– Иди, садись, – сказал отец и указал на место с конца длинного стола. Мирко осторожно сел и не знал, куда смотреть. Отец первым взял слово: – На брата Да-ники произвело большое впечатление, что ты умеешь делать руками. При этих словах Мирко посмотрел на мать, и она посмотрела на него в ответ непонятным взглядом, приятным его не назовешь. Он светился укором, но там было и что-то еще. Может, печаль. Он торопливо отвел глаза. – Да. Мирко, я же видел, как ты работал вчера за верстаком, – голос у Йована звучал весело и воодушевленно. – У тебя явный талант к ремеслу, и мне кажется, у тебя легкий нрав. Твой отец рассказал, что ты всегда хорошо и прилежно учился в школе. Я уже некоторое время искал кого-то, похожего на тебя. – Искал? Мирко растерянно посмотрел на Йована, потом на его жену, которая вытянула шею и напряженно улыбалась, словно пыталась подманить чужую собаку. – Вот именно, мой мальчик. Я договорился с твоими родителями, что ты поедешь со мной и Агатой в Америку. Отчего-то жена хлопнула в ладоши, а потом тихонько взвизгнула, видимо, из-за пальца. Мирко взглянул на родителей. Отец напряженно улыбнулся и кивнул. – Да, нам с мамой кажется, тебе стоит уехать, – сказал он. – Мы понимаем, что это как снег на голову. Для нас тоже. Но мы хотим попросить тебя решиться, Мирко. Второго шанса у тебя не будет. Когда отец так говорил, выбора у Мирко не оставалось. Он поедет в Америку. На душе появился огромный камень, почти что гора. – Это сказка! – снова заговорил Йован. – Тебе там очень понравится. У нас большой дом, много места, ты сможешь работать в мастерской и, может, путешествовать со мной и продавать манекены. Обещаю тебе хорошую зарплату. Людям работящим, надежным и обязательным платят хорошо. А ты такой, я это знаю. Данику никто не упомянул, Мирко не осмелился. Когда Йован и Агата вернулись в отель, Мирко начал паковать вещи. Вошел отец. Мирко стоял у окна, в глубоком отчаянии от того, что придется уехать далеко от всего дорогого в его жизни. Отец сел на кровать, где раньше спал брат Мирко. – Я должен кое-что тебе объяснить, мой мальчик. Дело не в том, что мы хотим от тебя избавиться, – голос у него был глубокий и грустный, а мягкие глаза очень ясные. – Присядь-ка, сын. Мирко сел на кровать напротив. – Пожалуйста, не переживай из-за того, что я сейчас расскажу. Мы со всем справимся. Но у твоей мамы сейчас не очень со здоровьем. У нее мало сил, и она хуже со всем справляется. Она не хочет признаваться, ну, ты ее знаешь. Мирко кивнул, но папа этого не заметил. Он вытянул руки и не отрывал взгляда от ладоней. Медленно шевелил пальцами, словно сжимал что-то. – Я почти со всем справляюсь пока что, – продолжил он. – Но я тоже старею. Руки уже не те, иногда болят. Повторю, тебе незачем об этом беспокоиться. Мы справляемся. Но мы уже не можем делать столько же, сколько раньше. Поэтому мы недавно договорились с близнецами с соседней фермы, у них есть машины и все такое. Они с удовольствием будут обрабатывать наши поля, которые примыкают к их земле, и помогут с животными. Это облегчит наше бремя, Мирко. Это не бесплатно, конечно, придется им приплачивать. Он выдержал паузу, не отводя взгляда от рук. – У твоих братьев и сестер свои дела. Брат всегда чем-то занят, да он и не крестьянин, не для этого он создан. Зато отличный кузнец. У сестер с мужьями тоже дел хватает, к тому же они далеко. Он покосился на Мирко. – А разве я не могу? Я очень хочу. – Я знаю, мальчик мой. Но… твоя мама считает, что тебе лучше уехать отсюда. Она беспокоится. Ты слишком привязался к дому. И к… ну, ты знаешь. К ней. И к ее сыну. Он умолк. В пристройке снаружи мама Мирко стирала, до завтра все должно высохнуть. – Это не здоровое отношение, Мирко. Мы не хотим проблем с соседями. Особенно с Карлом. Мирко смотрел в пол. Сердце, казалось, превратилось в узел, который завязывался все туже. Оно ворочалось больше, чем билось. – Я не понимаю. Я же не смогу помогать оттуда, – сказал он. – На самом деле сможешь, Мирко. Там ты будешь неплохо зарабатывать, и раз в два месяца сможешь отправлять нам часть денег. Мы уже договорились обо всем с братом Даники. Тогда у нас все получится. Это только на время, мальчик мой. Пара лет, думаю, может, чуть больше, как Йован скажет. Мама сможет восстановиться в тишине и покое, я буду работать поменьше. А ты посмотришь мир и забудешь… все остальное. А потом вернешься и как раз будешь готов принять ферму. – Но папа… Сын Даники. Леон. Кажется, я ему нужен. И мне кажется, что она… – Забудь их обоих, Мирко. – Но мальчик… – Хватит, Мирко. Тебе нельзя о них думать. Говорят, мальчик не совсем здоров. Что-то в нем есть ненормальное, считает мама. Наш медник как-то рассказывал ей, что видел, как мальчик поднимал на вытянутых руках два тяжеленных медных подсвечника, пока Даника выбирала пуговицы. Это против природы. Наверняка она не случайно перестала показываться с ребенком на людях. – Но… – Хватит! Отец Мирко редко повышал голос. Это звучало неправильно. Обычно кричала его жена. Он слегка оттянул подтяжки скрюченными пальцами, и Мирко видел, что ему надо собраться с духом. – И еще, Мирко. Слушай внимательно, это очень важно. По крайней мере, для твоей мамы. Она видела кое-что ночью. Мирко в ужасе и не без стыда посмотрел на отца. Тот все понял. – Нет, не это. Не тебя. Ей было видение, настоящее видение. Она видела Господа. – Господа? – изумленно переспросил Мирко. – Да, она видела Его руку. Огромный белый палец указывал на тебя. У Мирко закололо в груди. – А потом она увидела ангелов Господних. Их было много, все в белом и голубом. В витрине магазина. – В витрине? Отец кивнул, глядя прямо перед собой. – Да. Мама говорит, они были отлично одеты, хотя и немного по-чужому. Неисповедимы пути Господни. – Верно. Мирко не знал, что он сам думает о путях Господних. Но они неисповедимы. Все так говорили. – Она только закончила рассказывать мне об этом загадочном видении, когда раздался стук в дверь. А там стояли эти двое. Она в белом и голубом. Издалека. С пальцем Господним… в каком-то смысле. Мама чуть в обморок не упала, а эту женщину не так легко вывести из равновесия. Мирко представил себе эту картину. – Вы понимали Агату? – спросил он. Он сам немного понимал английский, в конце концов, он учил его в школе, хотя из-за картавости учительницы он не мог доверять правильности произношения. – Нет, ее речь была тарабарщиной. Так казалось, по крайней мере. Но она вся светилась дружелюбием. Это было мощное зрелище. Мирко представлял себе, какое сильное впечатление она могла произвести. Его самого пугало дружелюбие Агаты. – Когда Йован представился и объяснил, с какой целью пришел, нам осталось только подчиниться. Велению Господа. Отец покраснел. – Понимаешь, Мирко, учитывая шок, который испытала мама вчера в твоей комнате, а потом это видение… все было решено за нас. У нас не было выбора, мальчик мой. Тебе придется уехать и искупить вину. И заодно помочь нам. – Вы сможете меня простить? – спросил Мирко, задыхаясь от рыданий. Ответ прозвучал быстро и уверенно. – Да. Но сейчас сделай так, как велит Господь. И как говорит мама. Мирко кивнул. Отец хотел еще что-то добавить, но медлил. Когда снова заговорил, голос у него звучал мягче и намного тише. Он почти шептал. – Не расстраивайся слишком сильно. Не ты первый предавался греху по молодости. Я хочу сказать… это нормально… но давай это останется между нами. Пообещай, что ничего не скажешь маме. Впервые отец Мирко попросил его хранить что-то в тайне. Он кивнул. Подумал о том, сколько раз слышал брата на соседней кровати. – Настоящий грех в том, что ты обратил свое вожделение именно на нее. Ты и сам понимаешь, Мирко. Десятая заповедь. Да, Мирко понимал. – И потом, ты у нее украл! Никогда бы не поверил, что ты на такое способен. Вожделение околдовало тебя.