– Вот так пришёл и сразу ка-а-ак давай ничего не делать. Да? А потом актёра всего в синяках, зарезанного в кустах нашли. А-я-яй! Как не хорошо обманывать, гражданин Травников. – Да чего вы ко мне привязались?! Не убивал я вашего актёра! Не убивал. Так пару раз по морде съездил, и всё. Он живой был, когда я уходил, – вскрикнул задержанный и развёл руками. Травников вспылил, взгляд метался, переходя с Регины на Руслана, с Руслана на Регину. Ростоцкая положила ладонь на кулак подозреваемого. Что-то он не договаривает, мудрит. Серые стены, залитые ярким светом задрожали, лопнули и испарились. Регина перенеслась в воспоминание бородача. Он изрядно выпил. И чем больше пил, тем сильнее закипал. Гнев зародился в груди, разливаясь по всему телу – даже руки и ноги дрожали. – Тварь! Он за всё ответит, – сказал Травников, махнул рюмку, сморщился, занюхивая рукавом, встал из-за одинокого стола и вышел из опустевшей без жены квартиры. По улице шёл, как в тумане – закатное солнце, радостные окна в счастливых семьях, загорающиеся фонари у дороги, а вот и ЕГО дом. Дом этой твари. Дверь открылась после первого звонка. Ждал? – Эй, ты куда прёшь?! – крикнул ошарашенный актёришка. Травников оттолкнул хозяина квартиры, боковым зрением отмечая полуоткрытый рот, распахнутые глазища, и рванул в комнаты. Обошёл спальню и гостиную, заглянул на кухню и в ванную – никого. Амурский стоял, засунув руки в карманы брюк, наблюдая за метаниями брошенного мужа. Догадался, поганец. Или нет? – Ты – скотина. Зачем она тебе нужна? – спросил Травников, подходя к хозяину, стоящему у стола. – Кто она? – довольно искренне поинтересовался актёр, но руки из штанов не вытащил. – Жена моя, Олеся, – он подошёл так близко, как смог, не сводя глаз с этого пижона. Амурский, услышав имя, взмахнул длинными, как у девчонки, ресницами, скривился пошлой улыбочкой. – Ах, Олеся. Актёр обошёл преграду в виде мужа, вытащил из серванта две стопки, на столе уже стояла початая бутылка, разлил, предлагая взглядом одну рюмку гостю. Травников развернулся к нему, но водку не взял. – Ну, правда, ну посмотри на себя. Ей богу! – сказал Амурский. – Чё? Актёр выпил и не поморщился, а даже оживился, почувствов сцену и зрителя. – Неужели ты не видишь разницы? Кто ты и кто я? – Ну, и кто? – Вот! А Олеся видит. Она меня любит ещё со школы, а за тебя замуж вышла от безысходности. Травников размахнулся и что есть мочи ударил поганца по смазливой самодовольной морде. Амурский, не ожидавший такого поворота в разговоре, упал спиной на старый деревянный стул. Стул разлетелся в щепки. – Ты чего, идиот? Я же работаю лицом! – заорал как ошпаренный Амурский, хватаясь за подбитый глаз. – Выходной возьмёшь, – сказал незваный гость и вышел из квартиры. Всю ночь Травников беспробудно пил, шляясь по своему району, горланя песни, цепляясь к одиноким прохожим. Из окон шипели мамаши, трудовой народ злился. Регина отпустила кулак задержанного со сбитыми костяшками. Воспоминание растаяло, она вернулась в допросную комнату. Вызвала Архипова в коридор. – Скорее всего, он – не наш клиент, – сказала она грустно. – Это ещё почему? – сердито спросил Руслан. Ревность – отличный мотив для такого эмоционального убийства. – Он был у него накануне вечером, избил и ушёл. А потом всю ночь пил. Пусть Берёзкин в районе поищет свидетелей. – Так, может, притворялся, а? Алиби себе устраивал. Дождался поздней ночи, вернулся и ножичком пырнул. Не, пусть посидит пока. Регина пожала плечами и ушла в архив. Работать хоть иногда всё-таки нужно. Архипов смотрел ей вслед и улыбался. Скоро у них появится малыш. Нет, ну какой же он счастливый и удачливый человек – любимая женщина, долгожданный ребёнок, что ещё нужно в жизни? Всё остальное – ерунда. Однако улыбка быстро стёрлась с его лица. Хмурый Берёзкин спешил к нему по коридору. – Ну, я её нашел, – сказал старший оперуполномоченный, как будто они только что прервали разговор, а теперь вернулись к нему. – Кого ты нашёл? – спросил следователь. – Хозяйку блокнота. Того, рыжего. – А, понятно. Как нашёл? – Да там ничего сложного. По записям в блокноте прошёлся, пара звонков, и готово. Рыбка – в аквариуме, – хохотнул старший оперуполномоченный. – И где она? – спросил Архипов. – У нас в кабинете, – махнул он рукой в сторону. – Пошли поговорим. В кабинете оперативников на стуле у стола Берёзкина сидела блондинка, лет восемнадцати, не больше. Ногу закинула на ногу, маникюрные ноготки барабанили по столешнице. – Наконец-то! Долго меня ещё будут здесь держать? – капризным голосом спросила хозяйка блокнота. – Вас не держат, а пригласили для беседы, – сказал Архипов, садясь за стол Берёзкина. Старший оперуполномоченный сел поодаль. – Ну, так беседуйте! У меня дел полно. – Ваш блокнот нашли в квартире Льва Амурского. Как он там оказался? – спросил следователь, предъявляя улику. Девица равнодушно посмотрела на пододвинутый к ней блокнот. – Во-первых, я его поклонница, Льва Амурского. Во-вторых, вы что маленькие? – спросила блондинка, оглядывая двух мужчин, качая головой, приподняв одну нарисованную бровь. Тоже мне! – Конкретнее, – строго сказал Берёзкин. – У нас была с ним связь, – сказала молодая девушка, задрав подбородок не то с вызовом, не то с хвастовством. Мол, вот я какая! – Какого рода? – всё также строго спросил старший оперуполномоченный, не вдаваясь в нюансы интонации блондинки. – Интимного рода, – злясь, ответила девушка. Нарисованные брови собрались у переносицы. – Ты давай тут не ерепенься, слышь, пергидрольная. Отвечай по существу. Когда была? Как попала в квартиру? Что там делала? Я понятно говорю? – с угрозой в голосе спросил Берёзкин. – Понятно, – ответила девушка. – Нечего мне рассказывать. Лёвушка позвонил, пригласил в гости, я и приехала. – Когда это было? – уточнил Архипов. – В пятницу. – Так. Дальше что? – А что дальше? Или мне нужно вам про всё, что ночью было, рассказать? – спросила блондинка, качая ногой. – Что-нибудь необычное было? – спросил следователь. – Вы про позы спрашиваете? – Тьфу ты, Господи! – сказал Берёзкин, встал и вышел из кабинета. – Чё это с ним? – спросила девушка. – Не обращайте внимания. Может, кто-нибудь приходил или звонил, когда Вы были в гостях у Амурского? – вежливо спросил Архипов, изображая доброго полицейского. – Никого было. Это был романтический вечер. Свечи и всё такое, – глаза хозяйки утерянного блокнота затуманились. – А утром Лёвушка опять набросился на меня, мы начали целоваться, но нам помешали на самом интересном месте. – Кто? – оживился следователь. – Пришла какая-то тётка с чемоданом и радостно заявила "Я ушла от мужа! И эклеры к чаю купила. Ты рад?", а потом увидела меня, и вся радость улетучилась. Ха-ха-ха! – Как она выглядела? – Ну, такая, ничего себе, для её возраста. Свежая кожа, следит за собой, чёлка, лицо немного вытянуто – как у лошади. Ой, вспомнила! Лёвушка назвал её Олесей. Так и сказал: "Олеся, я ведь тебя не просил бросать мужа. Мы просто вспомнили детство, только и всего". – А она что?