– Дорогая моя, любимая жена, тебе нравится благородное имя Андрей? – спросил Руслан с издёвкой. – Дорогой мой, любимый муж. Мне нравится благородное имя Павел, – парировала Регина. – То есть я хочу назвать сына в честь своего прославленного деда, а ты – в честь отца. Забавно. – Жаль, что их звали неодинаково, – добавила грустно Ростоцкая, убирая посуду со стола. Неприятный разговор прервал настойчивый звонок на мобильный телефон Архипова. – Слушаю тебя, Берёзкин, – недовольно ответил Руслан. После паузы добавил. – Жди, выезжаю. – Что случилось? – встревожено спросила Регина. – Убийство, – ответил Архипов, поцеловал жену в щёку и умчался на работу. Регина тоже собралась, наказала Грише следить за порядком в доме и вышла на улицу. Говорят, беременным прогулки полезны. Вот и погуляем. На самом деле идти было недалеко. Дом, доставшийся Ростоцкой в наследство от тётки Матильды, находился в самом центре Старграда. Когда-то в нём жила купеческая семья, потерявшаяся в вихре революции и в после революционной расправе над кулаками и пережитками общества. Потом жил важный инженер с семьёй. Теперь поселились Ростоцкие. В семидесятые дом перешёл тётке Матильде, занимавшей высокую должность в городском коммунальном хозяйстве. Она дом "довела до ума" – провела водопровод и канализацию. А что ещё нужно? Регина тоже внесла свою лепту. Реставрировала старинную мебель, ухаживала за печными изразцами, меняла приходящий в негодность текстиль. Обстановка в доме, за некоторыми мелочами, напоминала интерьер начала двадцатого века. Регина оглянулась. Дом на крепком кирпичном фундаменте стоял на пригорке и сохранился более чем отлично. Впрочем, на их улице все дома были со столетней историей, новостроек не наблюдалось. Булыжная мостовая, узкие тротуары. Лишь современные фонари да тарелки спутникового телевидения выдавали в этой улице принадлежность к двадцать первому веку. Пройдя центральную площадь, банально носящую имя вождя мирового пролетариата, Ростоцкая свернула в переулок, где стоял бывший приказной дом. Здание девятнадцатого века недавно отреставрировали, и теперь оно выделялась среди собратьев яркой ядрённо-канареечной окраской. Дополняли картину пластиковые окна "под дерево". – Доброе утро, – кивнула Регина знакомому охраннику, прикладывая пропуск к валидатору. В кабинете архивистов её ждала неунывающая коллега Зинаида Ивановна Глушко. Раньше она работала в администрации города, а теперь трудилась младшим архивистом. – Доброго утречка, Регина Павловна, – сказала Глушко, поднося дымящуюся чашку с чаем к губам. Она сидела за круглым столом и дула на горячий напиток. Чайный фарфоровый сервис, тарелка с румяными булочками, вязаные салфетки на архивных полках – Зинаида Ивановна пыталась создавать уют всеми доступными ей средствами. – Доброе утро, – ответила Ростоцкая, проходя к рабочему месту. Сумку поставила на системный блок. Отжала кнопку компьютера. – А Зинаида вот прямо нутром чуяла – сейчас Регинушка зайдёт. Вишь – чайник вскипятила, чаёк заварила. Булочки будешь? Свежие. – Буду, – решительно сказала Регина, усаживаясь рядом с коллегой. Булки у Глушко получались отменные – пышные, невесомые, сладкие и при этом неприторные. Как ей это удаётся? Регина уже просила рецепт, мудрила с тестом, но так вкусно не получалось. Заговаривает она их что ли? – Аппетит гарний. Молодец. Евши, евши, товарищ старший архивист. Тебе полезно. Но что-то, погляжу, смурная пришла. Случилось чего? Регина перестала жевать. Вздохнула. – Балакай давай. Тётка Зинаида секреты держать умеет, – сказала Глушко, показывая, как застёгивает рот на молнию, закрывает на ключ, а воображаемый ключ выкидывает через левое плечо. – В общем, мы с Архиповым никак не можем прийти к компромиссу, – решилась поделиться Регина. – Куда вы не можете прийти? – спросила Глушко, выпучив глаза. Что за зверь такой – компромисс? – Договориться не можем. Я хочу назвать сына Павлом, а он – Андреем. – Тю, – сказала пожилая женщина, замахав в сторону коллеги помоложе рукой. – Я думати, серьёзное что стряслось. Имя поделить не могут. Тоже мне проблема. – Проблема, – упрямо повторила Клептоманка. – А если дивчина родится, тогда что? Или ты уже знаешь, что будет хлопец? – Не знаю пока. – Так что же вы из-за прозвища дивчины не подрались? – расхохоталась Глушко. – Руслан сказал, что будет парень. – Много он знает, твой Руслан. И вот что я тебе скажу. Главное, чтобы дитёнок здоровенький родился и не хворал. Чуешь? Остальное ерунда. Хоть Митрофанушкой назовите, хоть РП345. – Ну, да. Только… – Никаких только. Хуже нет беды, чем хворое дитя. И сам мучается, и родителей мучает. И чтобы не бедокурил сильно. Вон мой хлопец вырос. Малой был – какая ласковая детина была. Мамка, мамка. А сейчас что? – Что? – испугалась Регина. – Из комнаты по делам несовершеннолетних не вылезае. Прибила бы поганца, да жалко – родной. – Как же так? Он же послушный у Вас был! – В том-то и дело, что БЫЛ. А сейчас других слушает, а не мамку. То колёса украдут у машины, то велосипед угонят. Чует сердце, скоро Зинаида передачки ему в казённый дом носить будет. – Да. Вы, Зинаида Ивановна, как всегда правы. Выбор имени – это не проблема, – сказала Ростоцкая, дожевывая пышную булочку. – Во-во, – ответила Глушко, подмигнув. * * * Ехать Архипову до места обнаружения трупа было недалеко. Впрочем, в Старграде всё находилось в получасе езды, не больше. Маленький провинциальный город с древней историей. В центре – администрация и государственные учреждения, остальное – частная деревянная застройка, лучиками дорог, отходившая от центра во все стороны. Добрую половину города занимали церкви и монастыри. Намоленное место. В этом районе Старграда Руслан давно не бывал. Глухая окраина, увязшая в зелени. Пятиэтажки, покрытые копотью времени. Покосившиеся лавочки, поржавевшие детские площадки, скрипучие качели. – Твою же дивизию! Да как так-то?! – выругался следователь, когда Берёзкин показал ему тело жертвы. Вернее, лицо. На земле со вспоротым животом в ссадинах на физиономии лежал Лев Амурский – известный на всю страну актёр. Белая рубашка потемнела от крови. Весело начинался денёк: с Региной они почти что поссорились, на горизонте маячило новое громкое дело, того гляди очередной висяк, а ещё только раннее утро. Синицы в этот самый момент завели свою заунывную трель с подсвистами, и на небе показался краешек солнца. Город просыпался. – Я, значит, покурил и к подъезду пошёл. А руки, после того, как меня полночи в ГИБДДе промурыжили, как тряслись, так и трясутся. Вот, посмотрите, – сказал таксист, протягивая руки вперёд. – Петрович, давай ближе к делу, – одёрнул словоохотливого свидетеля Берёзкин. – Я и говорю, через кусты пошёл к дому, а он лежит тут, да. А этот, значит, над ним склонился, и нож у него в руках. Я как заору "Итить твою налево! Стой! Ты это чего там делаешь?", а он – бежать. И убёг. – Кто он? – вежливо поинтересовался Архипов. – Да, Гаврюша. Кто же ещё?! – удивился таксист недогадливости мужика в штатском. – А Гаврюша у нас кто? – продолжал задавать вопросы следователь. – Так сантехник наш. Из ЖЭКа. – Темно же было. Может, не он это был? – засомневался Берёзкин. – Он, он. Я его сразу признал. И рубашка на ём была форменная, синяя, и тельняшка из-под неё выглядывала. Не сумневайся, начальник, – сказал Петрович с некоторой обидой. Таксисты всё примечают, ты не думай. – ОН моего соседа порешил. ОН, ирод проклятый! – Вот Вы говорите "ирод"… а он что предал кого-то? – спросил Архипов. – Человек дрянной, вот он кто. Не любят его здесь, Гаврюшу-то. Он ведь только числится сантехником, а случись чего, его же не дозовёшься. И за каждый вздох, отрыв задницы от стула денег просит. Ирод и есть. – Архипов, иди сюда! – позвал старший оперуполномоченный. Руслан прошёл к зелёным зарослям, раздвинул кусты. На траве лежал штык-нож с бурыми пятнами. – Редкая вещица. Не кухонный, я вам скажу, ножичек, – эксперт с модной бородкой уже склонился над предполагаемым орудием убийства. К месту преступления бодрым шагом приближался парень с заспанными глазами. Рубашка сзади торчала из-под форменной куртки. Видно одевался впопыхах. – Здравствуйте! Вы интересовались Гаврильевым? – спросил улыбчивый полицейский, козырнул и представился. – Участковый. – Мы. Адрес подскажешь нам, участковый? – Чей? – спросил парень с готовностью помочь. – Олега Газманова со всем эскадроном! Сантехника вашего. Чей же ещё? – не сдержался Берёзкин. Мрачного Берёзкина жизнерадостные люди всегда раздражали. Раннее утро, спи себе спокойно, а тут очередного жмурика обхаживать приходится, ещё этот припёрся с сияющим лицом. – Ну, мало ли чей адрес понадобился доблестным рыцарям из опергруппы? – парировал парень всё с той же улыбкой. – Тихо, тихо, Берёзкин, – Архипов встал между участковым и старшим оперуполномоченным. – Так покажете дом? – С превеликим удовольствием. Здесь недалеко. Пойдёмте! – позвал за собой улыбчивый парень.