Я замерла. И медленно обернулась. — Чего? — уточнила я. — Новых деловых предложений в стиле последнего? — Вернитесь, эсса Ладэ. — Гранхарсен кивнул мне на стул. — Я хочу вам кое-что рассказать. Мне уже начинать бояться? На стул я все-таки вернулась: деловые отношения — странная штука. Даже села и потянулась к кофе, но потом передумала, внутри у меня все мелко дрожало. Не хватало еще облиться или обляпать местрофернский стол. Или поставить чашку на блюдце с дребезжанием, выдавая внутреннюю трясучку. — Джерман говорил о матери? — Иртхан опустился в кресло, тяжело надавив на подлокотники. Я покачала головой. — Она была чем-то похожа на вас. Такая же… дерзкая. — Подозреваю, что последнее слово он с ходу подобрал исключительно благодаря долгой практике и дипломатическим способностям. — Когда мы познакомились, я был очень молод. Гораздо моложе, чем сейчас Джерман, и она тоже была совсем юной. Именно это отчасти и послужило началом нашего романа. Молодость. В молодости все представляется иначе. — Мне казалось, что возраст здесь ни при чем. — Вам казалось. Я мог бы достичь гораздо больших высот на политическом поприще, если бы понял это сразу. Вместо этого долгие годы просидел в посольстве. — Вам не нравилось в посольстве? — спросила я. Иртхан приподнял брови. — Вы меня не понимаете? — Понимаю. Если вам не нравилось в посольстве, могли бы попробовать себя в юриспруденции или в области экономики. — Вы издеваетесь? — Нет. — Я пожала плечами. — Я так поняла, что вашу карьеру существенно тормозили ваши отношения с неиртханессой. Но если вы их начали… — Я начал их исключительно потому, что в молодости обладал таким же нравом, как и мой сын. Я совершил ошибку, эсса Ладэ. Когда Лия оказалась беременна, стало понятно, что между нами ничего не может быть. — Вот как. — Именно так. — Он нахмурился. Любимая фраза у него, что ли? — Рано или поздно любого иртхана потянет к огню, и тогда никакие чувства не изменят силы звериного зова. — Вы это поняли, когда она была беременна? — Мы это поняли, эсса Ладэ. — Он сделал акцент на слове «мы». — Слишком поздно. Пламя, которое живет внутри нас, не поддается объяснению и укрощению. Можно всю жизнь уверять себя в обратном, но это всего лишь самообман. Ей тяжело было носить сына, и даже моя помощь не могла этого изменить. Но это всего лишь мелочь по сравнению с тем, что нам предстояло дальше. Иртхан пристально посмотрел на меня и продолжил: — Мы могли бы остаться вместе, не скрою. Могли бы, невзирая на все, но мы осознавали, что рано или поздно это закончится взаимными упреками. Рядом с ней мне всегда не хватало бы пламени. Рядом со мной она всегда бы чувствовала себя неполноценной. Мы разные, иртханы и люди. Этого не изменить. И если в порыве чувств это кажется незначительным, то потом обозначается все ярче. Выходит на первый план и мешает двигаться дальше. Джерман долго жил среди людей, но он всегда будет тянуться к огню. Когда вернется в Ферверн, он почувствует это особенно остро. Трясучка у меня прошла, зато руки похолодели еще сильнее. Отец Гроу не сказал ничего такого, о чем я не думала бы сама. Точнее, думала я, конечно, не настолько упорядоченно, Гранхарсен просто все разложил по полочкам. — Можно сколь угодно долго закрывать на это глаза, но ни к чему хорошему это не приведет. — Не знаю. Лично я считаю, что Джерман — это хорошее. — Не передергивайте, эсса Ладэ. Джерман — мой единственный сын, но в свое время мне пришлось принять очень непростое решение. Лие тоже. — Вы заставили ее от него отказаться? Такими же методами, какими сейчас пытаетесь заставить это сделать меня? У иртхана дернулся уголок губ. — Лия прекрасно понимала, что рядом с ней у него нет будущего. — Да вы что? — История вашей сестры известна на весь мир, эсса Ладэ. Скажите, она была счастлива среди людей? Я поправила юбку непослушными пальцами. Настолько непослушными и ледяными, что они показались мне механическими. — Думаю, да. — Напрасно, — без тени издевки сказал иртхан. — Пламя, так или иначе, будет звать за собой. Мы можем отказываться от этого зова, даже не понимать, чем он вызван — если огонь внутри спит, но это что-то всегда будет отзываться тоской и ощущением пустоты. Спросите свою сестру, что она чувствовала, когда не знала о пламени. — Спасибо за совет. Возможно, я им воспользуюсь, — сказала я, собираясь встать, но иртхан покачал головой. — Вы меня не понимаете, эсса Ладэ. По вашей милости моему сыну придется провести несколько лет в таэрран… Вот не надо ему было этого говорить. — Не придется. — На этот раз я поднялась так резко, что стул отлетел в сторону. — Я сделаю все, чтобы этого не произошло. Где его мать? — Что? — Раздражением меня полоснуло наотмашь. Гранхарсен снова надо мной возвышался, но теперь мне было уже без разницы. — Где его мать, я спрашиваю? Что с ней стало? — Лия счастлива. Она замужем и у нее двое детей. Внутри все перевернулось, а во рту почему-то появился мерзкий привкус, как будто я хлебнула самый дерьмовый в мире кофе. Гораздо более дерьмовый, чем когда-либо готовила я. — Я не откажусь от вашего сына, местр Гранхарсен, — произнесла спокойно, хотя внутри меня всю трясло. — Решайте, нужен вам сын или политик. Последних, насколько я поняла, у вас и так в избытке. Хорошего дня. Чувствуя растекающуюся по кабинету драконью ярость, я развернулась и направилась к дверям. Спину мне буравили ледяными лазерами, но я не обернулась. Вышла в приемную, где должна была почувствовать оттепель, но не почувствовала. — Прошу прощения, — обратилась к секретарю. — Где я могу привести себя в порядок? Секретарь указала мне направление, и я прошла мимо Единички с напарником, стараясь на них не смотреть. В коридоре все ускоряла шаг — до той минуты, пока не влетела в туалет, который размером превосходил старую родительскую квартиру. Была ли ваша сестра счастлива? Ладонями ударила в стену с такой силой, что удар отозвался в плечах. Я колотила по ни в чем не повинной стене до тех пор, пока ладони не загорелись. Увы, не от пламени. Спокойствия это мне не принесло, но помогло хотя бы отчасти сбросить напряжение. К тому что меня будут дожидаться у дверей, я была готова, поэтому ничего не сказала ни Рону, ни второму вальцгарду. Я вообще ничего не сказала ни по дороге в отель, ни по дороге к «Вернц Айрих», телепорту Хайрмарга. Все в том же состоянии блаженной прострации пребывала, когда мы вернулись в Зингсприд. Вконец очешуевший организм отреагировал на жаркое утро полным и безоговорочным выпадением в нерастворимый осадок, отодвинув на задний план даже случившееся в Ферверне. — Куда сейчас, эсса Ладэ? — невозмутимо поинтересовался Единичка. — Домой, — сказала я. И мне было в общем-то уже не до оговорочки и не до того, что, возможно, меня там больше никто не ждет. Когда я открыла дверь своим ключом и вошла, встречать меня выкатилась Бэрри. Колотя по стенам и полкам хвостом, радостно подпрыгивая, скрежеща когтями по полу, виари только каким-то чудом умудрилась не разнести холл Гроу. Немного помедлив (и потрепав страждущих по башке), я осторожно прошла в гостиную и споткнулась о дизайнерский порожек. Гроу стоял у окна, натянувшаяся на спине и плечах рубашка подчеркивала напряженную позу. Но, помимо Гроу, в гостиной было еще кое-что примечательное — накрытый у соседнего панорамного окна стол на двоих: вино, фрукты, уже успевшие подсохнуть с вечера, сложенные в виде драконов на тарелках салфетки. Еще цветы (я в жизни не видела столько цветов в одной квартире, разве что когда Рэйнар решил завалить Леону аррензиями). Правда, с поправкой на размеры квартиры, здесь цветов было больше. Раза в два. Эта мысль испарилась, стоило Гроу повернуться ко мне. Я сунула руки в карманы, потом вынула обратно. — Привет, — сказала тихо. Получилось почему-то хрипло. — Ты что, всю ночь не спал? — Ты, судя по всему, тоже. — Это такой комплимент? — Это констатация факта, Танни. Он подошел ко мне, и я поняла, что уже при всем желании никогда не смогу смотреть на него так, как раньше. Буду искать черты его отца… и думать о том, что случится, когда он вернется в мир иртханов. Если сейчас же все не решу. — Я была в Ферверне, — сказала я. — Пыталась вернуть Ильеррскую. Все-таки это получилось проще, чем я думала. Возможно, из-за усталости или из-за двух штурмов разом: крепость Гайер-в-розовом-трико и скала Гранхарсен-старший. Как бы там ни было, они оба остались в прошлом, а важно мне было только настоящее. Только то, что ответит он. И пусть он уже ответит хоть что-нибудь, потому что… — Ты в курсе, что я тебя ждал? — поинтересовался Гроу.