-По местам! Все! Он смотрел с грозным видом на них и на всех застывших во внимании матросов. Команда, казалось, собралась вся на палубе, не скрывая переполняющих волнений. -Франция может объявить войну и России, а виноваты будем мы! - выкрикнул один из матросов, и Антон с яростью схватил его за ворот: -Вы будто впервые вышли в бой! Чего испугались?! Боитесь попасть на гильотину французов?! Не бывать сему! Это ты смуту навёл? -Нет, капитан, - тряся головой, молвил матрос и оказался оттолкнутым в сторону. -По местам! Разбить французов! Они покалечены революцией, слабы! Победа будет за нами и не раз! Этот предстоящий первый бой казался многим из команды самым страшным, но как только просвистело первое ядро над судном противника, позабыты были все переживания... Летящие щепки, простёртые тела французов, красные струи крови, что текли по освещённой солнцем палубе, — вдохновляло команду «Красного чёрта» наносить всё больше ударов. Ядро в ответ от французов пролетело, разбив борт и застряв в нём. Тут же оттуда повалил дым. Схватив ведра воды, что стояли чуть в стороне, матросы выплеснули ту на жаркое ядро и уже следующее приближалось... Один за другим ядра сыпались, словно смертоносный град... -Они смогли нагреть лишь одно ядро! Захватить! - орал Антон, продолжая отдавать приказы. Ядро одно, второе, третье. Видно было, как французы суетятся, пытаясь удержать корабль и наносить ответные удары. Большую панику вселили в них, когда от «Красного чёрта» матросы стали перебираться к ним на судно, тут же нападая с ножами, шпагами, мушкетонами... -Ура! - выкрикивали полные воодушевления на победу моряки, уничтожая французов. Совсем скоро дым рассеялся, противники сдавались, покидая корабль и отдавая весь товар, всё добро, что только на нём находилось... Солнце продолжало греть, хотя ветер с запада так и холодил. Зима покидала и эти края, но предчувствие тепла в жизни почему-то не ощущалось. Антон гордо возвышался возле рулевого у штурвала и с победой смотрел вперёд. Поднятый нос корабля. Брызги волн, на которых иногда возникала радуга. В этом величие всё казалось изысканно красиво, будто с силой сего судна не сравнится ничто. Оно — непобедимо. Оно — повелитель волн, хоть и совершенно одиноко. Когда всё утихло, опустилась ночная мгла, Антон так и оставался на палубе. Теперь он был, как его корабль, совершенно один. Опять воспоминания звали в прошлое. Сам не понимал, почему, но постоянно думал о родном крае, о людях, что уже давно там... Уж который год шёл, уж сколько писем успел написать и получить от друзей, а душа рвалась обратно всё больше. Невыносимой мукой казалась Антону каждая ночь. Особенно, когда вынужден был уходить в каюту, чтобы хоть немного поспать, набраться сил к утру. Только опускалась голова на подушку, почему-то хотелось большего тепла, объятий, тех поцелуев, которые когда-то дарил и получал, но от которых отказался давно... С какой бы женщиной в каком бы порту ни встречался, ни пытался бы провести время, мыслями всё равно возвращался к той, что забрала и не отдала покой... -Будь проклят я, отказавшись от тебя, - прошептал, закрыв глаза, Антон, когда лёг в постель. - Ты чужая жена... Чужая женщина и, может,... мать чужого ребёнка... Голос его затихал, он молчал, но уснуть Антон ещё долго не мог. Снова картины прошлого, будто призраки, представали перед глазами. Он закрывал глаза, но всё равно всё видел и слышал, словно кто-то звал его обратно изменить всё, перенаправить течение судьбы в иной путь, но... время ушло — твердил разум... Глава 2 В который раз, которую весну, Григорий возвратился вновь в свой лесничий домик. Он устало прошёл в полутёмную комнату и сел на скамью. Не снимая ни камзола, ни шляпы, головою поник. Глаза сами закрылись. Ещё не ушла с зимы прохлада, окутавшая каждую стену, каждую вещичку дома... Съёжившись от холода, Григорий глубоко вздохнул... Сколько времени так просидел, не помнил. Очнулся, когда солнечный луч скользнул от окна, где мелькнула тень. Открывающаяся со скрипом дверь обратила на себя внимание... -Гой еси, добрый молодец! - кивнул вошедший монах. -И тебе здравствовать, - хрипло ответил ещё сонным голосом Григорий. -Рад видеть тебя, - сел рядом монах. - Жить здесь становится трудно. В заточении меня держали. Отпустили, вот, да в путь мне снова пора. -Ничего, - закрыл Григорий глаза вновь и вздохнул. - Я останусь ненадолго... Службу пока не оставил. -Ты больше в Англию не ездил? - поинтересовался монах. Григорий промолчал. Он стал вспоминать, как проводил несколько лет назад Антона в плавание, а сам воодушевился словами Ивана, что можно ещё поймать своё счастье: жар-птицу... У каждого из друзей была уже выбрана своя дорога: Антон решил отдать себя службе в море, Иван — купец, живёт с женой и детьми в деревне, а Василий, как и он, пытался отыскать следы исчезнувшей возлюбленной, пока вновь служба не позвала. Но и то, при каждом случае, в любое свободное время ни Григорий, ни Василий не оставляли попыток узнать, куда и кто увёз их любимых. Вернувшись в лесничий домик тогда, Григорий застал друга-монаха, который приглядывал за хозяйством. Поведав о Зине, о том, что её увезли и выдали замуж, Григорий надеялся, что может ещё сможет увидеться с нею и узнать, как случилось всё на самом деле. Монах тогда промолчал, а Григорий смог выведать через Императрицу, куда всё же увезли Зину... В Англию отправилась вся семья, забрав её и жениха, которого отец выбрал ей, как оказалось, давно. Лишь бы избавиться от любой возможности встретиться вновь с Григорием. Он же решил наведаться в Англию лично. Уже через месяц смог Григорий прибыть по известному ему адресу, смог увидеть и Зину, играющую в саду на только выпавшем снегу с маленьким мальчиком. Только ворота были закрыты... -Зина! - крикнул он с волнением, ухватившись за прутья ворот. Зина тут же оглянулась и на мгновение застыла на месте. Она узнавала черты любимого, а слёзы уже катились по щекам. Сколько исполнившихся мечтаний выпустила её душа! Мечтала, что отыщет возлюбленный, что прибудет и позовёт, — вот он! -Гришенька, - прошептала Зина, а сын прильнул к ней. -Стоять! - вышел скорее из дома статный, строго одетый пожилой мужчина, и она взяла сына на руки. Григорий наблюдал за ним, но не узнавал. Это был не отец любимой, нет, но слишком стар, чтобы оказаться её мужем. Однако, только стал думать, что может это всё же супруг, как оно подтвердилось. Мужчина что-то стал грозно говорить Зине и указывать на дом. Не посмела Зина оглянуться в сторону ворот, куда так рвалась. Ушла в дом вместе с прижавшимся к ней от страха ребёнком... Григорий уже был готов принять гнев этого типа на себя, как он подошёл: -Мою супругу Вам не видать никогда! -Вы держите её и сына в заточении? - выпрямился Григорий в не менее гордую позу, чем его собеседник. -Убирайтесь прочь, пока кто-то ни лишил Вас самого дорогого, - были последние его слова. Мужчина развернулся и направил уверенный шаг обратно к дому. -Открой! Подлец! Я найду способ её вернуть! - кричал вслед Григорий, но дверь в дом закрылась и никто оттуда не вышел. Долго ждал Григорий у ворот. Но и утром, когда стало светлее, не показалась из дома ни одна душа. Как такое случилось, он не понимал и сейчас, сидя вновь в своём лесничем домике и вспоминая обо всём: -Да, я был в Англии, - наконец-то ответил на вопрос монаха Григорий. - Только... Их в доме так и не было. Я перелез ещё в тот день через ворота... Муж Зины, Раевский,... видать, предусмотрительный человек, серьёзно занят тем, чтоб она не видела меня. Знал, видать, всё, знал... И про ненависть её отца к моим родственникам, ко мне... Слуга был в доме, сказал, что господа уехали, а куда... Бог знает. Дом был пуст. Всё покрыто белыми простынями... Слуга сказал, временно жили здесь, а дом продали. Будто чувствовали, что явлюсь... -А Императрица? Нового адреса узнать не смогла? - поинтересовался монах. -Я так и не был у неё, - вздохнул Григорий, снова съёжившись от холода. - В прошлом году приезжал, а дом тот был продан... Хозяева не возвращались, как рассказал слуга, но передал записку от Зины... Просила простить и не приезжать. Кратко, ясно. Потому и не являлся я к государыне. Ей и без такого дел хватает. -Вот как?... - задумчиво молвил монах. - А Василий? У него как сложилось? -Тоже никак, - усмехнулся Григорий. - Тётка с Лизой в Россию не возвращались, как оказалось. Больше вестей нет. Василий в отчаянии до сих пор. Первый год, сам помнишь, я рассказывал тогда, еле оттащил его от водки. На своём адресе так и оставляет письмо Лизе, если вдруг отыщется, но всё — глупые мечты. Служба отвлекает, скучать не даёт. А в этом году он снова стал ухаживать за девицами, будто к жизни возвращается... Пока Григорий рассказывал, монах отошёл к окну и взглянул в сторону тропинки, что вела к лугу, а там - к деревне. -Долго вам так жар-птицу искать, как советовал Иван, - усмехнулся он. - И не все отыщут... Увы... -Ванька сказочно счастлив, подумал, сказав так тогда, что поможет это, а нет, - взглянул в его сторону Григорий. - Не каждому счастье-то уготовано. -Он немного прав, - сказал монах. - Видение у меня... Там, за тропой,... на лугу есть холм, знаешь... Там стоит она... Стоит... Глава 3 -О чём ты? - насторожился Григорий. Он смотрел на монаха, как тот уставился в сторону тропы от дома. Тропа вела через густые заросли леса как раз к лугу у деревни, о котором монах упомянул. Лишь подпустить к себе веру, что там может и стоит та, о ком думал, не смел... -Ты нездоров? - вопросил Григорий. -Она стоит, укутавшись в шаль... Ей холодно... Больно. Ей было больно... Очень больно,... долго, - сказал монах, не сводя глаз с тропы, что вызвало у Григория ещё большую тревогу. -Давно ты не говорил о видениях, - поднялся он. -Беги, - ответил монах. Григорий попятился к выходу сначала медленно, а потом и побежал по тропе прочь от дома, всё дальше, дальше, наполняясь надеждой, желанием, чтобы так всё и оказалось. Выбежав из леса, он резко остановился. Его взгляд сразу нашёл стоящую на холме женщину. Её распущенные волосы трепал ветер. Заметно было, как холодно ей, в том тонком оборванном платье, в тонкой шали стоять здесь. Лишь сила надежды на может какое спасение заставляла ещё держаться и ждать... -Зина?... Не может быть, - прошептал Григорий.