— Она в Гуанчжоу живет. Здесь наездами. Но по вичату можно. Но лучше не звонить, а голосовое отправить. — Давай по вичату. — Ну, наговаривай. Она протянула мне свой телефон, а я вдруг застыла соляным столпом. Месяц погони за призраком, потом этот мерзкий визит ее отца, три недели депрессии — и вот здравствуйте, явственный след на снегу прошлого… «Наташа, здравствуйте. Меня зовут Света. Полтора года назад Анюта в парикмахерской в «Афимолле» дала вашей знакомой мой телефон. Это связано с Алтаем. Скажите, эта ваша знакомая — кто она? Это очень важно». Она нажимает на экран. По коридорам торгового центра вдруг проходит волна ветра, тянущая за собой прозрачный пластиковый пакет и круглый комок июньского тополиного пуха. Кажется, что это полетело мое сообщение. Оно унесло за собой часть моего мира: на Восток, над Алтаем — в Китай. — …Ну, что за цвет, а? Ты же не девочка уже, надо краситься! Ой, господи, а это что — типа, челка? Это теперь называется челка? Где такие мастера рукастые? — В Троицке. — А это где? Нежный мелодичный перелив. Пи-и-иимм. Она протягивает мне телефон. «Здравствуйте, — говорит равнодушный голос. — Ваш телефон взяла Галя Фоменко». Мой голос пускает петуха. «Откуда вы ее знаете?» — …Я бы тебе посоветовала кератиновое выпрямление. Можно заламинировать. И слушай, пора уже филлеры использовать. Или ты хочешь ходить бульдогом? Пи-и-иимм «Мы учились с ней в МГИМО». «Вы можете мне все подробно рассказать? Зачем ей нужен был мой телефон?» Ответ долго не приходит. Анюта продолжает критиковать мой внешний вид, я исхожу мелкой влажной дрожью. Пи-и-ииммм. «Анька, индюшка старая, я слышу твой смех на заднем плане! Как там Москва?» — Наташа хихикает, пока я, белая, держу ее голос в левой руке. — Сама ты индюшка! — восторженно комментирует Анюта. «Короче. Я приезжала в Москву на Новый год. Пришла в салон, а мимо шла Галя. Она меня увидела в витрине и зашла. И говорит: слушай. Ты же из Барнаула. У тебя там нет ментов знакомых? Мне нужны люди, которые были в одной секте. «Белуга», что ли, я уже не помню. Я прямо при ней позвонила дяде — он начальник уголовного розыска. Он сказал, что знает одного. Он был в этой секте в конце девяностых. Но Галя сказала, что ей нужны те, кто там был с 2001-го по 2004-ый. Я говорю: тогда нет. Тут Анюта подошла. Услышала нас и говорит: у меня, типа, клиентка есть — специалист по Алтаю, туристка. И была в этой «Белуге». И Галя ей раз — пятьсот баксов выложила. Мы на самом деле обалдели». «А вы не можете вспомнить точно, дословно — что именно она хотела от этих людей? Может, она хотела вступить в эту секту, узнавала, как туда добраться? Или что-то еще?» — …Одна клиентка сделала это армирование, сто пятьдесят штук вывалила. Ну, не знаю. Уже через полгода все рассосалась, обвисло. По-моему, деньги на ветер. Золотые нити всяко лучше. Кстати, послушай, как у меня живот хрустит! Озоном вчера накачалась… Пи-и-ииимм. «Она сказала, что ей надо срочно показать вам какие-то фотографии для опознания. Она прямо так и сказала: для опознания. Вы извините, я больше не могу разговаривать. До свиданья… Анюта, я тут себе такую биозавивку сделала, ты умрешь!» Глава 6 Я думала, что офис Демичева окажется под стать его машине — но нет, две небольшие белые комнаты в подвале на Севастопольском проспекте. Не Ламборджини — Жигули. Фактурная штукатурка на стенах, плитка «соль и перец», мебель из «Икеи». Я голову вывернула, пытаясь хоть за что-нибудь зацепиться, хоть за постер какой. Нет, даже лицензии в рамочках отсутствовали. Среди этой полустертой белизны я чувствовала себя неуютно, поэтому изъерзалась на пластиковом стуле, так что он, доделывающий какие-то свои дела за письменным столом, даже поднял от бумаг удивленный взгляд. — Где роскошь? — спросила я в ответ, — Где иранские ковры? Вы же олигарх. — Я не олигарх. И Фоменко не олигарх. Мы просто обеспеченные люди. По меркам Москвы, даже не богачи… — Я, видимо, живу в какой-то другой Москве. Он пожал плечами. — Единственная наша слабость — это хорошие автомобили. Но вы, наверное, знаете: в Москве это распространенная история. Машина хорошая, а денег на бензин нет. — Но у вас-то есть? — Пока есть… Короче, у нас здесь вроде как детективное агентство. Если называть вещи своими именами, это игрушка Алексея Григорьевича. Зато здесь тихо, я люблю здесь работать. — У вас ведь и в Сити есть офис? — И у меня, и у Алексея Григорьевича. Но там тоже не шикарно. Мне незачем пускать пыль в глаза, я никого на бабки не развожу, понты не кидаю. Помогаю Фоменко отжимать и переваривать имущество — заводы, пароходы… — Типа, вы «Мезим-форте»? Он хмыкнул. — Можно и так сказать… У вас же есть время? Я сейчас дочитаю один договорчик, и мы поедем. — Куда это? — удивилась я. — Алексей Григорьевич сказал, что заплатит вам обещанные десять тысяч. Мы сейчас едем к нему. — О, не надо было так беспокоиться! — Я махнула рукой. — Можно без церемоний. Деньги мне отдадите вы, этого достаточно. Разрешаю даже не надевать фрак — это не Нобелевская премия. — Нет. Он хочет с вами все обсудить. — Так вот ведь какая закавыка: я не хочу! — Он вам так сильно не понравился? — И с чего бы? — иронично поинтересовалась я. Он немного помолчал, размышляя. — Скажите, а вы правда считаете, что разоблачение вашей бывшей деятельности может быть опасным для вас? — Именно так. — А вы не преувеличиваете? Эти секты, вряд ли они такие мощные. Я помолчала, глядя на белую стену. Потом спросила: — Помните, был такой генерал Лебедь? — Конечно, помню. — Однажды он в каком-то интервью назвал мормонов «плесенью». Ну, он всякое говорил, мужик-то был прямой, без затей, но именно после этих слов на наше правительство было оказано такое давление со стороны США, что Лебедь потом в каждом интервью, по поводу и без повода, извинялся в течение нескольких лет. Боевой генерал, на минуточку… — Ну, мормоны. Кажется, они и правда влиятельные. Но это в США. — Когда у российской секты «Богородичный центр» отбирали незаконно занятое здание в центре Москвы, письмо с протестом писал лично Жириновский. Руководитель этой секты Береславский в конце 90-х выступал на конференции, организованной думским комитетом по геополитике… Боюсь, вы этих ребят недооцениваете. — Я имел в виду, что они вряд ли способны убивать. Я вытаращила глаза: придуривается, что ли? — Сергей, а вы что-нибудь слышали о «Ветви Давида» или о «Народном храме» или, может, об «Аум Сенрикё»? Да там сотни жертв! — А «Белуха»? — спросил он. — Это была опасная секта? — Да, там были жертвы, — сказала я. — Именно из-за них «Белуху» и запретили… А почему ваша Галя стала интересоваться сектами? — Как раз это я и хотел вам объяснить. Перед разговором с Фоменко вы должны это увидеть. Вечером двадцать пятого декабря 2013-го года, то есть за три дня до исчезновения, в ее ай-клауде появился скрин-шот странички о секте «Белуха». Это произошло ровно через три часа после вот этого события. И он кликнул компьютерной мышкой.