— Да уж догадалась, — обвела взглядом гостиную. — А ты была в Ферверне. Это его спокойствие здорово нервировало, потому что ну… возможно, он неправильно меня понял? — Я говорила с твоим отцом, — сказала на всякий случай. — Да уж догадался, — в тон мне ответил Гроу, сунув пальцы в карманы джинсовых брюк. — И что он тебе сказал? — Сказал, что вернет Лархарру, если я брошу тебя. — А ты что сказала? — Ну, я же здесь. Гроу вздохнул, а потом кивнул. — Ну, поздравляю, Танни Ладэ. Ты познакомилась не только с моим отцом, но и с его методами. Спать-то пойдем или как? И… это что? Это все? Мне не скажут, что я дура, что я лезу не в свое дело, что он сам во всем разберется, и все в том же ключе? — Ты сейчас точно не хочешь больше ничего мне сказать? Гроу приподнял брови. — За последнее время я столько раз признавал свою неправоту, что сейчас самому стремно. Я не должен был так говорить. — Он кивнул. — О том, что ты… — У меня не получилось, — вдруг сказала я, обхватив себя руками. — Я обещала Гайеру, что решу проблему в Лархарре, но когда твой отец сказал, что… я не… Продолжить мне не позволили, просто притянули к себе. — Когда я с тобой познакомился, — сообщили, целуя в висок, — решил, что ты просто избалованная сестричка Леоны Ладэ. То, что ты маленький бронированный флайс, который прет напролом, я понял чуть позже. Равно как и то, что броня у тебя ненадежная. — Да ты что? — буркнула я, понимая, что напряжение меня наконец-то отпускает. Поэтому чуть повернулась, чтобы видеть его глаза. — И что ты еще понял? — Понял, что без тебя мне паршиво, — произнес Гроу и добавил: — Пойдем спать, Танни. Я серьезно. Я всю ночь тебя ждал, на пару с Бэрри сожрал жаркое… — Значит, романтический ужин у тебя все-таки был? — поинтересовалась я, с трудом сдерживая не то смех, не то слезы. — Ты даже не представляешь какой. Она так романтично чавкала, расправляясь с бедром в залежах цветов, что я чуть не прослезился. — Идиот, — сказала я. — От идиотки слышу. Гроу вернул мне комплимент со свойственным ему изяществом, а потом подхватил на руки. — Когда я тебя увидела, — заметила я, пока меня несли к лестнице, — то решила, что ты абсолютный и непроходимый набл. И только потом поняла, что где-то глубоко внутри тебя живет суровый, но романтичный дракон. — Ты себе представляешь, как должно раздуть набла, чтобы в нем поместился… гм, дракон? — Я много чего могу себе представить, — сказала я. — Я же спецэффекты делаю. — Дайте мне это развидеть. Вместе с напряжением меня оставили даже остатки сил, поэтому, когда Гроу притащил меня в неразрушенную душевую кабину и поставил на пол, я вяло потянула футболку через голову. — Если будешь что-то делать, не буди, — предупредила, пока Гроу расстегивал рубашку. — Я, конечно, извращенец, Ладэ, но не настолько, — фыркнул он. — Ты себя в зеркале видела? — Эй! В режиссера прилетело футболкой, которую он отбросил в сторону. — Я имел в виду, что ты напоминаешь новорожденного пустынника. Глаза закрыты, и лицо такое же осмысленное. В режиссера прилетело еще и джинсами, а я отправилась в душевую кабину. Учитывая, что пустынники рождаются под землей, в пустотах глубоко под песками, они долгое время остаются слепыми. Пока не выходят на поверхность, и даже тогда с большой натяжкой можно сказать, что видят, по большей части они ориентируются на движение и тепло. Когда Гроу ко мне присоединился, попыталась отступить как можно дальше, но мне не позволили. — Ну и что ты собираешься делать? — поинтересовалась я, когда сильные ладони легли мне на грудь. — Тебе правду сказать или как? — А или как — это как? — попыталась уточнить я, чувствуя, что под неспешными мягкими поглаживаниями внутри открываются неведомые моему телу ресурсы выносливости. — Или как — это я хочу тебе помочь принять душ. — А, правда — это… — Я тебя хочу, Ладэ. — А говорил, не извращенец, — философски заметила я. Когда Гроу развернул меня к себе и поцеловал, остатки мыслей благополучно испарились. Самое странное заключалось в том, что мне действительно помогли принять душ: от неспешных легких движений его рук, больше напоминавших расслабляющий массаж, чем что-то еще, по телу растекалось приятное тепло. Поставив себе заметку устроить ему ответный массаж, и отнюдь не расслабляющий, я просто позволила Гроу привести меня в состояние «бронированный флайс в спящем режиме», растереть полотенцем и запихнуть в общую постель под простыню. Под этой самой простыней я прижалась к своему невыносимому режиссеру и благополучно провалилась в сон. ГЛАВА 10 Утро начинается с кофе. По крайней мере, у меня всегда начиналось: я выбегала на пробежку с Бэрри, покупала себе в ближайшей кофейне одурительно пахнущий даже под плотно прикрытой пластиковой крышкой бодрящий напиток и возвращалась домой, чтобы дополнить завтрак на скорую руку сбацанными сэндвичами или кашей. Иногда приходилось обходиться только кофе (если заказчик сбросил что-то, что надо сделать, доделать или переделать срочно), и тогда о еде я вспомнила ближе к обеду. Голодная, как зверь. Сегодня мне такое не грозило, потому что, продрав глаза, я увидела стоящий на постели столик, на котором дымился кофе, лежали сэндвичи, сладкие булочки, фрукты, стояло несколько разновидностей джемов, соусница и сливки. Рядом сидел Гроу (такой довольный, словно успел уже все это сожрать, а заодно проделать со мной все то, что обещал вчера, пока мы принимали душ). — Доброе утро, маленький бронированный флайс. — Доброе утро, большой суровый дракон. Если оно, конечно, утро. Гроу посмотрел на часы. — Ну да, давно уже не утро. Вторая половина дня, если верить этой штуковине. Но чувствую я себе кайфово. Настолько кайфово, что стоило огромнейших усилий не начать лыбиться, глядя на завтрак в постели. — Я сейчас, — быстренько сказала и вылезла из-под простыни. Убежала в ванную, где наскоро привела себя в порядок, умылась, продрала спутанные после сна волосы, а потом все-таки пару минут улыбалась своему отражению. В конце концов, когда тебе приносят завтрак в постель — это приятно. Да что там говорить, это мегаприятно, и наверное, я никогда в жизни не чувствовала себя настолько очешуевшей от сиюминутного счастья. — Если ты посидишь там ефе, — донеслось из спальни, — я фам все сожру. — Ну, уж нет! Я вылетела из ванной уже гораздо более готовая поглощать романтический завтрак, чем еще несколько минут назад. К слову сказать, Гроу уже взгромоздился на кровать прямо в ботинках и джинсах и теперь уплетал сэндвич. Хотя, взглянув на меня, залип. Только тут я поняла, что все еще голая, и, совершенно неэстетично пискнув, влетела под простыню. — Знаешь, Танни, — сказал он, когда все-таки закончил жевать. — Умением потрясающе выйти с тобой не сравнится никто. — Ну да, — пробормотала я, быстро намазывая джем на булочку. Потом опомнилась и взяла сэндвич. — Кто бы говорил. — Я говорю. Как великий режиссер. — Как великий режиссер, ты должен знать, что в фильме я бы проснулась с укладкой, в романтичной пижамке в цветочек (даже если засыпала голая) и без всякого желания удовлетворить естественные после сна нужды. Гроу расхохотался. — Нет, я не против, чтобы ты ходила по моей квартире голая…