Да бездна огня с ними! Зато я сама деньги на обучение заработала и честным трудом, а не как некоторые намекали. В престижный салон тоже сама устроилась на работу. И у меня даже наследство имелось в городе. И хотя Вашек заявлял, будто дом годится только под снос, я планировала потихоньку привести его в порядок. Когда-нибудь. Когда средства появятся. В животе заурчало, и я слизнула с кончика ложки кашу. Она оказалась неплоха. Особенно на мой непритязательный вкус, и я принялась угощаться. – А огонь-то на косах так и пляшет. Точь-в-точь ведьма. Уж не приворожила ли Вашека? Вот карты раскину. Я чуть не подавилась. Ведьма?! А они здесь на каком моменте развития застопорились? Может, до появления стихийной теории? Еще окажется, будто в основе мироздания вовсе не четыре стихии лежат, но высшие существа, одарившие людей разумом. А еще современные технологии медленно разрушают основы вселенной. Потому и печь на дровах, а вместо электричества свечка посреди стола, чей отсвет и заставлял мою косу отливать вишней. Все, проведала деревеньку, пора и честь знать. А то ж не к ведьме, так к русалке припишут. Окажись я мужчиной, могли бы и к чернокнижникам отнести или к алхимикам. Таких в Средние века было пруд пруди. На каждом шагу встречались. – Ты не хмыкай, – пробубнила старуха, раскладывая на столе карты. Опять же, гадала она, а ведьмой называла меня. За цвет волос! Да-а. А не пойти ли спать? Что бы ей карты ни сказали, а костра очищающего можно не опасаться. Минули те времена, да и кровинушка ее, когда предложение делал, не зря мне в вечной любви клялся. Бабкиных членовредительных потуг не одобрит. Я зевнула и, буркнув: «Спасибо за ужин», – подхватила тарелку, ополоснула в деревенском умывальнике и отправилась в постель. Удобств здесь, конечно, не водилось, но кувшин с тазом у кровати имелся, а под кроватью – ведро. Я постояла некоторое время, таращась на это раритетное богатство, после чего принялась расплетать волосы. В отличие от того же Вашека, который мог после очередной пирушки с друзьями завалиться где попало и в чем попало, я предпочитала спать умытой и в ночной рубашке. Волосы опустились ниже талии, щетка тихо шуршала в полумраке, рассыпая по длинным прядям красные искры, которые вспыхивали так ярко из-за огня свечи. Даже на свету мои волосы отливали бургунди, только если по ним скользили солнечные лучи, в остальное время это был обычный темно-каштановый оттенок, который я никогда в жизни не пыталась разбавить современными красителями. Задумчиво поглядев в окно, верхняя половина которого оставалась не прикрыта занавесками, полюбовалась на полукруглый бок наливающейся луны. Вдалеке шумел темными кронами тот самый лес, а в форточку долетал стрекот кузнечиков. Что всегда нравилось мне в деревне: сельская тишина и живительный воздух, который можно было пить, точно родниковую воду. Однако отсутствие благ цивилизации шло в явный минус. Положив щетку, поворочалась немного, подоткнула под бок одеяло, и сама не заметила, как провалилась в сон. – Вашек пропал! – Как пропал? – я в шоке уставилась на одного из друзей, явно мало пьющего или быстро трезвеющего, который единственным добрался до старушечьего домика этим ранним утром и поднял нас обеих с постели. – Так пропал. Все парни на месте, а его нет. – Где его нет, ирод ты этакий?! – кутаясь в шаль, крикнула старуха и схватилась за изогнутую клюку, прислоненную к печке. – В избушке. Мы, матушка Эга, на спор решили к старому дому наведаться. На смелость друг друга испытать. – Каким образом испытать? – подбоченилась я, оглядываясь в поисках такого же подходящего орудия, как у старухи. – Кто не побоится там заночевать. – И что, Вашек не побоялся? – Мы вместе заночевали, – переступил с ноги на ногу парень. Пьяные, разудалые, а поодиночке не отважились. Вот что старухины сказки с людьми делают. – Ночью, мне слышалось, волки в лесу выли. – Отродясь в нашем лесу волков не водилось! – вскинулась старуха. Хм, а мне говорила, будто перевелись звери после заселения в чащу зла. – В доме каком ночевали? Старом-престаром, с заколоченными ставнями, окруженном частоколом и железным забором? – Э-э, – парень почесал макушку, – нет там железного забора. Кабы был, что нам те волки? Зато хибарка хлипкая, дверь еле держится, а в комнатухе мы вшестером едва уместились. – А вой не спьяну примерещился? Может, Вашек с вами и не ходил никуда? Спит себе в родительском доме. – Вместе в хибаре той пили, я помню, а утром его хватились. Задумалась, пока парень, обернувшись к старухе, размахивал руками и убеждал прошерстить лес. Что мы в итоге имеем? На спор вся орава горе-друзей в пьяном угаре отправилась в чащу. В избушке довели себя до полной кондиции, затем ночью услышали волков и перепугались так, что, едва рассвело, ринулись обратно в деревню, а Вашека где-то потеряли. Немудрено, если в доме и позабыли. Я-то знаю, как беспробудно женишок спит, когда в опьянении. Он мог волков и не слышать вовсе. – В избушке все обыскали? – попыталась упростить поисково-спасательную операцию. – Чего там обыскивать в одной комнате? – удивился парень. Я вздохнула и отправилась натягивать более удобную для лазания по лесу одежду. Пара мужиков – надо отдать должное: матерых и при ружьях, – одна невеста, трое стойких дружков, кого смогли растолкать после беспробудно-бессонной ночи, – двое почили в глубоком сне, не поднявшись на поиски, – и старушка с пучком тлеющих и жутко смердящих трав, беспокойно то ли бормочущая под нос заклинания, то ли испрашивающая разрешения, но в целом очень гармонично завершающая общую картину мощного поискового отряда. В лес углублялись со знанием дела. Впереди шагал один из мужчин покрупнее, позади тот, что помельче, а в центре все мы, по сути, совершенно бесполезные в случае выхода из кустов давешних волков, медведя или на худой конец несчастного заживо замурованного в избушке злейшего зла. Сам домик возник перед глазами довольно быстро, я предполагала, что он очутится где-то в уж совсем непролазной чаще и выглядеть будет не как заброшенная избушка с картины в стиле сельская пастораль. Розовые кусты, пусть и колючие, но упоительно благоухающие распустившимися бутонами, довершали столь чудный пейзаж, что я даже не удивилась тому, как частокол вдруг оказался аккуратно покосившимся заборчиком. Единственным штрихом, хорошо вписавшимся во вчерашнюю страшную сказку о злобном зле, явилась сама старушенция, которая окурила сперва калитку, а после и входную дверь своим веничком. В единственную комнату избушки зайти оказалось непросто. Из-за дыма. У меня глаза заслезились, а голова загудела не только от бормотаний, но и благодаря ядреному запаху. По-быстрому распахнув жалобно заскрипевшее окошко и прижав к лицу платок, я принялась оглядываться. Старушка уже выскользнула из дома и начала наматывать вокруг него круги. Внутри было пусто. Старая деревянная лавка и стол. Ни покрытых копотью котлов, ни развешанных под потолком сушеных жаб и ящериц, ни алхимических пробирок, ни на худой конец тощего кота, злобно сверкающего глазами из темного угла. Даже чернокнижного жертвенного алтаря в центре комнаты не оказалось и пюпитра под черную-пречерную книгу. Вот совсем. Как неинтересно-о-о! – Я говорил, нет его! Надо кругом дома следы искать! – заглянул в избушку друг Вашека и мгновенно исчез за дверью, не выдержав аромата курений. Старушка ему в ответ издала нечленораздельный звук по ту сторону из-за угла, однако я осталась внутри, раздумывая, что в любой уважающей себя избе должен быть подпол или, как там раньше говорили, погреб. Глаза слезились, в голову набили ваты. Уж не знаю, что за курения использовала славная матушка Эга, принявшая меня за ведьму, но было дело, когда мы с ее внуком заглянули на одну вечеринку, с которой я сбежала сразу, а Вашек чуть погодя. После он полночи вещал мне о летающих розовых пони. Если и этот дым обладал галлюциногенными свойствами, то мой без пяти минут бывший жених пойдет работать по распределению сразу, как срастит себе перелом. – Отлично! – я наконец-то узрела кольцо в полу. Обычное такое, железное и ржавое. – Кх, кх, кх! Да чем она тут обкурила? Даже не являясь поклонницей трав непонятного происхождения, влияющих на психику самым неадекватным образом, я знала о последствиях возможного воздействия. Но и в этом случае не ожидала подобной подлости от старушки. Уже почти дотянулась до кольца, когда по моей шее провели… как будто рукой. Настолько нежно и ласково, что мурашки, побежавшие по телу, оказались размером со слона. Сердце, определенно решившее выполнить функцию слезящихся глаз, собралось выскочить из груди и воочию наблюдать, что в пустой избушке точно никого нет. Никогошеньки! Я плюхнулась на заднюю точку, попыталась успокоить колотящееся сердце и огляделась. Избушка была пуста. Дверь распахнута. Снаружи доносились голоса переговаривающихся между собой людей. Солнечные лучи пронзали задымленное пространство. – Вашек, – позвала хриплым голосом и со страха – да чтоб всем сказкам о древнем зле пусто было – так дернула за кольцо, что крышка со скрипом стала подниматься. Внизу оказалось темно, но слуха коснулся лучший звук на свете – знакомый храп. Вашек! Я закашлялась и уже хотела позвать тех, кто снаружи, когда от испуга выпустила кольцо, а крышка снова грохнулась на прежнее место. Просто, когда к осязательным галлюцинациям подключаются слуховые и негромкий голос тихим ветерком касается уха и шепчет: «Здравствуй», становится ну прям совсем нехорошо. Чисто по инерции вновь огляделась, прижимая руки к груди. Ветерок в солнечных лучах красиво взметал дым от порога и обращал его в причудливые фигуры. Вот дымные клочья изогнулись в форме крыльев большой птицы, вот они показались развернутой ко мне головой большого зверя, а вот разорвались провалами глаз, рта и легли волнами длинных волос на плечи мужской фигуры! – О-о-ой. Дым снова подернулся ветром, и протянутая ко мне рука вытянулась сизой старушечьей клюкой. Паника нахлынула как-то совсем внезапно – только что я собиралась сигануть в подвал к Вашеку, а вместо этого рванула на выход. И это решение было более правильным. Там по крайней мере маячил свежий воздух. Я влетела в мужчину у самой двери. В дымные призрачные объятия, опутавшие точно сеть, в которой я забарахталась. Вероятно, ноги заплетались, и руки не могли нащупать проем выхода под действием сильнодействующего препарата, вот только глаза видели жутко притягательного мужчину. Поджилки тряслись от страха, но из-за необъяснимого притяжения меня точно магнитом приклеило к клочку пола на границе комнаты и двери. А ведь впереди был залитый солнцем проем, позади – подпол, где спал мой жених, но я замерла, словно кролик перед удавом, запрокинув голову и определенно наблюдая перед собой склоненное лицо. Я даже видела, как губы шевелились. Как они произносили что-то тише шепота. И чувствовала руки на своих плечах, прикосновения пальцев к коже, хотя краем глаза замечала, что кругом сплошной сизый дым. Высокая гибкая фигура просто мерещится мне. Как и поцелуй, забирающий остатки воздуха в легких. «Назови…» В голове звучал голос. «…имя». Луч солнца упал на кулон. Он преломился в янтаре, рассыпавшись во все стороны огненными лучиками, разорвав калеными гранями очертания касавшихся губ и темные провалы глаз, заплясав, точно отблеск свечи, красными искрами в упавших на лицо прядях волос, пронзив острыми шипами сизый дым и задрожав на грани сознания едва различимым яростным криком: «Ана!» Я никогда не падала в обморок. Ни разу в жизни. Вот и сейчас тоже. Только осела на пол тяжелым, неподъемным кулем, хватая ртом воздух. – Воздух – суть дыхания… – не закончила ритуальной фразы обращения к стихиям, вытянула руку к порогу и без сил уронила на нее голову. В мыслях царил хаос, в легких горело, тело онемело. Прикосновения бесплотных губ и пальцев оставили на коже невидимые ожоги. Бред какой-то, это все нереально, но так осязаемо… – Сэйна! – поток сознания оборвался где-то на фразе: «Сумасшествие». – Ты что? Меня приподняли над полом реальные мужские руки, и друг Вашека обеспокоенно заглянул в лицо. – Вашек в подвале, а я упала, – оказалось, что человеческая речь не отказала, хотя голос звучал глухо и хрипло. Вероятно, напрасно решила, будто онемела. Может статься, я даже была в состоянии произнести имя. Поморщилась, голова качнулась из стороны в сторону, когда я попыталась напрячь мозги и понять, что за имя хотела произнести. – В подвале? Друг меня выпустил, а сам рванул в глубь комнаты, повинуясь указующему жесту. Он поднял крышку с еще большим усилием, чем я, и бодрый храп вновь разнесся по комнате. – Эй! – раздался громкий крик, загудевший в моей голове подобно тяжелому колоколу, – я нашел Вашека. Все сюда! Глава 2 – Из чего вы вяжете свои пучки? Я помассировала пальцами виски и потянулась к кружке с горьковатой гадостью, которая, впрочем, мигом уняла сухость и зуд в горле, не желавший проходить и после трех стаканов воды. Старуха с ворчанием бухнула отвар перед моим носом после очередного стенания на тему кошмарной вони и слезоточивого дыма.