образец почвы из региона Дьявольских гор. Эта земля уникальна, потому что она обладает необычным составом с включением особенных минералов. Вот так. Именно благодаря этим минералам развивается бактерия tetronyphaca. Эта бактерия, в свою очередь, вступает в особую связь с растением Thecla curasina, внешне ничем особо не привлекательным. Так. У этого растения есть одна особенность: его листьями питаются личинки стрекозы Sutina sutina, огромные рои которой те, кто бывал в Дьявольских горах, наверняка видели. Sutina sutina, сеньоры и сеньориты, основной корм джунглевых кур. Они живут только там, где водятся эти стрекозы. Но мы можем пойти еще на шаг дальше. Почти пятьдесят лет назад существовало племя индейцев под названием сингихива. В основном это племя питалось именно джунглевыми курами, эти птицы были для них незаменимыми. Племени сингихива больше не существует, оно уничтожено. Джунглевые куры пока существуют, но, скорее всего, исчезнут через десять лет. Ведь тогда, благодаря интенсивной обработке с самолета джунглей этого района против малярийных москитов, исчезнет бактерия tetronyphaca. Ядовитые вещества, убивающие личинки москитов, попадают в почву и весьма эффективно убивают эту бактерию. Стрекоза Sutina sutina исчезнет, потому что исчезнет растение Thecla curasina и ей будет больше нечего есть. А значит, исчезнет и Gallul accinatus. Студенты, посмотрите внимательно на эту птицу. Посмотрите внимательно на этот стакан. А потом посмотрите на самих себя. И, наконец, оглянитесь вокруг. Так говорил Константино Кастилло дель Круз на своих лекциях. Мино поддерживал переписку с Марией Эстреллой. Он делился с ней всеми своими мыслями, чувствами и идеями. И она писала ему в ответ, рассказывала о жизни в тюрьме, о маленьких и больших трагедиях, о жестоких муках, о слезах и об отчаянье. Она уверяла его, что у нее самой дела обстоят вполне неплохо. Она вела себя мудро, никого не раздражала, ни сокамерников, ни надзирателей. И дни шли своим ровным и вполне спокойным чередом. Она много читала и начала рисовать. Она отправила Мино много своих рисунков, которые он тут же оформил в самые красивые рамы и повесил на стену. Он считал эти рисунки выдающимися и писал ей, что все их очень хвалят и считают предметами искусства. Это было правдой. Томбо Эстувиан даже предложил организовать выставку. Орландо и Ховина Понс нашли друг друга. Они начали встречаться, и Мино не упускал случая подразнить товарища. Ховина Понс изучала фармакологию. – Моя любимая укротительница ядов, – так пел Орландо в душе. Он постоянно сочинял песни обо всем на свете. Несколько раз Мино ездил в город у моря посмотреть на дом и навестить двух сеньор, проживающих там. Он сдал им дом на четыре года, а потом им придется съехать. Ведь через четыре года Мария Эстрелла выйдет из тюрьмы. Дамы хорошо следили за домом, ухаживали за растениями и собирали апельсины. К восхищению Мино, Мами в последнее время пошел в рост. Мино решил, что это хороший знак. Однажды он отправился в долгий путь к Prision Blanca, ему хотелось посмотреть на то место, где Марии Эстрелле предстояло провести столько лет. Он обошел белые стены, надеясь, что хотя бы где-нибудь найдется крохотная щелочка, через которую он сможет заглянуть внутрь. Но щелочки не было. Мино посчитал тщедушные деревянные кресты на так называемом кладбище. Две тысячи четыреста девять. Под одним из них лежала Ванина Пинья. Орландо и Мино все активнее участвовали в политических дискуссиях, их считали анархистами. Разобраться в различиях между CCPR, CCPR Negro, ACS, PTC, CTF, CST (m-l), «Красным фронтом» и бесчисленным количеством других групп левых было очень сложно. К тому же ни одна из этих групп не поднимала вопроса, который волновал Мино сильнее всего: очевидное пренебрежение Человеком других животных и растений. Мино думал, что однажды эти молодые радикально настроенные смелые студенты придут к власти и продолжат чествовать Человека и наделять его правом совершать любое бесчинство себе на благо. Так что ему необходимо не только разрушить существующую систему, но и уничтожить приоритет Человека. Человек – ничтожный паразит, наихудшее создание на земле. Мино спорил с другими, оттачивая свое мнение, развивая его, но в целом придерживаясь собственного мировоззрения. Рядом с ним были Орландо и Ховина Понс. Ховина, возможно, ненавидела сильнее всех. В день восемнадцатилетия Орландо и Мино, который почти совпал, они устроили большую вечеринку. В баре «Улей» собрались более двадцати человек. Хозяину, сеньору Торпедо, хорошо заплатили, и он подал свои лучшие блюда. Там были жареный ягненок с зеленым перцем и сахарным луком, фаршированные дрозды, копченые сардины и самые лучшие фрукты этого района страны. Мино позаботился о том, чтобы Орландо в этот день ждал грандиозный сюрприз. Он попросил тишины и подал сеньору Торпедо, стоявшему у входных дверей, знак, хлопнув в ладоши. – Имею честь представить вам новую студентку университета! Студентку, которую незамедлительно стоит включить в наше сообщество! Открылись двери – и вошла Ильдебранда. Орландо разинул рот от изумления. Затем он бросился обнимать молодую женщину, поразившую всех своей невероятной красотой. Несколько дней назад Мино случайно встретил Ильдебранду в университете. Она только что приехала, чтобы начать обучение и стать учительницей. Они очень обрадовались друг другу. У Ильдебранды слезы выступили на глазах, когда она узнала, что и Орландо тоже здесь. Она захотела с ним встретиться. Они с Мино договорились держать их встречу в тайне до празднования дня рождения. И для Ильдебранды эта вечеринка стала поводом познакомиться со всеми. Праздник удался. Сеньор Торпедо лишился силы воли и наплевал на предписания властей о покое и порядке и на запрет продавать алкогольные напитки в бутылках в барах. Он оглушил студентов своим глубоким басом, подпевая их песням. Под конец он заснул под одним из своих столов после того, как вовлекся в абсолютно невозможную дискуссию с супертеоретиком марксизма Рольфо из группы CCPR (Negro). Мино серьезно и очень долго говорил с Ховиной Понс. Их разговор касался того, что неприемлемо лишь болтать, но ничего не делать. Что-то должно было произойти. Нельзя было больше ждать. Во время разговора Ховина все время поглядывала на Орландо, который, стремясь укрыться от шума и суеты, уединился с Ильдебрандой под одним из столов. Там действовали, а не болтали. До того, как взошло солнце и миллионы машин завели свои двигатели, отчего город накрыла пелена выхлопных газов, Орландо и Мино закончили праздновать свой день рождения дома с Ховиной и Ильдебрандой. Орландо, конечно, не мог дольше ждать, он сразу же повел Ильдебранду в спальню, чтобы сделать то, что нужно было сделать. Тихо действовать у них не получилось, даже лампа в комнате, где сидели Мино и Ховина, качалась от равномерных толчков кровати Орландо. – Орландо, – слабо улыбнулась Ховина, – никогда не чувствовал разницу между кавалерией и занятиями любовью.