Десять тысяч газет напечатали эти требования. Тысяча теле- и радиоканалов передали это сообщение во все уголки мира. Казни Самуэля В. Пирсона, братьев Бойобон, производителя пестицидов доктора Хенкеля и семи миллионеров, среди которых был Джеффри Шерман, на яхте «Минни» потрясли мир на первой неделе сентября. Стоило встретиться двум людям, как речь сразу же заходила о группировке «Марипоса». Имена четырех бабочек прочно впечатались в сознание людей: Морфо, Арганте, Дафлидис и Клеопатра. После того как тысячи тонн типографской краски и много миль газетной бумаги были посвящены последним акциям, произошло нечто совершенно непредсказуемое; позже это событие назовут «Великой бойней прессы». Словно зловредный вирус дремал долгое время, а потом неожиданно напал и со скоростью света заразил все газеты по всей земле. Словно взорвалась компостная куча и вонючие дрожжевые бактерии выбросило в тропосферу, и из-за тошнотворного запаха скрутило даже самых стойких. Возможно, вирус запустила британская газета The Sun. Внезапно в весьма недвусмысленных публикациях и вопреки всем предыдущим традициям газета встала на сторону группировки «Марипоса». Она сообщила, что понимает необходимость подобных акций и считает, что подобное уже давно должно было произойти. Разразился страшный скандал, в котором использовались совершенно другие инструменты, а не типографская краска. Сначала газеты принялись активно полемизировать друг с другом, в результате обычные мужчины и женщины стали свидетелями самых отвратительных обвинений и гнусных разоблачений. На свет божий выплыли все скандалы и зашептанные тайны, которые никогда не должны были выйти на поверхность. Всегда чопорные и флегматичные британцы корчились в болезненных спазмах. А потом редактора The Sun и четырех его ближайших соратников жестоко убила и чуть не разорвала на части прямо в здании редакции целая толпа кипящих от ярости и обезумевших представителей других газет. Общее сумасшествие стало свершившимся фактом. Но почти одновременно с этим похожие ситуации возникли и в других странах, в тех, где так называемая просвещенная демократия с ее свободой слова и мнений сияла ярче, чем солнце. В Западной Германии секретарь редакции впал в исступление и разбил редакционные компьютеры на общую сумму в одиннадцать миллионов немецких марок, между редакциями различных газет Гамбурга и Бонна начались уличные сражения, а известный биржевой аналитик размозжил череп типографу, принадлежавшему группе повстанцев газеты Frankfurter Allgemaine. Во Франции редактора международного отдела газеты Le Monde увезли в больницу после того, как его собственный секретарь вылил ему на голову целую бутылку экстракта лапизы, поднялся такой шум, что чуть не началась вторая французская революция, повезло только, что у сотрудников завода Renault на той неделе был общий отпуск. Даже вблизи Северного полюса, в той стране, где почти никто не имел ни малейшего представления о дождевых лесах, один из журналистов стал пироманом и поджег три здания, принадлежавших крупнейшим газетам, после состоявшейся чуть ранее чудовищной пьяной драки в ночном клубе, где собирались представители прессы. Это был очень вредный вирус. После того как он наконец выдохся, от него остались следы, убрать которые можно было только с помощью асбестовых перчаток. Редакционные линии и политические симпатии перевернулись с ног на голову и так причудливо смешались, что уже никто не понимал, кто кого поддерживает. Правительства внезапно лишились своих рупоров, министры зажали себе рты, опасаясь сказать хоть что-нибудь прессе, которой, возможно, управляет сам Дьявол. Местом встречи в Париже был выбран «Музей человека». Было пятнадцатое сентября, одиннадцать часов дня. Акции loco lobo успешно состоялись, все четверо собрались вместе. Они не смотрели друг на друга, бродя по залам музея, лишь иногда переглядывались и обменивались улыбками. Возле знаменитого хрустального черепа, выставленного на площадке лестницы, Орландо сказал Мино: – Сеньор Волшебник, ваш магический порошок, попадая к сумасшедшим, приобретает весьма опасную силу. – Да, amigo. Просто чудо какое-то, – Мино внимательно изучал линии своей ладони. – И все же это так просто. – Слишком просто, – кивнул Орландо. – Я начинаю скучать по забою свиней. Умирая, те, по крайней мере, дрыгались. Каждый из них жил в своем отеле. По вечерам они ужинали вместе в ресторане «Жульен» на рю дю Фобур Сен-Дени. Шепотом они подробно обсуждали свои акции. Придраться, по большому счету, было не к чему. Они по-прежнему считались духами. Никаких свидетельств, кроме внешности старого доктора Йозефа Мангалы, сыгранного Орландо, ни у кого не было. Появились сомнения и в том, что мистический мальчик из бедной страны в Латинской Америке Мино Ахиллес Португеза и Карлос Ибаньез были одним и тем же лицом, к тому же никаких доказательств связи Ибаньеза с группировкой «Марипоса» также не было. Газеты приводили крайне противоречивые сведения, точными были только факты о скоропостижной кончине некоторых промышленных гигантов и мультимиллионеров. – Мино Ахиллес Португеза, – сказала Ховина, набив рот салатом из морепродуктов. – Так вот как тебя зовут на самом деле? Газеты так много писали на эту тему, что Ховина и Ильдебранда тоже начали любопытствовать. Мино пожал плечами. – Да, – сказал он. Это было совершенно неважно. Его могли звать Президентом Пинго или Таркентарком. Picadoras juntas. Через полторы недели в Париж съезжалось все руководство концерна «BULLBURGER». Сорок четыре человека, как сказал Орландо, уже неделю находились в Париже и наслаждались своим пребыванием на полную катушку. Орландо удалось не только добыть точную информацию о конгрессе и месте его проведения, но и войти в самые рафинированные круги ночной жизни этого знаменитого города. Его гидом и проводником была прекрасная богиня из Андорры Мерседес Паленкес, которую Орландо, поклявшись всеми небесными святыми, обещал взять с собой в деревню в джунглях, где они поселятся, когда придет время. – Отель «Виктор Гюго», 10-й округ. Концерн «BULLBURGER» забронировал 44 отдельных номера на пятом и шестом этажах. Скоро бедные бычки в пампасах лишатся своих папиков, – Орландо отхлебнул красного вина из бокала. – Какой бабочке будет отведена эта честь? – спросила Ильдебранда. – Морфо, – твердо сказал Орландо. – Все акции picaduras juntas будут проходить под знаком морфо. Мино молчал. Он был далеко. На другой стороне океана. Где-то там, в зеленых прекрасных джунглях, вырастет их маленькая деревня. Скоро. Совсем скоро Мария Эстрелла будет свободна. Скоро они смогут спрятать свои ядовитые стрелы. Они выиграют эту битву. Мировое безумие обречено. Ильдебранда заказала номер в отеле «Виктор Гюго» на ночь с 27 на 28 сентября. Вечером 27 сентября все четверо собрались в ее номере, чтобы отточить последние детали. Они были так разодеты, что с трудом узнавали друг друга. У каждого из них был универсальный ключ от номеров на пятом и шестом этажах. Ловкость рук Мино и случайные столкновения с некоторыми из сотрудников отеля – и они без проблем заполучили подобный инструмент. Они поделили между собой сорок четыре листа с изображением бабочки морфо. В половине пятого утра они вышли на дело. В половине десятого о катастрофе запищали три миллиона телексов по всему миру: группировка «Марипоса» снова атаковала, на этот раз в Париже. Влиятельный концерн по производству гамбургеров «BULLBURGER» полностью уничтожен. Шесть североамериканских руководителей высшего звена, а также тридцать восемь руководителей региональных подразделений стали жертвами яда асколсины. Быки в пампасах заревели от радости, обретя свободу, и этот рев разлетелся по всему миру. Зеленая радость Матери Гайи сквозила повсюду: недвижимый гранитный блок на вершине Анд обрушился, обнажив широкую улыбку горы, головастики в болотах выделывали фантастические танцевальные па, а одинокий полярный лис, переходя через застывший ручей, облизал свои замерзшие лапы и вдруг понял, где ему отыскать спутницу жизни. Но не все происходящее казалось людям нормальным: крупнейшие газеты объединились и в жестких выражениях осудили ту заразу, которая захватила и ослепила человеческие массы, из-за чего те стали симпатизировать хладнокровным расчетливым террористам из плоти и крови, которые, по всей видимости, получали финансирование от некой фанатичной организации до сих пор неизвестного калибра. В редакции поступили самые серьезные указания от верховных властей соответствующих стран: защищать китов в океанах и морских котиков на Северном полюсе вполне позволительно. Но здесь речь идет совершенно о другом. Мы имеем дело с систематической злонамеренной кампанией, направленной против ценностей и морали человечества, да, в общем и целом, против всего, ради чего и существует человечество и что оно создавало в ходе исторического прогресса. Постепенно именно на такой точке зрения сошлись газеты. Сообщения официальных печатных изданий правительств казались тяжелее свинца: редакционным креслам и телевизионным студиям напоминали заповеди Моисея. Даже Муаммар Каддафи в повторявшихся заявлениях из разбомбленного Триполи уверял в своей непричастности к этим акциям. Вне досягаемости общественности, в закрытых кабинетах самых неприступных коридоров, там, где власть имущие скрывались в кризисных ситуациях, когда требовалось принять крайне непопулярные решения, царил полный хаос. Представители самых разных органов власти постоянно встречались с экспертами и авторитетами из полицейских и военных ведомств, а также служб разведки. Заключались самые невероятные альянсы, те, кто никогда даже словом друг с другом не обмолвился, составляли совместные теории и планы. Агенты встречались с контрагентами, лидеры мафии и священники пожимали друг другу руки; в ход шли любые силы, которые могли противостоять общему врагу. Под предводительством США, предоставивших неограниченные ресурсы капитала и высоких технологий, нации объединили свои усилия для совместной борьбы. Группировку «Марипоса» надлежало уничтожить. Был учрежден особый орган с неограниченными полномочиями. Был определен штаб. С международным статусом. Были открыты забытые катакомбы под улицами Парижа, их переоборудовали в ультрасовременный координационный центр. Он получил особое закодированное наименование, и всего пять человек в мире знали, где он расположен. В этом деле нужны были все возможные меры безопасности. Никто не знал, в какую сторону метнется общественное мнение; никто из власть имущих не доверял другим на сто процентов в этом крайне деликатном проекте. Координировать охоту на террористов назначили двух агентов. Выбирали их крайне тщательно. Эти двое были достаточно отчаянными, чтобы не сдаться, а их послужной список заставил бы побледнеть даже героев войны. Им был предоставлен выбор: провести остаток жизни в невероятной роскоши или в кромешной мгле. Одним из агентов был Бенжамин Уркварт из Израиля. Пятьдесят восемь лет, принимал участие почти во всех процессах, касавшихся «Лехи», «Иргуна» и «Моссада». Крайне неприятный человек. Не оставлявший после себя шрамов. Только трупы. Второго агента звали Люсьен Гаскуань. Франко-алжирец. Сорок девять лет, успевший к этому возрасту поучаствовать в алжирской освободительной войне в таком статусе, что ему аплодировали бы даже самые крутые французы. После этого он работал на различные службы разведки, по меньшей мере, правительства шести стран хотели бы увидеть его разорванное на кусочки тело. Оказывал услуги советника по вербовке в «Иностранный легион», однако был настолько засекречен, что его имя не фигурировало ни в одной из официальных зарплатных ведомостей Франции. В их распоряжении были любые средства. Благодаря договоренности между пятьюдесятью шестью странами им было предоставлено неограниченное поле деятельности. По щелчку пальцев им доставляли сведения, которые могли раздобыть только правительства этих стран. Их распоряжений ждала целая армия агентов. На случай, если удастся поймать кого-то связанного с деятельностью террористов, был подготовлен специальный пыточный центр. Руководителем этого центра был назначен психолог по кличке Полковник. Все было засекречено. Ни одна газета, ни один из редакторов новостей не знал, что происходило за закрытыми дверями потайных коридоров. Господам Уркварту и Гаскуаню понадобилось совсем немного времени, чтобы высказать следующее предположение: группировка «Марипоса» маленькая. Она состоит не более чем из десяти человек, а возможно, даже всего из четырех. У нее совсем немного помощников, скорее всего, их вообще нет. Именно поэтому террористам удается избегать розыскных мероприятий, прятаться и не привлекать к себе внимания. Если бы у группировки была более широкая организационная сеть, их бы, скорее всего, давно схватили. Чем меньше вовлечено людей, тем меньше риск ошибок и провалов. У группировки, по всей видимости, нет экономических проблем, поэтому поиск необходимо сосредоточить на идеалистах из богатых слоев общества с хорошим образованием и материальной независимостью. Именно поэтому Уркварт и Гаскуань сначала посчитали маловероятной связь мальчика Португезы из бедной страны в Латинской Америке с террористической группировкой. К тому же сведения о его возможной второй личности, Карлосе Ибаньезе, были весьма противоречивыми. Метод работы, которым пользовались агенты, был простым и рано или поздно обязательно дал бы результат: отрядам агентов в разных странах была дана команда наблюдать за отелями и пансионами. Прежде всего теми, в которых размещались делегации и конгрессы, которые могли бы стать целью группировки «Марипоса». Кроме того, тщательно изучались все организации, занимающиеся защитой окружающей среды. Под наблюдение взяли все объединения и клубы лепидоптерологов. Но следы не появлялись. После того как делегацию концерна «BULLBURGER» в составе сорока четырех человек обнаружили мертвыми в постелях отеля Victor Hugo, Уркварт и Гаскуань тут же прибыли на место преступления. Целая армия технических экспертов пропылесосила каждый квадратный миллиметр отеля, прежде всего пятый и шестой этажи, но единственными следами, оставшимися от группировки «Марипоса», были сорок четыре фотографии синей бабочки. Эти фотографии были напечатаны на фотопринтере в общественном месте, отпечатки пальцев отсутствовали. Были обнаружены и допрошены все постояльцы отеля за исключением одного человека, который отбыл в неизвестном направлении утром 28 сентября. Это была молодая девушка с итальянским паспортом. Звали ее Лиза Мария Сордини. Дизайнер. Описание было крайне неточным, под него подходили почти все хорошо сложенные девушки между двадцатью и двадцатью пятью годами. Ее искали по всем каналам, но так и не нашли. Вот так близко им удалось подобраться к группировке «Марипоса». 12 ноября директор шведского концерна SUEBRA, Стефан Стефансон Иксенхаммер был обнаружен мертвым в своем автомобиле недалеко от Валлентуны в пригороде Стокгольма. Он ехал с работы домой, на свою виллу. К его груди канцелярской кнопкой была прикреплена фотография желто-оранжевой бабочки. Через несколько дней в шведских газетах появилось сообщение группировки «Марипоса» с анализом деятельности Иксенхаммера и концерна «SUEBRA» в Южной Америке, а именно в Бразилии – строительство крупнейших плотин и гидроэлектростанций Итаипу и Тукуруи было бы невозможным без вмешательства инженеров и специалистов концерна. Эти сооружения стали причиной величайшей экологической катастрофы на Амазонке. Помимо уничтоженных в ходе строительства природных зон, электричество, создаваемое электростанциями, использовалось для истребления нетронутых районов дождевого леса ради добычи минеральных ископаемых. Богатые разбогатели, бедные обнищали. А сотни тысяч видов животных и растений навсегда исчезли с лица земли. Иксенхаммер – убийца. Преступления Иксенхаммера против планеты искупить невозможно. Любого, кто последует его примеру, ожидает такая же бесславная смерть, какая настигла и самого Иксенхаммера. Харольд Олдоак Смайт руководил компанией по производству и установке труб для нефти и газа. Компания работала по всему миру, но особенно активно – в Латинской Америке. Работники Олдоака Смайта были специалистами лишь одного профиля: высаживаясь в неприступных районах дождевого леса, они безо всякого сожаления расстреливали индейцев. Индейцев они считали животными. Индейцы мешали им прокладывать трубы. Индейцы были дикарями. Индейцы были коммунистами. Корпорация Oldoak Pipelines and Pipeway Corp заключала особые соглашения с властями интересующих их стран, благодаря которым в карманах обеих сторон позвякивали звонкие монеты, а в животах десятков тысяч младенцев заводились трупные черви. Харольд Олдоак Смайт и двое его ближайших соратников умерли от асколсины после ужина в ресторане в Шеффилде поздно вечером 13 ноября. На трупах стояла подпись Арганте. Японию взяла на себя Ховина Понс. Японцы очень мало писали о группировке «Марипоса». Но в этот раз Дафлидис превзошла себя. Ее акция loco lobo была невероятно сложной. Она включала в себя гораздо больше, чем просто убийство миллиардера, мафиози и бумажного магната Хиро Накимото. Она разослала тысячи копий фотографии своей бабочки руководителям предприятий, владельцам газет, политикам и на телевидение. Без текста, без комментариев. А потом она покусилась на национальные святыни Японии. Она убила двух самых известных борцов сумо. Ей удалось совершить убийство члена императорской семьи. Без особых проблем она отправила к праотцам четырех из самых великих монахов Сиото, оставив, тем самым, около трети населения Японии беззащитными перед Злыми Духами. Кроме этого, она покончила с японским вундеркиндом, компьютерным гением Кэё Якихарой. И все это произошло за четырнадцать дней в конце октября – начале ноября. И шестьсот миллионов бумажных лун взорвались, японцы начали мстить всем бабочкам на свете. Не менее миллиарда ни в чем не повинных данаид, голубянок, белянок, переливниц, ласточкиных хвостов и аполлонов лишились жизни в облагороженных садиках и парках в результате внезапной неуправляемой ярости японцев. А несколько бонсаев подверглись нападению из-за того, что на них сели бабочки. Когда же Хиро Накимото спокойно, не издав ни звука, скончался от укола ядовитой стрелы в шею в туалете одного из токийских ночных клубов, где собирались представители бизнес-элиты, в ночь на 14 ноября, Япония вступила в войну по-настоящему. Но начать войну и заполучить поддержку населения было не так-то просто, ведь люди прекрасно знали, ради чего идет война. И когда заявление группировки «Марипоса» наконец было обнародовано в газетах, далеко не все японцы продолжили с тем же энтузиазмом и радостью поливать свои карликовые растения. Каким бы старым ни был бонсай, как бы его ни стригли и ни формировали поколениями по всем правилам, ему никогда не заменить дождевой лес. Ховине удалось сделать невозможное. В этот раз Мино попал в США через Фэрбанкс на Аляске. У него был испанский паспорт с туристической визой на имя Виктора Альфонсо Карреры. Геолога. На паспортном контроле он так внимательно смотрел в глаза пограничникам, что все сомнения и подозрения мгновенно испарялись. Таких глаз у террористов не бывает. Это был последний раз. Он приехал в проклятую страну гринго в последний раз. Остальные члены группировки считали, что делом в Бостоне должен был заняться кто-нибудь другой, но Мино был непреклонен: еще один раз, всего один раз он сможет насладиться убийством гринго. А потом пусть ими занимаются Орландо, Ильдебранда и Ховина. В стране гринго этих гринго пруд пруди. Убивать придется много. Тут их, по меньшей мере, на двести миллионов больше, чем нужно. Но сейчас ему нужен был только один: Пинсон Леопольд Пинсон. Хлопковый король из Бостона. Династия Пинсонов насчитывала уже несколько поколений. Все началось с плантаций на юго-западе. Кровь негров и злоупотребление властью взрастили ее. Прадед Пинсон лишил жизни около двадцати негров. Дедушка уничтожил еще несколько. Отец Пинсон удовлетворил семейную тягу, став членом ку-клукс-клана. А нынешний Пинсон безжалостно издевался над тысячами бедных жителей Средней Америки. Он обращался с ними так, как они того заслуживали, ведь они были неграми.