– Поугрожаешь мне потом. Сейчас тебя должны волновать люди снаружи. Они знают о планах твоего отца, так что явились подготовленными. У меня даже рот приоткрылся. – Но как ты… – Мои лазутчики сообщили. – А раджа знает? Я представила, как Гаури играет в своей комнате, ни о чем не подозревая. – Да. Голова моя разрывалась от вопросов. – Но?.. – Я послал гонца его предупредить. – Мне нужно в гарем. Моя сестра в опасности. Приподняв сари, я повернулась к двери, но в тот же миг королевство содрогнулось от грохота. Колесницы перевернулись. Я так и видела, как распрямляются сидевшие под колесами солдаты, будто обретшие плоть кошмары. По земле оглушительно затопотали сапоги, заскрипели ворота, воздух прорезали крики. – Надо спешить, – повысила я голос. – Надо их предупредить. Амар удержал меня за руку: – Поздно предупреждать. Сражение уже началось. Я помолчала, стараясь расслышать хоть что-нибудь за шумом крови в ушах. Вдалеке звенело железо, сталкивались щиты, ревели, бросаясь друг на друга, люди. За окном лежали опрокинутые колесницы – расколотые, будто пустая скорлупа. – Нет времени. – Амар наконец отпустил мою руку. – Раджа лично попросил вытащить тебя отсюда. – Правда? Он кивнул. Снаружи все нарастали звуки сражения, и невозмутимо переливались в солнечных лучах парапеты гарема. – Женщины не пострадают. Этим генералам нужна лишь одна война, так что твоих сестер не тронут, иначе придется отвечать перед королевствами их женихов. Пока мы тут болтаем, гарем охраняют солдаты. – Голос Амара настойчиво прорывался сквозь мои мысли. – Кто будет охранять тебя, если останешься? Я не знала, что ответить, ошеломленная происходящим за окном. – Нужно уходить, – не унимался он. Я понимала, что если останусь, то все равно умру. А вот если уйду, то как минимум смогу жить… Надежда раскинула в моей груди трепещущие крылья. Как долго я мечтала сбежать из этих стен? И вот, едва не залив эту надежду ядом, я получила шанс. Словно все предыдущие семнадцать лет были лишь подготовкой к этому моменту. Что-то заныло внутри, будто колотая рана, и я с трудом узнала позабытое чувство – то было облегчение. Раскаленное добела, сверкающее облегчение. Голова закружилась, меня накрыло волной слабости, так что даже руки задрожали. – Ну что? – подтолкнул Амар. – Мы идем или нет? Мы? Я подняла глаза. На шее его безвольно болтался венок из красных гвоздик. Амар протягивал руку в небрежном приглашающем жесте, безразличный к царящей на улице суматохе. Могла ли я ему доверять? Вдруг он уже продал меня врагам? У него не было причин защищать меня… разве что личные чувства. Руки мои вдруг зажили собственной жизнью. Все остальное отошло на задний план – чужая протянутая ладонь, парчовая штора. Я была убеждена, что этот миг только наш с Амаром, общее дыхание, одно на двоих сердцебиение – мы делились всем, как секретом. Не знаю, что на меня нашло, но я вдруг набросила ему на шею белый венок. А потом смотрела на свои руки и не верила, что так поступила – вышла замуж одним махом. Амар приподнял венок за белый бутон и усмехнулся: – Я надеялся, что ты выберешь меня. Правый уголок его губ приподнялся быстрее, чем левый. Мельчайшее движение, но я не могла отвести от него глаз. Улыбался Амар немного натянуто, будто делал это нечасто. Двери распахнулись. Сражение, уже гремевшее железом в коридорах, добралось и до внутреннего святилища. Стражники и вражеские солдаты ввалились в зал с поднятыми копьями. Комнату затопил запах горелого риса, едкий, горький. Я приподняла подол сари и бросилась прочь по шелковому полу. Быстро, исступленно. Слепо. В соседнем зале я наткнулась на брошенные мечи и щиты и поскользнулась на луже, слишком теплой и слишком красной для воды или масла. Сердце громыхало в ушах, отгоняя звуки кулаков, встречающихся с плотью, и звон скрестившегося оружия. От меня волнами растекалась по воздуху усталость, боль, скорбь. Энергия струилась по моим костям. Яростное, почти мучительное желание жить подталкивало к двери, дразня обещанием обжигающих солнечных лучей на коже и потоков чистейшего воздуха в легких. В руку вцепился какой-то солдат, но Амар меня оттащил. Мимо свистели стрелы, но стоило хоть одной нацелиться на меня, он отталкивал меня с пути. Амар не кричал. Он вообще не подавал голоса. Двигался плавно, уклонялся от копий и всегда был на несколько шагов впереди меня. Живой щит. Его капюшон так и не сдвинулся с места, скрывая верхнюю половину лица. Двери перед нами открылись, скрипя, точно сломанные кости. Комнату залил ослепительный свет. Я прищурилась, но не остановилась. Грудь болезненно сдавило от горячего сухого воздуха. Едва я замедлилась, как запястья коснулись холодные пальцы… – Мой скакун там, – сказал Амар, утягивая меня с дороги. А я слишком запыхалась, чтобы возмущаться, когда он обхватил меня за талию и забросил в обвешанное всякой всячиной седло водяного буйвола. Только я нашла, за что ухватиться, как Амар и сам вскочил на спину зверя и резким свистом сорвал его с места. Буйвол несся сквозь джунгли. Звуки перетекали один в другой: лязг железа сменился топотом копыт, журчание фонтанов – шорохом ветвей. Поначалу я сидела неподвижно, опасаясь спугнуть невероятный образ – вдруг это посмертный сон, какая-то прощальная насмешка судьбы. Но затем увидела сомкнувшиеся над головой джунгли. Ощутила мускусный запах напитанной влагой жизни кругом. И оцепенение спало. Я была свободна. 7. Ночной базар Я запрокинула голову, позволяя ветру щипать глаза, и время от времени подносила руку к сердцу, дабы убедиться, что оно еще бьется. У свободы был горько-сладкий вкус. Никогда больше я не проведу весь день с Гаури, рисуя. Никогда не забудусь на несколько часов в залах бхаратских архивов. Будущее казалось белым пятном, и от этой неизвестности кружилась голова да мысли становились все приземленнее. Мы мчались вдаль под сенью золотых деревьев. Я оглянулась – с дороги мы свернули давным-давно, и даже призрака ее не маячило на горизонте. Джунгли поглотили ее целиком. – Куда мы едем? – спросила я. – Ко всем основным королевствам ведет главный тракт. – Не ко всем, – отозвался Амар. Водяной буйвол устремился к пещере, увитой черными лианами. Спрессованную землю стен испещряли кварцевые жилы. – Чтобы добраться до Акарана, нужно сначала пройти через Ночной базар. Я чуть не задохнулась. Может, магия и существовала, но Ночной базар точно был выдумкой. Порождением детских фантазий и снов. Амар дразнил меня. Я вскинула бровь, вспоминая издевательства Юдхистиры и пчелиное облако, загнавшее его в воду. – То, что я выросла за толстыми стенами, не значит… Темнота туннеля сменилась ярким светом. Расколотое надвое небо озарило неземной город. Слева луна купала в жемчужном сиянии небольшие лавки торговцев и заросли вьющихся растений. Справа пылало солнце, лаская лучами странные деревья в форме человеческих конечностей и животных. Небо, разделенное пополам днем и ночью, переливалось всеми цветами радуги. Существа, как невероятно высокие, так и поразительно крошечные, скользили между тенью и светом. Эфемерный слон, мерцающий перламутром, опустил хобот в карман малютки-мышки. Двенадцать птиц с миловидными женскими лицами хлопали ресницами, кокетничая с мужчинами-нагами, и те подались навстречу, сверкая изумрудной чешуей. Мальчишка с поникшими крыльями и сморщенным ястребиным клювом дулся на мать, у которой не было ни крыльев, ни клюва, зато имелся широкий павлиний хвост… Едкое замечание испарилось, так и не сорвавшись с моего языка, и я лишь потрясенно глазела на этот удивительный мир. Ночной базар. Спокойствие мое улетучилось. В памяти тут же всплыли истории о королевских девицах, похищенных, чтобы служить пузатым ракшасам, и о принцессах, превращенных в посудомоек в недрах Ночного базара. Я скатилась с буйвола и покачнулась, ловя равновесие. А отдышавшись, попятилась от Амара. Затененное капюшоном, его лицо казалось зловещим. – Не приближайся! – прошипела я. Шагнувший было ко мне Амар замер. – Позволь объяснить, – начал он. – Понимаю, это не… Я подхватила с земли палку и несколько раз взмахнула ей перед собой. – Кто ты такой? Амар засмеялся: – Палка? Я привел тебя на Ночной базар, а ты всерьез думаешь, что палка тебя защитит? Я покрепче вцепилась в оружие. – Но от меня тебе и не нужно защищаться, – поспешно добавил он. – Кто ты такой? – Амар.