– Не силен в заговорах. – Залечи магией. Что тебе стоит? – Это стоит тебе твоей же магии. Хочешь расходовать на подобные мелочи? – Для тебя рубец вполплеча – это мелочь. На груди, животе, в местах, пострадавших от удара, ссадин оказалось много. А боль ощущалась тем сильнее, чем больше согревалось озябшее тело. Но магу, конечно, казалось роскошью тратить на подобное силу, заключенную в крови. Он к своим ранам так же относился – само заживет. Но мне было больно терпеть. Я вздохнула и подтянула ноги к груди, безуспешно пытаясь целиком укрыться рубашкой. Мне стоило поблагодарить его, ведь боль – тоже благо, когда означает, что ты жива. Хотя так себе опыт – срываться с края. Я вечно ругалась: «Бездна, бездна!» – и чуть туда не улетела. – Спасибо. Ты держишь слово. – И вздумала же испортить благодарность, пошутив: – Дашь слово не убивать меня в конце? Не стоило смотреть на него после этих слов, тогда бы и ответ прозвучал шуткой. – Не могу обещать. Взгляд был серьезен. Глаза прозрачные, чистые, но невероятно пустые. Холодные. Вздрогнула. Не удержалась. Это ведь про таких, как я, придумали: «Не лезь на рожон». – Отличный стимул идти дальше, – мой смешок прозвучал невесело. – Тогда сбеги. Из пустого взгляд стал пронзительным, острым. Но какой пугал больше? Я отвернулась. Знать бы, куда бежать. – Ложись. Я вылечу их. Уступка от Эйдена? Или пока оценивал меня сканирующим взором, представил, как буду уныло плестись позади, морщась от каждого шага, и снова замедлю движение? – Мило с твоей стороны. Я послушно легла. Истерить теперь, что ли. Или правда кидаться в ночь за стенами храма и бежать в неизвестном направлении. Мы все еще были полезны друг другу, так почему бы не извлечь этой пользы? Кровь на шее давно смылась дождем, и мужчина, достав клинок, сослуживший нам отличную службу, привычно уколол палец. А ведь и правда привычно. Я даже не вздрогнула при виде оружия в его руках. Вот и вопрос свой произнесла, позабыв, что кардинал защищает до определенного момента. Только оно само так происходило. Типичная женская наивность, выраженная в безотчетной вере, что ради особенной меня маг изменит собственным планам. Конечно, не изменит, умом я это понимала. Только когда женщины думали головой, а не чувствами? Я ощутила тепло от его ладони, в районе груди, где боль от ранок стала отпускать, и довольно вздохнула. Эйден лечил быстро, почти не касаясь меня, а когда перешел к ногам, я поняла, что внимательно слежу за ним. Изучаю сосредоточенное лицо и сжатые губы. – Это тяжело? – оперлась на ладони, наблюдая, как он проводит рукой над последней ссадиной, которая затянулась на глазах. – Для меня. – Почему? – Много причин. Он отстранился, быстро окинул взглядом, убедиться, что больше нечего лечить. – Но ведь я не похожа на Ану, – хмыкнула негромко. – Не похожа, – кивнул он. – Тогда и не смотри. – Я крепко прижала к груди рубашку. – Не смотрю, – он перевел взгляд на огонь. Как всегда. Отворачивался, если просила. И в этот момент захотелось сказать какую-то гадость, а пересилить себя было непросто. – Спасибо… за лечение. И за веревку. Мне… не хотелось упасть. Нервно передернула плечами и снова вспомнила, как едва не простилась с жизнью. Воспоминание окатило ледяной волной, я потянулась рукой к волосам и в судорожном жесте сжала в кулаке неровные концы, прошептав: – Пригодилась. Эйден так внезапно накрыл своей ладонью мою, что я вздрогнула. По инерции повернула к нему голову, совсем не ожидая, что его рука опустится на шею и вдруг сдавит пальцами в не менее судорожном жесте. На краткий миг вспомнился мой брачный ошейник, я лихорадочно вдохнула, а маг склонился и резко прижался к открытым губам. Стихии! Не ждала поцелуя. Не в этот момент. И не привыкла, что он может быть таким жестким в своих прикосновениях. Совершенно не тот поцелуй, когда мягко спрашивают разрешения, выявляя границы дозволенного. Он требовал и настаивал, и не мог ждать. Я упала на скамью, куда он толкнул, а маг выхватил из рук и отшвырнул прочь рубашку. Ладонь крепко сжала плечо, стоило лишь дернуться прочь, и снова жаркие губы прикоснулись к моим, а когда сломили сопротивление, заставив ответить, спустились к шее и ниже. Я чувствовала тяжесть его тела, как оно придавило к твердой скамье, и чуть шершавые ладони на обнаженной груди, на животе и бедрах, губы, оставлявшие повсюду горячий след. Сумасшедшие поцелуи, вовлекающие и меня в его безумие. Путающие в паутине тумана, в желаниях, заставляющих пылать, точно горящую спичку. Боги! Эйден! Зачем? Когда я раскроюсь тебе, позволяя взять все, что захочешь, разве сможешь мной обладать? К чему намеренно сводишь с ума? Зачем так целуешь меня? Что это? Отчаянная попытка, поскольку за спиной осталась бездна? Или желание вынудить забыть о побеге, подчиниться и пройти весь оставшийся путь? Это для меня на нем множество разветвлений, а у тебя лишь две точки – из начала в конец. Мне хотелось умолять: «Нет, Эйден, нет», – но не нашла в себе сил просить его остановиться. Этот мужчина заставил позабыть об ином. Сейчас я хотела, чтобы он владел мной. Готова была отдаться вся без остатка. Если только мог взять, а нет, так сойду с ума и попросту задохнусь от желания. Даже прохладный воздух обжигал горло, но и головы не запрокинуть, чтобы глубже вдохнуть, поскольку Эйден был надо мной, крепко прижимая к скамье. В его глазах тоже светилось безумие. Оно разгоралось ярче, сильнее. Пугая, гипнотизируя. Если его создавали машиной, то не смогли до конца убить желания тела. И сейчас это мучило меня, а его приводило в исступление. Не позволяло довести до конца то, что начал, завладеть тем, чего хотел. Я бы не выразила протеста, попробуй он сейчас убить. Так было проще все прекратить. Разве намеренно не дразнила во время пути, полагая, будто обрету преимущество, хоть толику власти и контроля над ним? Не обрела. Разве не позволила прикасаться к себе сейчас, когда он чуть не упустил меня на скале? Расчетливая Сэйна, напрочь промахнувшаяся в собственных расчетах. Хотела его страсти, а теперь она вызывала боль. Легкое движение воздуха у горла, и звон, словно на пол упала сталь. Резкий рывок, когда он дернул меня вниз, крепко прижав к себе за талию, а я выгнулась, глядя в потолок храма с побитыми временем фресками диковинных существ. Единое целое противоположностей. Невозможное, ставшее возможным. Их облик размывался перед глазами от горьких слез, а потом сухие фрески задрожали, посыпавшись вниз от моего пронзительного крика. Он соединил в себе: жажду, страх, мечту и потерю. А мое тело впустило в себя Эйдена, вобрало силу первого проникновения. Его боль, ярость и желание. И крик сменился стоном. Я не верила себе. Я все-таки утратила разум. Но как же хорошо было в этом бреду. Слезы, стоны мешались с рваным хриплым дыханием. Требовательность, глубина его движений во мне, бешеный ритм, унимающий ломоту напряженных мышц и зарождающий в теле огонь, который в итоге сожжет, не оставив и пепла. Я чувствовала, Эйден погубит меня, но никому прежде не отдавалась столь полно, поскольку до глубины души поразило новое знание – это бывает вот так. В объятиях мужчины можно потерять себя, обрести, умереть и снова воскреснуть. Рассвет ли настал за закрытыми ставнями? Огонь погас, камень грел слабее, но холода не ощущалось. Скорее абсолютная тишина и пустота там, где с пробуждением не почувствовала присутствия Эйдена. Я не проснулась рядом с ним этим утром. Маг ушел раньше, а гулкий зал перестал быть сакральным местом, он казался скоплением серых безликих камней и непонятных надписей. Лишь стены, очаг да скамья и абсолютная тишина вокруг. Рубашка укрывала меня сверху. Я села, оглядываясь, нашла штаны и белье и оделась. Потянулась заплести косу, снова вспомнила, что длины для нее не хватит. Пропустила спутанные волосы сквозь пальцы и еще больше взлохматила их. На долю секунды позволила слабость представить вместо своей руку Эйдена, то, как ночью запускал в густые пряди ладонь, привлекая к себе, заставляя прогнуться навстречу. Ночью для обоих царила здесь магия, но по разным причинам. Я до сих пор не знала, для чего построен храм. Знал ли Эйден? Сакральное место, исцеляющее даже то, что невозможно исцелить, возвращающее данное природой, но отнятое людьми. Например, мужскую силу и способность обладать женщиной. Надеялся ли маг на это? Ведь теперь я поняла, он не шутил, когда дразнила его в соляной хижине, а Эллина не обманывала Ану. Ему с трудом удавалось держаться, он тяжело дышал, нависнув надо мной. Я впервые отчетливо видела эмоции в его глазах: жажда обладать и бессильный гнев, накатившее следом безумие, потому что не сможет, и желание убить, чтобы покончить со всем этим уже сейчас. Он выхватил клинок и занес… Первый способ забрать магию, самый надежный. А потом сталь звякнула об пол, Эйден отшвырнул оружие прочь и резко прижал меня к себе. И затем… Чудесное исцеление! Выход невероятному напряжению, что копилось столь долго. Мое тело пригодилось темнейшему, кто бы мог подумать? Просто дар с умением открывать порталы и проклятой кровью. Я шла по кругу, ведя пальцами по вырезанным на стенах надписям, обводила точно живые рисунки. «Да катитесь вы в бездну, из которой он меня вчера вытащил!» – велела проклятым воспоминаниям, ударив ладонью по стене со сложными гравировками изображений. Ненавижу быть зависимой, ненавижу быть слабой. Нужно делать выводы, искать пути, найти выход для себя, поскольку вчера слишком отчетливо поняла, как не хочу умирать. Что для него – исцеление, для меня – минутная слабость. Столько всего позади! Побег от ликвиадо, путь из пустыни в горы, подъем по лестнице богов. А еще дневник Аны с ее болью, страстью и запретной любовью. Так много! Живому человеку сложно балансировать на краю и не давать выхода эмоциям. Только одного жаль, что реальность превзошла чужие мечты. Но я справлюсь. Он ведь вернется еще. Скорее всего, с добычей. Сколько здесь птиц гнездилось вокруг. Маг поймает и приготовит, а у нас будут силы двигаться дальше. «Идем, Сэйна», – скажет он. Гулко стукнувшая дверь мигом выстудила из головы мысли, логичные рассуждения и заставила обхватить себя за плечи. Эйден вошел, держа в руке ощипанные тушки птиц. – Завтрак в постель? – Я заставила ладони разжаться и опустила руки, искоса поглядев на мага. Лицо бесстрастно, как всегда. Вчерашний огонь в нем уже не горел. – Это мило. Только мне нравится хорошо прожаренное мясо, а костра больше нет. – Есть хворост, – ответил мужчина и скинул со спины целую вязанку. – Обжарить птиц? Серьезно? Щелкни пальцами, и все. Я протянула руку, кивнув на кинжал в ножнах. – Обойдемся без этого. – Что так? – изогнула брови, наблюдая, как он поджигает тонкие веточки. – Мне не жалко. Быстрее поедим, быстрее двинемся в путь. – Не большой любитель крови. – Печально, – слегка побарабанила кончиками пальцев по губам, он проследил. – И не люблю зомби. – Ясно, – пожала плечами, – будешь максимально обходиться своими силами. – Как и прежде. Глава 21 Город казался очень пыльным и светлым одновременно, шумным и к тому же находящимся в беспрестанном движении. Я рассматривала высокие стены, машинально отмечая, что в первом городе, возле которого ночевала в дорожном трактире, они были определенно ниже. – А тут еще и путников проверяют? – шепотом спросила Эйдена, кивнув на ворота и скучающих стражников. Те выборочно останавливали входящих, указывая на кого-то из толпы.