© Сурикова М., текст, 2022 © Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022 * * * Влюбиться по-настоящему – непросто, а порой бывает страшно любить. Глава 1 – Нет в лес хода, – вещала старуха, выставляя на стол котелок с кашей и тарелку с хлебом. А чтобы придать большего веса словам, она несколько раз качнула седой головой. – Запомни, что говорю, и носа туда не кажи. Печаль какая. А меня ведь кашей ни корми, дай по лесу погулять. – Охотники ходят? – решила уточнить. – А чего им не ходить? Испроси на окраине разрешения да отправляйся на промысел. – И за ягодой местные ходят? – скосила глаза на корзину, поставленную на подоконник. – За ягодой-то чего не наведаться? Опушечку поближе выбирай и собирай. – А грибы у вас, – кивнула на висящие под потолком сушеные связки, – не из леса? – Откуда еще грибам взяться? – хмыкнула старуха. – Выходит, что тропинка проторена? Она глянула на меня и снова качнула головой, нахохлившись, точно седая ворона. – Послушай, девка, дело говорю! А больше никто толкового не скажет. Вот какие вы нынче пошли: старость не уважаете, опыта не перенимаете. Но только в лесу зло живет. Давненько. В самой темной чаще. – А облик у него есть? Или это просто злая темная чаща? Старуха погрозила скрюченным пальцем. – Ишь языкатая! Чего Вашек в тебе нашел? Соблазнила небось? Я вздернула подбородок и промолчала. Уж кто кого соблазнил? Сам Вашек полгода мне прохода не давал, с того раза, как наведался в наш салон с собачкой очередной однодневной подружки. Теперь вот в деревню затащил, а сам на встречу с друзьями помчался и мне отличную компанию подобрал. – Жил прежде человек один, сказывают, – продолжила старуха, явно не в первый раз повествуя эту историю, – непростой он был, того умел, чего остальные не могли. Только не ради добра. Вот и сослали его подальше от жилья людского в лесную чащу. Там, говорят, и заперли, а затем домик из бревен возвели. На двери замки понавесили, на окнах ставни заколотили. Замкнули круг, стену из кольев ощерили, а кругом ограду железную с шипами поставили. – А шипы ядом смазали? Старуха фыркнула. Я же решила уточнить более неприглядный момент касательно расплывчатого «заперли». – Вокруг чего домик-то возвели? Не над гробом хрустальным? – Это только в сказках ваших хрустальные, а на поверку гранит лучше. Да и на что гроб? В них умерших кладут. – А его живьем хоронили? – Живьем не живьем только тем ведомо, кто в ту пору жил. А нам лишь предупреждение осталось, поскольку одни его замкнули в лесу, а расплачиваться другим пришлось. Девки пропадать стали. Одна за другой. Кто подальше в лес забредет, та назад не вернется. Еще, говорят, зверья меньше в чаще стало, а птицы и вовсе перевелись. – Не нашли девок? – Некоторые возвращались, но не в себе. И слова сказать не могли, где были, что делали. – Родители их не пошли в чащу со злом разобраться? – Девки не местные-то. Все больше пришлые, как ты. Кто без отца и без матери. Из приюта, что между городом и деревней построили. – Хорошее у вас зло, правильное. Своих не трогает. Старуха прищурилась. – Ты, Вашек говорил, совсем без семьи. – У меня родные есть, и я не росла в приюте. Как обычно в похожих ситуациях, рука потянулась к кулону с прозрачным янтарным камнем, ограненным витой серебряной косичкой. Его оставила на память родная мать, прежде чем бросила, но я верила, будто кулон приносил удачу. По крайней мере вот так схватиться за него при случае отчего-то помогало ощутить уверенность в себе. Не одна я была. А уверенность, как известно, где надо горы свернет, а где не надо рвы прокопает. И уж точно невзначай – хотя в данном случае нарочно – брошенные слова не обидят и боли не причинят. – По родственникам скиталась? Наслышана я. Вашек – зараза! Зачем рассказал? – Всю жизнь не знали, куда приткнуть сиротинушку. Небось перевели дух, когда выросла. И на что вы такие парней пригожих ловите? Ага. Плохая девка, очень плохая. Кровинушку из семьи уводит, беспризорница. Правильного и хорошего кровинушку, который до встречи со мной в студенческих угарах о семье только тогда вспоминал, когда на очередную пирушку не хватало. – А мы любим их заманивать. Вот как ваше зло из чащи. – Он тебе подобных особливо и любит. – Вашек? – Тот самый, из леса. – Пф! – я не удержалась. Ну уж очень похоже прозвучало на детскую страшилку. Тот самый из леса, который живет в темной чаще. Любят же старые люди небылицы собирать на пустом месте, а после каждому встречному рассказывать. Я какой-то период жизни провела у пожилой родственницы, тоже наслушалась. – А на что ему девушки? – решила подзадорить старуху, а та в ответ зашлась хриплым каркающим хохотом. – А Вашек не объяснял, зачем мужику девка? – Так зло не просто человек? Он еще и мужчина? Эх, все несчастья у девок из-за мужиков. Глаза старухи недобро сверкнули. Она погрозила мне ложкой, а после воткнула ее в кашу и резко придвинула почерневший котелок ко мне. – Ешь вот. Я с трудом удержала тоскливый вздох и посмотрела в окно, за которым темнело. – И когда Вашек вернется? – пробубнила под нос, но старуха умудрилась расслышать. – А ты не к юбке ли собралась парня привязать? Наведался он в кои-то веки в родную деревню, праздник у мальчика. Гронду[1] закончил, с друзьями отпраздновать приехал. Именно. Еще и меня притащил с бабушкой познакомить. Чтоб икалось ему! И ведь не в старом родительском доме оставил. Наверняка с друзьями свой выпуск там отмечал, неспроста уговаривал у бабушки переночевать. «Она милейшая старушка, присмотрит за тобой. Просто мужская компания подобралась, тебе скучно будет». Теперь понятно, отчего его родители дом оставили и в город перебрались, с таким-то милым одуванчиком под боком всласть не наживешься. В последний раз я поддалась на подобные уговоры. – Сама небось ничего не заканчивала! Я уже заметила, что «милейшая старушка» не особо нуждалась в моих ответах, она вполне обходилась собственной болтовней. Но удержаться не смогла. – Я окончила кастелану[2]. – Пф! – выдала старуха. Такую же снисходительную реакцию я встречала у ее внука, который с гордостью вертел вчера перед моим носом именным медальоном с золотыми вензелями.