— Больше осторожничать не надо? — Да что ж теперь, — вздохнул он. — Полтора года прошло. Какая уж теперь осторожность… — И что такое «Одаликс»? — Салон красоты. Но не возлагайте на этот факт особых надежд. Мы разговаривали с ними несколько раз. Ни вы, ни Галя там никогда не были. — Я не была, это точно… Затем я помолчала, глядя на свое отражение в окнах Ламборджини. И сказала. — Давайте деньги. Я попробую. Глава 5 Салон «Одаликс» оказался в Сокольниках, во дворах, почти в такой же заднице, что и мой барак. Даже, пожалуй, поконцептуальнее: он занимал угол туберкулезной клиники. Внутри салон больше напоминал склад — какие-то коробки, пустые стенды, парикмахерские кресла, обернутые пластиком. И лишь в глубине — пара зеркал, в которых отражались скучающие мастера в черных фартуках с желтыми квадратами. — Господи! — сказала администраторша за стойкой. — Да полтора года назад нас тут всех чуть не поубивали. Понаехали мордовороты, стали предъявлять этот несчастный листок… Администраторше было лет пятьдесят. Красивая, увядающая женщина, увешанная золотом. Слишком шикарная для этого задрипанного места. Я огляделась. Одна стойка представляла различные средства для укладки. Все банки были с желтыми квадратами. Такие же квадраты я увидела на ручках круглых расчесок, лежащих перед администраторшей. — И что? — спросила я. — Вы ее не вспомнили? — Да не была она у нас! Никогда не была. Мы даже клиентов своих потом опрашивали, фотографию ее показывали — ее никто никогда не видел. — А я у вас была? — А вы не помните? — удивилась она, потом задумалась, оценивающе меня оглядела. — Честно говоря, не думаю. Голова у вас неухоженная. Я тоже осмотрела ее прическу. Хорошая. — Наши клиенты богаче вас, — миролюбиво объяснила администраторша. — Но не такие богатые, как эта пропавшая девушка, ведь так? Она была для вас слишком богатая. — А вот и нет, — обиделась администраторша. — Между прочим, мы работаем с лучшими средствами мира. Вы не смотрите на интерьер. «Одаликс» — это сегмент «лакшери». Я снова посмотрела на коробки. Везде эти желтые квадраты и слово «Одаликс». Как много коробок для двух мастеров… — Слушайте, — сказала я. — Так ведь, получается, что «Одаликс» — это название производителя. — Да. Швейцарский производитель профессиональных средств. — Значит, вы не только салон красоты. Вы еще и дистрибьютеры? — У меня эксклюзивный договор, — гордо согласилась женщина. — Владелец марки был ко мне неравнодушен… — она улыбнулась и подмигнула мне. — Были когда-то и мы рысаками… — То есть вы поставляете эту продукцию другим салонам? А заодно дарите свои блокноты, правильно? — Блокноты, фартуки, постеры. Сегмент «лакшери». В моей жизни был только один период, когда я могла иметь к нему отношение. Это весна 2012-ого. Как же ее звали, этого мастера? Мне дала ее Липницкая — я тогда так хотела быть красивой… Она приезжала ко мне на дом. В июле 2012-го года я стерла все свои контакты… Как же ее найти? Я задумалась. На дому она подрабатывала, а постоянно работала в каком-то салоне, откуда и таскала эти краски и щетки. Я рассказывала ей про Алтай, она говорила: «Красивые небоскребы». И еще говорила: «Удобно, скоро будет метро. Буду выходить со станции прямо к себе на работу, даже по улице идти не надо»… — У вас есть партнеры в «Афимолле» в Сити? — спросила я у администраторши. — Сейчас нет. А раньше были. Салон «Белль»… День оказался воистину удачный — она была на работе. Высокая тощая с короткой стрижкой. Только теперь брюнетка. Увидев ее, я вспомнила и имя — Анюта. Она сидела за стеклянной витриной и ковырялась в мобильном. Клиентов не было. Да и вообще, «Афимолл» казался вымершим. Все эти сияющие коридоры, атриумы, эскалаторы, рестораны и магазины пустовали. Мне повезло, что ее салон еще не разорился. Впрочем, я знала, что к вечеру, когда из Сити повалит толпа офисных работников, торговый центр ненадолго оживет. Ведь станция метро здесь прямо в магазине. Я неподвижно стояла перед витриной, так что Анюта заерзала и подняла взгляд от телефона. Прошло уже три года, но она меня сразу узнала. Заулыбалась, махнула рукой. Я зашла внутрь. — Привет. — Привет, дорогая. Анюта чмокнула меня в щечку, тронула пальцами прядь моих волос, покачала головой. — У! Как все запущено! — Остальные мастера тебе в подметки не годятся. — Так в чем проблема? Только на дом я больше не езжу… Что? Подстричь? — Я по делу. — Народ стал экономить, — неодобрительно заметила она. — Кризис… — Анют, полтора года назад ты дала кому-то мой номер телефона. Она слегка напряглась. — Что-то случилось? — Да нет. Просто расскажи, кому. Если помнишь. — Такое разве забудешь, — сказала она. — Мне за него пятьсот баксов дали. Я подумала, что ослышалась. — Пятьсот баксов? — Ну да. — И кто этот придурок? — Я ее не знаю, — призналась она. — У меня тут сидела клиентка, Наташка Рубцова. Я отошла краску смешивать, а когда вернулась, она разговаривала с какой-то бабой. Эта баба ей говорила, что ищет поселок Белуга. На Алтае. Что ей нужны люди, которые в этом разбираются. И что она заплатит. Ну, я и вспомнила — ты же все про Алтай рассказывала. И была в этой Белуге. — Я была в «Белогорье». — А это не одно и то же? — Нет. — А чего называется одинаково? — Ну, во-первых, не одинаково, а во-вторых, на Алтае это священная гора, и там много названий вокруг этого… Так, а дальше? — Ну, я и написала ей твое имя и телефон. — На фирменном листке. — Взяла что-то, что под руку попалось. А она мне хрясь — пятьсот баксов вывалила! Шиза, конкретно. Все, больше я ее не видела. — Слушай, а как найти эту Наташу Рубцову?